Архив:
Смена образовательной системы назрела давно. Учитель не предоставляет услуги, а воспитывает и обучает. Школа должна научить ребёнка размышлять, а не угадывать. Воспитывая христианина, мы воспитываем гражданина.
Русский язык в опасности. На эти и другие темы главный редактор журнала «Русский Дом» Александр Николаевич КРУТОВ беседует с заместителем директора Российского института стратегических исследований Михаилом
Борисовичем СМОЛИНЫМ.
– Михаил Борисович, назначение Ольги Юрьевны Васильевой министром образования и назначение уполномоченным по правам ребёнка Анны Юрьевны Кузнецовой вызвало бурную реакцию в обществе. Многие люди из либеральных кругов стали возмущаться: мол, почему на такие должности назначили православных христиан. Как вы считаете, эти назначения противоречат здравому смыслу?
– Когда мы говорим, что это вызвало какие-то брожения, надо действительно сузить это понятие до либерального сообщества. Потому что в остальном российском обществе это не вызвало каких-то сомнений. Общество верит своему президенту именно в том плане, что он всегда выбирает людей не по какой-то мировоззренческой принадлежности к тем или иным каким-то сообществам, а именно по профессиональным качествам. Эта критика родилась в тех структурах, которые очень боятся реформ. И они очень боятся, что новые люди извне структуры наведут там порядок. Собственно, то же самое происходит сейчас в стране и в других областях.
– Меня поразил один факт. В последнее время постоянно говорили о том, что с образованием у нас плохо, что мы потеряли те позиции, которые когда-то были завоёваны, что дети выходят из школы малограмотными, даже не умея грамотно писать по-русски. Но, как только назначается новый министр, который показал себя компетентным, профессиональным, образованным и умным человеком, сразу возникает негативная реакция.
– Думаю, что Министерство образования у нас наиболее застоявшаяся институция. Там люди практически не менялись с 90-х годов. Это такие еврооптимисты. Они всё время хотят переделать наше образование под какие-то европейские стандарты, которые диссонируют с традициями российского образования. Причём эти стандарты всё время меняются в самой Европе, а мы всё время опаздываем. Мне кажется, что назначение человека извне этой системы может действительно очень хорошо повлиять на обновление системы, на то, чтобы некоторые одиозные фигуры из неё, наконец, ушли.
– Мне понравилось, что Ольга Юрьевна заявила: учитель не должен оказывать образовательные услуги (а именно это декларировалось последние десятилетия), а должен заниматься образованием и воспитанием. На ваш взгляд, что это – пиар-ход или попытка вернуться на традиционные рельсы русского образования?
– Полагаю, что это шаг в сторону смены образовательной системы, которая существовала до новейшего времени. Здесь мы получили хорошую прививку от Запада в том плане, что нам сказали, что мы, собственно, не есть Запад. Поэтому нам безсмысленно копировать западные конструкции образования просто в силу того, что наши психологические и поведенческие нормы не соответствуют тем нормам, которые сейчас закладываются в западных образовательных конструкциях. Наше мышление имеет другие формы. Мы стремимся изучать предметы науки по-другому. Нам не свойственно угадывание, какая циферка будет правильным ответом. Всегда российское образование стремилось к тому, чтобы обучаемый научился, прежде всего, размышлять. Причём размышлять в широкой сфере человеческого знания, не только в узкой специализации. Специализация хороша в старших классах. А для таких предметов, как история, она вообще возможна только на старших курсах университета.
– Михаил Борисович, не получается ли, что, с одной стороны, мы создаём экономическое общество потребления, а с другой – в образовании мы теперь хотим создать личность, а не работника.
– Мне кажется, мы пока ещё до таких конструкций не доросли – выпускать из школы личности. Пока ещё довлеет старая конструкция подготовки таких узких специалистов, которые будут хорошо потреблять то, что производится мировой экономикой. Сфера духовной жизни человека была абсолютно забыта в 90-е и в 2000-е. Какие-то попытки, которые, я надеюсь, сделает новое руководство Министерства образования, будут именно в эту сторону, чтобы развивать в человеке не только узкопрофессиональные навыки, но и главные, личностные сущности, такие как душа, воля, ум. То есть то, что характеризует личность. Если школа, а потом и вуз, смогут заняться развитием личности в этих важных её внутренних составляющих, тогда мы решим все вопросы в любых науках.
– Скажите, а вы бы хотели, чтобы с ранних лет в детях воспитывались понятия о заповедях «не укради», «не убий», «не прелюбодействуй», «не обмани ближнего своего»? Вот эти качества, постулаты – они ведь ушли из нашей жизни сегодня. Могут ли они вернуться?
– Знаете, я считаю, что эти христианские нормы очень важны для воспитания гражданина. Ведь, по сути дела, воспитывая христианина, мы воспитываем гражданина. А для государства очень важно, чтобы эти принципы вернулись в школу именно потому, что нужен гражданин не того советского или постсоветского состояния, которого, действительно, уже не переделать. Нужно воспитывать гражданина совершенно других принципов. Вернуться к русским христианским традициям. Это будет очень сложное возвращение к воспитательным нормам, потому что постсоветская школа далеко от этого ушла, и будет очень непросто вернуть её в нормальное русло.
– Значит, пока не вырастет новое поколение, общество в массе своей так и будет считать нормой коррупцию, взяточничество и воровство?
– Тех людей, которые свыклись с этой системой, скорее всего, не переделаешь. Нужны новые люди, новые поколения, новые нормы гражданственности с христианскими основами. Потому что в итоге потребительское отношение к окружающему миру повреждает саму государственность. Не на кого опереться. Гражданского общества из граждан, которые постоянно воруют, попадают в коррупционные схемы, мечтают только о том, как где-то что-то урвать, – не выйдет. В исторической России общество всегда держалось такими гражданскими добродетелями, которые корнями уходят в христианство.
– Кстати, о христианстве. Сейчас назначили уполномоченным по правам ребёнка Анну Юрьевну Кузнецову, матушку, супругу священника, мать шестерых детей. И это опять не понравилось либеральным товарищам. Хотя все знают, что это очень знающий, компетентный, образованный человек.
– Это идёт ещё с советских времён, когда православным людям оставляли сферу деятельности только в церковной ограде. Считалось, что, если мы имеем дело с матушкой или с каким-то священником, то они вообще не имеют права влиять на общество и занимать какую-либо должность. Хотя по Конституции это такие же граждане, как и люди с другими политическими убеждениями, в том числе либералы. Просто либеральное сообщество, несмотря на то, что оно всё время говорит о равенстве, никогда не считало этих людей равными себе. Они всегда считали, что они сильно отличаются от православных каким-то необыкновенным умом, прогрессизмом и светлыми убеждениями. И поэтому старались по возможности не допускать этих людей до общественной жизни. Ведь и новый министр образования, и новый детский уполномоченный по правам ребёнка проявили себя не на государственной службе, а в общественной жизни. Не случайно, например, та же Кузнецова у себя в регионе заняла первое место от «Единой России», обогнав официальных депутатов этой партии. И потому решение президента совершенно естественно.
– Скажите, на ваш взгляд, возвращение к своим истокам в нашем государстве, к своим традициям – это надолго?
– Это зависит во многом и от нас с вами. Насколько мы будем поддерживать новые настроения, насколько сможем помогать тем людям, которые приходят во власть с этими убеждениями и насколько мы сможем активно действовать в своей жизни.
– В связи с назначением Анны Кузнецовой уполномоченной по правам ребёнка сейчас в СМИ всё время звучит слово «омбудсмен». Это, мол, защитник прав человека. Скажите, на ваш взгляд, правомерно ли употребление таких иностранных слов? Может быть, они, по сути, и хорошие, но без перевода на русский язык они непонятны для большинства наших простых людей. В то же время в других государствах таких людей называют комиссарами по правам ребёнка или по правам человека. Народный защитник – тоже хорошее слово. Или защитник прав человека.
– Мне кажется, что в этом вопросе больше журналистских веяний. Я так понимаю, официально всё-таки должность не называется «омбудсмен».
– Она называется «уполномоченный по правам ребёнка».
– Так сформулировано в законе, и хотелось бы, чтобы так эта должность называлась в СМИ. Мне тоже кажется, что это упрощение и обращение к английскому языку по всякому поводу здесь абсолютно неуместно.
– А не кажется ли вам, что пора уже подумать и о законе защиты русского языка? Откуда-то высыпались все эти конгрессмены, рейнджеры, коучи, спойлеры, треш-токинги, клиринги непонятные…
– Конечно. Телевидение и пресса должны в том числе обучать граждан страны, как правильно выражать свои мысли на русском языке. И если человек будет ежедневно слышать по телевизору правильную русскую речь, ежедневно читать газеты и журналы на хорошем русском языке, то это для него будет очень нужной школой. Потому что иногда, особенно в каких-то молодёжных собраниях, уже даже сложно понять, о чём говорят. Именно потому, что их представление о русском языке сложилось как раз в эти приснопамятные 90-е и 2000-е годы, когда во главе Министерства образования у нас стояли «образованцы».