Архив:
14 сентября 1916 года, 100 лет назад родился протоиерей Михаил Труханов
Уже написано много прекрасных свидетельств об отце Михаиле Труханове теми, кто близко знал его. И будет написано ещё немало. В тех, кто верен Христу, кто во Христа крестился, каждый из нас, как в Самом Христе, может увидеть самое дорогое для себя.
Отец Михаил родился 1 (14) сентября 1916 года – в день церковного новолетия, за год до революции. С самого детства у него была жизнь, полная лишений. Холод и голод, издевательства над верой, страдания своей семьи «лишенцев», не имеющих хлебных карточек, – всё в своих воспоминаниях подробно описывает батюшка.
Огромной в его жизни была роль отца-священника. Недаром незадолго до своей смерти в лагере его отец видел сон о будущем сына. «Будто я на гору высоченную карабкаюсь, – пишет отец Михаил, – а он подталкивает меня снизу». Поразительно, что в юном возрасте отец Михаил предчувствовал свой арест: «Боже! В последний час моей свободы, к Тебе взываю я наедине: благослови грядущие в неволе годы и благодать Свою оставь на мне». Это стихотворение-молитва как путеводная звезда осветила его пятнадцатилетний лагерный путь. В 1941 году, когда он был студентом Московского института геодезии и картографии, его арестовывают за создание кружка по изучению Библии и осуждают на восемь лет заключения в концлагерях. Этот срок заключения был впоследствии удвоен.
Однако одно дело от всего сердца сказать: «Господи, с Тобой готов на смерть и в темницу», а другое – проходить через испытания. «Первые три дня в одиночной камере Бутырской тюрьмы, – пишет отец Михаил, – я вопрошал Бога: “Как же так, Господи? Я старался быть настоящим христианином, исполнял заповеди, постился, причащался – и я не понимаю, Господи, почему Ты так со мной поступил?” Но на третий день вдруг всё прояснилось, и я уже стал благодарить Бога: “Господи, благослови новую страницу в моей жизни! Благослови, Господи, грядущие в неволе годы!” Я просил у Бога, чтобы Он укрепил меня, чтобы я с радостью шествовал по тому пути, который определяет мне Его святая воля. И я всегда с радостью принимал всё то, что мне пришлось пережить». «Господь определяет всё для нашего блага, – пишет далее отец Михаил. – Я мечтал быть учёным, а Он захотел видеть меня арестантом. И только одумавшись, я понял: как благ Господь ко мне, грешному! Как промыслительно он меня “законсервировал” в условиях тюрьмы и лагерей на какое-то время! Господь смотрел на меня и думал: “Глупый ты! Хочешь проповедовать христианство, а сам ещё не знаешь, что такое скорби, что такое жизнь и смерть”».
Что вынес отец Михаил из 5555-дневного пребывания в лагерях, которые он называл «школой смирения и молитвы»? Благодарность великому сонму святых, «кровью своею освятивших землю нашу, осквернённую нечестием, блудодеянием, беззаконием», способность видеть в истинном свете происходящее в наши дни, мужество проходить через новые испытания, ненасытную потребность, подобно святому Серафиму Саровскому, молитвенного чтения слова Божия – не менее чем по евангелисту в день. И прежде всего – любовь ко Господу, и в Нём – ко всем без исключения людям.
Немало чудес было в жизни отца Михаила. Но самое главное всегда – Господь и забота о спасении многих. «В тюрьмах, пересылках, на поселении, в лагерях и на каторге, – пишет он, как бы заранее подводя итог своей жизни, – поистине, Господи, только уставы Твои были песнями моими на месте странствований моих (Пс. 118, 54). Благо мне, что я пострадал, дабы научиться уставам Твоим (Пс. 118, 71). Прежде страдания моего я заблуждался; а ныне слово Твое храню (Пс. 118, 67). Удел мой, Господи, сказал я, соблюдать слова Твои (Пс. 118, 57)». На всяком месте и во всякое время. Кроме церковных молитв, среди невыносимых страданий рождались и его собственные молитвы, которые вошли потом в его молитвослов. Но самая любимая молитва, постоянно произносимая им даже на грани смерти, даже при полной потере памяти: «Боже, будь со мною!»
Чтобы понять, какой был плод этой молитвы уже в начале его крестного пути, достаточно вспомнить такой эпизод. Когда его приговорили к восьми годам «исправительно-трудовых лагерей», он с радостью, широко улыбаясь, переступил порог камеры, где находилось около ста заключённых. Глядя на него, все подумали, что он выходит на свободу. Но узнав о приговоре, решили, что он рехнулся. «Там я всегда был со Христом, под Его водительством, – говорил он впоследствии своим чадам. – Именно там я познал опытно, как любит нас Господь. Как после этого не радоваться?»
Кто сподобляется узнать Христову благодать, тот обретает святую ревность по истине. Один из соучеников его по Духовной Академии вспоминает: «В праздник – соборная служба во главе с ректором МДА, вышел семинарист Лев на проповедь после “Отче наш” в запричастное время. Окончил проповедь. Зашёл в алтарь. Снимает небрежно стихарь и говорит: “Ну, отболтался”. Здесь рядом стоял отец Михаил. Он ему так заехал по лицу рукой, что треск раздался на весь алтарь. Все встрепенулись. Батюшка думает: “Ну всё, выгонят теперь из академии”. По милости Божией всё окончилось благополучно».
Среди опубликованных книг отца Михаила Труханова особенно выделяется «Воспоминания: первые сорок лет моей жизни» и книга о нём «Не могу не говорить о Христе». Фотографии отца Михаила на обложках этих книг можно сравнить с фотографиями царственных страстотерпцев. На них можно смотреть без конца, потому что они, как иконы. В книгах отца Михаила – детская вера в Бога и доверчивость во Христе к людям. Можно сказать, что это исповедь, похожая на исповедь древних христиан, когда исповедовались прилюдно. Но суть даже не в этом. Исповедание грехов и исповедание веры – не просто созвучные словосочетания. Одно без другого не существует. И мы вместе с отцом Михаилом, стоя как перед Крестом и Евангелием, постараемся не пропустить то, что Господь хочет сказать нам через Своего служителя. Потому что Господь привёл нас в Церковь, чтобы мы стали святыми. Это главная проповедь отца Михаила, выстраданная им всей жизнью, с которой он непрестанно обращается к нам.
Святость – это не только для избранных великих святых. Христос желает её для каждого из нас. Наша святость – с нами. В отличие от всего остального, что есть на свете, она не достигается ничем. Святость – великая и страшная задача нашей жизни. Помнить о святости – помнить о главном. Всё определяет конец. Конец, ради которого мы созданы. Наша цель – небо. Небо – это Бог, являющий нам Себя, Он берёт нас к Себе, даёт нам видеть и любить Его в одно мгновение, длящееся всегда.
Наша святость заключается в том, чтобы стать святыми, как Христос. Чадами Божиими по благодати, как Он – Сын Божий по естеству. Не существует иной святости. Не имеет значения, кто из нас самый честный, кто герой или мудрец, потому что святыми становятся только в уподоблении Христу. Святой – это не человек совершенный, но прощённый грешник, обыкновенный средний человек. Внезапно преобразившийся светом Преображения, теплохладный, как все, но начавший вдруг гореть. Святой – нищий, который становится другим Христом, не переставая быть нищим. Если святость вызывает у нас страх, то не потому, что она кажется слишком далёкой, но, напротив, потому что она является слишком близкой, слишком по нашему росту, слишком нищей, как мы. Святость ничего не требует от нас, кроме того, чтобы быть принятой. Святость нельзя заслужить, её надо только принять, потому что она даётся. Речь идёт не о том, чтобы ходить на цыпочках, но чтобы пасть на колени. Святость не есть искусство достижения, она – искусство принятия. Святость не заслуживают, её получают как дар.
Стать святым возможно лишь заслугами Христа, а не своими собственными. Потому, кто имеет Христа, тот имеет всё.
Таково искусство принятия. Естественно для христианина желать получить духовные дарования, но может возникнуть искушение превратить их, как любил повторять отец Михаил, в самоцен. В конце концов, только святость имеет значение. Когда мы начинаем любоваться нашими дарованиями, они исчезают. Не то что Бог забирает их у нас, но мы поворачиваемся к ним спиной. Невозможно одновременно смотреть на них и смотреть на себя. Духовные дарования, которых нам недостаёт, могут быть тем, что мы требуем во что бы то ни стало от Бога, как избалованные дети. Мы должны научиться принять само их отсутствие как дар. Всё будет дано в своё время, если мы будем стремиться обрести главное. Отец Михаил имел право сказать: «Всякое благо, когда я его не искал, было дано мне любовью Христовой. Считать любовь собственным достоянием – значит изгонять любовь».
Но это умение принимать дары Божии – не слишком ли тонкое искусство? Ничто не может сокрушить святость, данную Богом. Поистине святость – дар, но она также и труд. Она – не от нас, но она должна стать нашей. Святость – в нескончаемых трудах.
Святость расцветает в обыденном. Наша каждодневная жизнь, самая обыкновенная, призвана к освящению. Великая опасность – поставить духовное по одну сторону жизни, а каждодневное – по другую. Богу не нравится, когда наша жизнь разделена на части – для семьи, для работы, для отдыха и дружеского общения, для добрых дел. Наконец, отделён уголок и для святости, неизвестно где. Это очень жалкая святость. Не должно быть такой автономной духовной жизни, рядом с которой – обыденное без Бога. Весь человек должен отдаться ей. Всё в нас должно быть просвещено Евангелием, обращено к Богу. Всё обыденное должно быть принесено Ему в молитве. И чем больше Бог становится каждодневным для нас, тем больше мы испытываем желание отдать Ему всё без остатка, Ему Единому, никуда не уклоняясь. Существенное – это небо! Но наше небо начинается на земле.
Как писал, восходя к мученичеству, святитель Игнатий Богоносец, ещё один из самых любимых святых отца Михаила: «Его ищу, за нас умершего, Его желаю, за нас воскресшего. Моя любовь распялась, и нет во мне огня, любящего вещество, но вода живая, говорящая во мне, взывает мне изнутри: “Иди к Отцу”». Как в первом веке, так и в двадцать первом, и всегда, Он – наше небо, Он – наша судьба, наша вечная жизнь.
Протоиерей
Александр ШАРГУНОВ