Архив:
Голубь на кресте охраняет город
В эту поездку готовились с зимы. Рыбалка на карельских озёрах, Ладога с островами, мраморный карьер Рускеала... Не виданные раньше места, сулившие неожиданные впечатления, на которые так хочется потратить долгожданный и такой короткий летний отпуск. В поездку отправились вчетвером: я с мужем Владимиром и ближайшие друзья Света и Всеволод. Решили ехать на двух машинах – в одно авто просто бы не поместилось всё наше снаряжение: от удочек и спиннингов самого разного калибра до чуть ли не сотни стеклянных банок для предполагаемого варенья из лесных ягод.
Выехали на трассу рано утром, конечным пунктом для первого дня обозначили Великий Новгород. Трасса в выходной день была не загруженной, пролетающие за окном пейзажи радовали глаз, машины легко и комфортно наматывали километры, так что мы уже к пяти часам вечера въехали в Новгород. Здесь порадовал гостевой дом, в котором мы остановились на ночлег, – своей чистотой, уютом и, главное, видом из окна гостиничного номера куполов храма с золотыми крестами.
Вечером мы пешком дошли по Сенной площади до кремля, обошли кругом памятник Тысячелетию России, вдумчиво рассматривая и радостно узнавая знакомые исторические персонажи. Удивительно, что такой уникальный многозначный памятник создал 25-летний (!) художник Михаил Осипович Микешин, победивший в объявленном конкурсе маститых академиков. Это была его первая работа, которая и сделала его знаменитостью. Здесь всего 129 фигур, вершит памятник шар с крестом – это держава, символ царской власти, ангел с крестом символизирует Православие, а коленопреклоненная перед ним женщина – это Россия. Надпись славянской вязью гласит: «Свершившемуся тысячелетию государства Российского в благополучное царствование Императора Александра II, лета 1862».
Напротив памятника – Софийский собор, знаменитая новгородская София, древнейший храм на территории России, созданный славянами. С трепетом подошли к иконе Знамение Пресвятой Богородицы (XII век!), замерев перед святым ликом с воздетыми вверх руками… А когда вышли из храма, подняли глаза на крест, венчающий купол, и увидели на кресте маленькую фигурку голубя. Не ошибусь, если скажу, что историю его возникновения расскажет вам каждый житель Великого Новгорода. Как гласит легенда, «голубь – символ Святого Духа. Когда в 1570 году Иван Грозный жестоко расправился с жителями Новгорода, на крест Софии присел отдохнуть голубь. Увидав оттуда страшное побоище, голубь окаменел от ужаса. После Богородица открыла одному из монахов, что этот голубь послан в утешение городу – и пока он не слетит с креста, город будет им храним». Голубь – на месте, на кресте, мы убедились в этом сами.
Утром первым делом отправились в храм, купола которого видны были из наших окон. Покровский собор бывшего Зверина монастыря. Сам собор сооружён на рубеже XIX–XX веков, но пристроен он к стене древнейшей церкви Покрова Божией Матери, первое упоминание о которой в летописи относится к 1148 году. В Новгороде в какую церковь ни заглянешь – везде XI–XII век. Не представляю себе, как жители ТАКОГО города спокойно ходят по улицам, заходят в храмы, которые видели уже столько поколений, столько человеческих лиц, столько жизней началось и закончилось в их стенах… Как совместить эту непреходящую вечность с суетностью нашего сегодняшнего дня – не знаю.
Впереди – Карелия!
Границу с ней обозначил дорожный знак, да и без него было видно, как резко поменялся ландшафт: справа и слева от трассы стеной стояли гранитные глыбы с проросшими сквозь щели тонкими деревцами. Навигатор показал, что нужно свернуть направо. И сразу широкая трасса превратилась сначала в шоссе, потом – в просёлочную дорогу, а дальше – в узкую колею между лугов, обрамлённых высоким строем корабельных сосен. На обочинах всё реже появлялся страшный бич российских полей – вездесущий борщевик. А потом он и вовсе исчез. Редкие хутора сменяли селения с диковинными названиями – Хуухкамяки, Исхаланьоки, Куркиёхи, Ланденпохья, Вяттики…
Ещё один поворот среди внезапно обступившего дорогу леса – и вот оно, наше Миккли! Несколько живописных деревянных построек расположились прямо у озера. Бывший хутор теперь стал кемпингом для рыбаков. Один из домов стал «нашим». Две спальни, кухня-столовая, все прочие удобства в прихожей. Соседи наверху, но они не мешают, у них отдельный вход. Мы побросали вещи – и к озеру!
На берегу добротно смотрится банька со спуском прямо в воду. С высоких мостков видно песчаное дно – чистое, без водорослей, на него приятно ступить босой ногой. Но что это? Прямо под днищем лодки вьётся, прихотливо изгибаясь, узкая чёрная лента с двумя жёлтыми пятнами…Так и есть – уж! И надо же было мне увидеть рептилию прямо в первый вечер! С тех пор и до конца поездки я всегда очень внимательно вглядывалась в поросшую густой травой тропу, а через луг ходила только в высоких резиновых сапогах, каждый раз громко читая «Живый в помощи». Очень я опасаюсь этих тварей, даже если это безобидные ужики. Но, к счастью, больше я их не видела, хотя, как выяснилось позже, остальная наша компания постоянно натыкалась на них. Один уж даже заполз в сетку Севы, когда тот ловил рыбу на протоке. Ужик намеревался полакомиться уловом. Пришлось его оттуда неделикатно вытряхивать, и, недовольный, он не спеша уполз за корягу. Но мне об этом никто не рассказал, и я спокойно жила дальше.
Про Капитана, якорь и Саргассово море
Вечером началась подготовка к рыбалке. Нам выделили лодку с мотором за весьма умеренную плату, спасательные жилеты: Ладога здесь даже летом бывает непредсказуема. Всеволод принёс целый ящик с рыболовецкой снастью. Чего там только не было!
Подготовился человек! Но по обилию этих сияющих новизной приспособлений стало ясно: наш Сева – любитель. Потому что рыбак-профи не может быть столь элегантен в своём, с иголочки, обмундировании, в новых резиновых сапогах и камуфляжном кепи. Все рыбацкие штучки – блёсны, крючки, лески, разные ножички – выстроились по ранжиру, как хирургические инструменты. Да и что удивляться?! Сева – известный кардиолог, врачеватель Божией милостью. Сложнейшие операции на сердце в крупной московской клинике не проходят без его прямого участия: прежде чем хирург приступит к операции, Сева должен как бы «навести» его на поражённое место, провести сложную ультразвуковую диагностику. Эти исследования проводятся на современной аппаратуре, тонко настроенной на все нюансы жизнедеятельности человеческого организма. И здесь Сева – ас! В Москве имя нашего профессора известно всем специалистам его профиля, нередко его фамилия звучит на различных кардиологических симпозиумах, конференциях, проводимых у нас и за рубежом... А здесь, в Миккли, наш добрый интеллигентный доктор Сева превратился в Капитана всех океанов и морей – с походкой вразвалочку и охрипшим голосом. Но мы ничего против не имели и дружно стали под команду нашего Капитана.
А Капитан решил поудить рыбку на протоке. Лодка, послушная командам Севы и вёслам Владимира, вывернула в речной «проулок». Около развесистой ветлы бросили якорь. Клёв на вечерней зорьке был отменным, но ловилась всё какая-то мелочь вроде уклейки и мелких карасиков. Решено было вернуться к озеру и продолжить рыбалку там. Сева опять занял командное место на корме, предоставив моему Владимиру место на вёслах. Через некоторое время я заметила, что лодка продвигается вперёд с большим усилием. «Как ты? – спросила я мужа. – Не тяжело?» – «Да нет, но идём, как по Саргассову морю», – был его ответ.
И вправду, каждый взмах весла давался ему с трудом, лодка еле тащилась по глади озера, хотя не было никаких видимых преград. Добрались-таки черепашьим шагом до мостков на берегу. «Бросайте якорь!» – скомандовал наш Капитан. Якорь? А где якорь? Мы растерянно смотрели друг на друга… «Потеряли? – грозный крик Севы, казалось, заполнил всю водную округу. Каждый из нас захотел оправдаться: «Это не я! Не я! Я не виноват!» Но тут Капитан хлопнул себя по лбу: «Да это же я забыл поднять якорь, когда мы уходили с протоки!» Так вот почему горбилась спина Владимира, а лодка шла, как гружёная баржа: мы тянули за собой якорь по дну! А всему виной наш Капитан… Но сердиться на него не было никакой возможности: Сева так обаятельно улыбнулся, прося прощения, что мы тут же забыли про неудавшуюся рыбалку. Сердиться не стал даже Владимир, хотя у него были самые весомые основания – стёртые до крови ладони, когда он буквально продирал лодку с горе-рыбаками в другой конец озера.
Карельский каньон
Мраморные каменоломни, о которых мы много слышали, находились всего в 25 км от Сортавалы. Туда мы и отправились. Из путеводителя можно было узнать, что «так называемый Рускеальский мраморный “каньон”» – не природное образование. С XVII века до середины XIX столетия здесь добывался мрамор. «Каньон» является следствием этой добычи – огромная рукотворная ниша, заполнившаяся водой. Техногенное явление слилось с окружающей уникальной природой. Возник небывалый, теперь уже именно природный ансамбль, прекрасный в любое время года.
Туристов здесь много, по номерам автобусов на стоянке можно было определить практически все российские регионы. Одна супружеская пара, заядлые путешественники, добрались сюда аж с самой Сибири. Но это рукотворное чудо природы того стоило. Здесь, действительно, дух захватывает от красоты пейзажа.
Обойти озеро по экскурсионной тропе не сложно, остановки в пути – «говорящие»: Утёс Екатерины Великой, площадка желаний (утверждают, что сбываются), туристам показывают и опасное место постоянных обвалов по борту каньона. Известно, что мраморные каменоломни посещал Монферран, когда возводил свой шедевр в Петербурге – Исаакиевский собор. Здешний камень использовался в оформлении Казанского собора, при отделке Михайловского замка. Мрамор здесь добывали, вернее, пилили, выламывая огромные куски, которые потом обрабатывали и применяли для украшения дворцов, зданий, в основном Петербурга.
Сейчас по Мраморному озеру можно покататься на лодке, взятой напрокат, зайти на ней в гроты, полюбоваться первозданной чистотой воды. Внизу расположились сувенирные лавки местных умельцев. Мне приглянулись лубяные лапти – от крошечных, в мизинец, до натуральных размеров. Теперь прихожу к друзьям в гости и почти в каждом дому вижу свои лапоточки. А ещё я прикупила там разную косметику, основанную на шунгите – местном минерале, который полезен для кожи, волос и вообще для всего организма.
Крест, чтобы не заблудиться
Потом мы ещё ходили на лодке по шхерам, заходили в воды Ладоги, но пробыли там недолго. Соседи по дому предупредили, что ходить в море без рации опасно: запросто можно заблудиться. Для этого на одном скалистом уступе и был поставлен опознавательный крест – чтобы рыбаки, вышедшие в Ладогу, нашли обратную дорогу. Ландшафт там коварен своей изменчивостью: только что здесь была протока, но малейшее изменение курса – и вот уже картина кардинально поменялась, сразу и не определишь, какая протока «твоя» среди скальных уступов. То, что Ладога – это море, понимаешь сразу, как только входишь в воды глубокого свинцового цвета, скрывающие её бездонность и непредсказуемость. Сева раза два пытался ловить щуку в Ладоге, но безуспешно.
Зато «охота» Светы за ягодами всегда заканчивалась полной корзинкой сначала земляники, а позже пошла черника. И всегда к завтраку у нас были свежие лесные ягоды с непередаваемым ароматом. В связи с обилием урожая Света практически перешла к заготовкам почти промышленного масштаба. Во всяком случае, стеклянные банки, затаренные в Москве, очень здесь нам пригодились.
На Валааме
В один из дней решили отправиться на Валаам. Из Сортавалы на остров ходили кораблики – «Патриарх Алексий II», «Прп. Серафим Саровский», «Господин Великий Новгород», «Очарованный странник». Пятьдесят минут их резвого хода – и вот уже засияли купола Валаамских храмов. Первый скит на пути – Воскресенский, стоящий высоко над Никоновской бухтой. Храмы Валаама повеселели сиянием позолоты на куполах, свежей побелкой, ухоженностью экскурсионной тропы. А образ Валаамской Божией Матери всё тот же – с пронизывающей нежностью и грустью за судьбы человеческие…
В соборе Спасо-Преображенского монастыря нам показали маленькую иконку Божией Матери и рассказали её удивительную историю. Эта иконка не раз облетела нашу планету вместе с российскими космонавтами, оберегая их во время космических полётов, совершая невидимую, но такую крепкую защиту. Теперь эта маленькая иконка висит в храме рядом с образом Валаамской Божией Матери.
А вот рассказ-легенда из путеводителя по святому острову: «На Валааме… почиталась могила схимника Григория. Предание отождествляло его со шведским королём Магнусом II Смеком. В 1371 году король вёл войну с русскими. Поднялась на Ладоге страшная буря, разметала все корабли. Спасся только сам король. На доске его принесло к берегам Валаама. Здесь он был присоединён к Православной Церкви, принял схиму (великий постриг) и через три дня скончался, оставив своим соплеменникам завет не воевать с Русью». Правда, шведы до сих пор не могут примириться с мыслью, что схимник Григорий – это их король Магнус. А на эксгумацию его останков, чтобы подтвердить или опровергнуть это, не соглашаются. Так до сих пор и нет разгадки этой тайны…
Нас покормили в трапезной вкусным монастырским обедом. И снова (быстрее-быстрее!) повели дальше по экскурсионной тропе. Вот эта спешность, всегда и во всех местах характерная для экскурсий, очень мешает вдумчивому осмыслению увиденного. Хорошо ещё, что это для нас уже вторая поездка на остров, и потому не было обидно что-то упустить, чего-то не запомнить. Конечно, хорошо бы приехать сюда паломником, не торопясь прожить здесь несколько дней. Но Валаам в принципе не может быть «проходным» впечатлением для любого человека, не важно, верующий он, или только готовится войти в Церковь, или ещё сомневается в себе и в мире.
Говорят, что на Валааме в скитах моление не прекращается никогда, все 24 часа суток монахи читают Неусыпаемую псалтырь. Вот мы едем отсюда, а валаамские иноки молятся за нас, и выше всех стоят преподобные святители Сергий и Герман, основатели Валаамского монастыря…
Радуга – в подарок!
Уже дома в Москве я прочитала случайно выпавший из моей записной книжки листок. Вспомнился момент его написания – в беседке позади нашего дома. Уже совсем вечерело, но на севере день уходит не сразу, его закатный свет ещё освещал луг и верхушки сосен, медленно спускаясь на словно лакированную гладь озера. И тишина, когда каждый звук отчётливо слышен, но все вместе они не сливаются в многоголосый монотонный гул, а существуют как бы по отдельности. В лучах заходящего солнца – луг с цветущим разнотравьем, Сева уходит по тропинке на протоку, где уже стоит с удочкой Володя. Безшумно скользят по глади озера лодки, проплывающие мимо рыбаки деликатничают: включают мотор только на подходе к причалу, а по протоке движутся, выключив двигатель, и только взглядом спрашивают: «Ну что? Клюёт?» Света варит на кухне нескончаемую чернику-землянику, и запах этого варенья обволакивает весь дом, будя воспоминания детства и маминого варенья с пенками… Лошадка пасётся на лугу и мешает проходить по тропинке…
Господи, благодарю за всё это! И ещё за крик морской чайки над лесным озером, и за стремительный полёт ласточек, невесть откуда взявшихся в этой северной стороне, и за заходящее солнце, которое всё же согревает меня на исходе длинного летнего дня.
И вдруг в небе загорелась радуга. Да ещё какая! Семицветная дуга как будто обняла наше озеро, вбирая в себя и острый запах скошенной травы, и жужжание пчёл в медоносах, и полные лукошки лесной душистой земляники… Радуга – в подарок!
Надежда Валентиновна Павлова