Архив:
Таинство ухода человека из жизни так же свято, как таинство прихода в земной мир. Каждый народ в силу своих законов и обычаев провожает в последний путь по-разному, неизменно одно – уважение к памяти ушедшего.
Вечная память – это не ритуальная фраза, но наш долг, и от того, насколько хорошо мы его исполняем, можно судить о нравственности человека и нации.
У русичей место, где они оставляли своих ушедших, называлось торжественными и значимыми словами – «погост» и «кладбище». Родные оставляли их здесь «погостить», пока душа не вернётся к телу, опускали в землю не бренные останки – «клад». Обряд похорон и посмертный ритуал были расписаны до мелочей и не допускали отклонений. Однако сегодня от светских порядков нового бытия не уклоняется и тихая кладбищенская жизнь.
Московский Новодевичий монастырь – один из немногих целостно сохранившихся исторических объектов Москвы, краса и гордость столицы. Здесь бы каждый камень беречь, но никогда не получалось: то татары одолевали, то поляки, то французы. А уж как «свои» руку приложили: в постреволюционные годы в церкви Успения занимались физкультурой, в кельях бурлили коммуналки, и от старых памятников остались единицы. Исчезли многие могилы: Гончаровых – отца и брата Натальи Николаевны Пушкиной, Столыпиных, родственников Лермонтова, генералов братьев Тучковых, заслуженных русских профессоров и писателей.
Последствия той эпохи видны и поныне. Кресты на памятниках восстанавливают, но работы ещё много: ждут своего времени надгробия Александра Тургенева, друга и наставника Пушкина; писателя Загоскина; драматурга Шаховского; Всеволода и Владимира Соловьёвых; историка Михаила Погодина – список длинный. Сегодня, когда в монастыре развёрнуты масштабные реставрационные работы, можно надеяться, что эти проблемы будут решены. Ведь Новодевичий – место святое ещё и по именам лежащих здесь граждан своего Отечества.
В действительности кладбищ два: старое, за монастырской стеной, и новое, официально открытое в 1904 году. Конечно, оно было строго конфессиональным, но после революции здесь хоронили без разбора веры и звания, а в 1927 году по решению ВЦИК решительно учредили для парт- и прочей элиты «погост номер два» – после многострадальной кремлёвской стены. Власть расправлялась с усопшими, как и с живыми: кому было даровано остаться в покое на своём месте (немногим), кому – в общую яму или, если имя было громким, на новое место. Монастырские кладбища уничтожались без жалости. Свято-Данилов монастырь, приспособленный под приёмник-распределитель НКВД, Симонов монастырь, ставший заводом «Динамо», Донской монастырь – все лишились полностью или частично своих погостов. Прах и надгробия перевозили на новое Новодевичье кладбище. Если уж погост номер два – так сюда перемещали останки как можно большего числа известных людей: Третьяковых, Аксаковых, Ермоловой; с Дорогомиловского еврейского кладбища доставили прах художника Левитана. Не оставили в покое останки отца и сына Чеховых, покоившихся на старой монастырской территории, перенеся их прах на новое кладбище.
Досталось и великому Гоголю. Писатель лежал в земле Свято-Данилова монастыря, где в головах стоял гранитный валун – Голгофа с крестом. На Новодевичье перевезли прах, камень и ограду. В 1951 году камень убрали, водрузив вместо него бюст писателя и начертав на пьедестале: «От Советского Правительства». Много лет стоял бюст на могиле, вопреки завещанию писателя памятника над ним не ставить. Только благодаря усилиям Саввы Ямщикова с товарищами на могиле вновь водрузили камень, теперь уже с крестом, как и было, а гоголевский прежний камень оказался совсем рядом – на могиле Михаила Булгакова.
Хоронили на Новодевичьем и самоубийц, вопреки церковному запрету. Так здесь оказались Владимир Маяковский, Александр Фадеев, Надежда Аллилуева. Есть тени, которые никогда не оставляют в покое. Беломраморный бюст жены вождя работы Ивана Шадра («От И.В. Сталина») убрали в Третьяковку, а у поставленной копии во времена перестройки отбили кончик носа. Бюст закрыли от вандалов, и вскоре на металлической пластине, поддерживающей защитный колпак, появились две розы и миниатюрный портрет мужчины с зачёсом и усами. Ассамбляж с обликом вождя считывался легко и простоял довольно долго. Какой уж тут вечный покой…
На «новом» Новодевичьем, принимая во внимание весомую ценность каждой пяди, удивительно много брошенных надгробий, затянутых сорняками всех сортов. Именами людей, покоящихся в этом месте, названы города и улицы, они делали историю страны – почему бы не проявить должного уважения к их памяти. Это недорого. Почистить памятники Всеволода Вишневского (работа Коненкова), скульптора Шадра, профессора Россолимо; подправить осыпающуюся стелу режиссёра Таирова и вызволить из земли табличку актрисы Алисы Коонен; расчистить могилы Андрея Белого, композитора Асафьева, поэтов Луговского и Ярослава Смелякова, Демьяна Бедного, пианиста Генриха Нейгауза… Долгий, долгий этот список. В этом же прискорбном списке – бывшие товарищи-коммунисты из бывшего соцлагеря. Туристов к ним не водят, соотечественники редки, можно не вспоминать. Исключение – памятники китайским товарищам. Так, у надгробия Ван Мина всегда цветы и венки. Своим народом член Политбюро ЦК компартии Китая и активный оппонент товарища Мао не забыт, туристы из Поднебесной обязательно посещают Новодевичье.
Даже с картой в руках (указателей нет) вы не сможете отыскать могилу автора наших гимнов Александра Александрова. Вот бы где табличку с биографией: крестьянин, закончивший Московскую консерваторию, регент Храма Христа Спасителя, народный артист СССР, доктор искусствоведения, профессор Московской консерватории и генерал-майор. Забыли Александрова – эпоха мимо: ни ошибок, ни исправления ошибок, перманентная tabula rasa. Какая уж тут вечная память…
Монументы Новодевичьего – это ещё и наглядные вехи жизни страны. Каждая эпоха отметилась своим форматом, что стало особенно заметным после перестройки. Тогда, кстати, за вход на кладбище (!) приходилось платить 30 рублей – каких афер не совершалось в то время. Ещё раньше об изменениях на Новодевичьем писал протоиерей Михаил Ардов. Его, православного священника, конечно, удручали памятники советского времени: «Многие покойники на этом погосте как будто не прекращают своей трудовой деятельности. Дрессировщик Владимир Дуров изображён с обезьяной, Анастас Микоян стоит с листком очередного доклада, у диктора Юрия Левитана – микрофон, маршал войск связи Пересыпкин с кем-то разговаривает по телефону».
Примеров таких множество, а последние десятилетия принесли на кладбище и вовсе городскую скульптуру. Самая известная из которых – «группа» на могиле замечательного нашего Юрия Никулина, который сидит у себя в головах с сигаретой в руке и верным псом. Скульптура добротна, и скульптор хорош – но при чём здесь кладбище? Удивительная метаморфоза произошла с памятником Евгению Евстигнееву. Честный серый гранит с фотографией и православным крестом почему-то убрали, возведя очередной городской монумент: актёр, тоже с окурком, задорно сидит на скамейке. О чём это? Имя актёра Евстигнеева позволяет поставить ему ТАКОЙ памятник в любом московском сквере. Но не на могиле. Да, наследники вольны поступать, как им вздумается, что они и делают в меру вкуса и капитала.
Однако посмертная «дань» Александру Починку, чей памятник оснащён всевозможными атрибутами, включая цитату из его работы на двух языках, может вызывать эмоции, родственниками не предусмотренные.
Ещё печаль – могила Александра Лукича Птушко, режиссёра, на фильмах которого выросли поколения: «Каменный цветок», «Садко», «Илья Муромец», «Сказка о царе Салтане», прекрасные мультфильмы. Сегодня на прочно заброшенной могиле стоит сработанная из дерева голова сказочного великана, уже превратившаяся в труху. Такое небрежение к памяти Мастера печально и непростительно.
А что действительно радует – забота ребят из молодёжного объединения «Волонтёры памяти». Их цветы и георгиевские ленточки лежат и на «громких», и на простых могилах. 120-летие Дмитрия Папанина именно они отметили на Новодевичьем своим скромным приношением.
Над вариантами сплочения нации ещё долго будут мудрствовать давно сплотившиеся на этой ниве специалисты. Как донести до них простую мысль: без христианской традиции, без культуры и уважения к Памяти всё рухнет и утонет в сорняках. Хорошо бы прислушаться и к Пушкину, вспомнив про «любовь к отеческим гробам». Прямо здесь, на Новодевичьем.
Елена Александровна
Казённова