Архив:
На многосерийный фильм «Тихий Дон», снятый Сергеем Урсуляком по мотивам романа Михаила Шолохова и показанный каналом «Россия 1», критики налетели ещё до премьеры. Логика была априорно известная: ну что хорошее может быть из Назарета!
Кто-то в результате и смотреть не стал, как эталон вспоминая знаменитую картину Сергея Герасимова 1957–1958-го. Многие зрители картины С. Урсуляка так и не смогли отключить в себе яркие образы фильма Герасимова и всё всматривались: а где же Глебов, Быстрицкая и Кириенко?
Вневременная красавица, воистину народная артистка Быстрицкая призналась, что сериал Урсуляка посмотрела с интересом. Похвалила работу молодых актёров, однако отметила, что режиссёр снял, по её мнению, не станицу, а русскую деревню, и фильм «Ликвидация» ей показался более цельным и удавшимся, поскольку Урсуляк, видимо, Одессу знает лучше, чем жизнь станичную. Элина Авраамовна Быстрицкая – герасимовская Аксинья, эталон, с которой даже слеплен бронзовый монумент казачки и установлен в одном из южных городов России. «Почётная казачка, полковник казачьих войск, имеющая право ношения оружия», лауреат премии имени апостола Андрея Первозванного «Вера и верность» и мн. др. имеет безусловное право смотреть на мир своими глазами.
Кто-то считает, что «по части воспроизведения казацкого быта Герасимов бьёт Урсуляка по всем статьям. Даже запахи станичные – свежескошенной травы, дневного зноя, домашней скотины – чувствуются через экран. Почва, чернозём – во всей их красе». Но Урсуляк (сценарий – Алексея Зернова, Ильи Тилькина, Сергея Урсуляка) снял фильм о другом и по-другому.
Кому-то по-прежнему видится в этом – как главная – любовная история о том, «как юношеское кобелячество вдруг превращается в любовь всей жизни. А закадычный друган – во врага всей жизни (Михаил Кошевой в исполнении Александра Яценко). О том, как больно быть нелюбимой и знать, что ничем и никак эту нелюбимость уже не преодолеть. О том, как из задорного, недалёкого щенка постепенно прорастает тонкий и совестливый (особенно это заметно на фоне всеобщей безсовестности) человек. Вот обо всём этом фильм Урсуляка. В самом деле, события в романе охватывают значительный и катастрофический период: с довоенного, когда главные действующие лица совсем молоды, когда страшное «красное колесо» ещё не прокатилось по всей русской жизни и не состарило главного героя на десять лет, а иных многих и вовсе лишило жизни.
Пронзающих эпизодов в фильме на удивление очень много. Например, когда Пантелей Мелехов (роль Сергея Маковецкого) читает письмо про сына-героя, а сзади у плетня сидит и внемлет вся семья, а потом и быки, и когда он со сватом начинает гутарить про несчастную Наталью, жену Григория (роль Дарьи Урсуляк), и оба старых казака плачут.
Страшны, конечно, все сцены убийств – с первого, невесть зачем Григорием зарубленного немца, потом терзавшего совестную память главного героя. И коллективных – когда то красные режут белых, то наоборот, когда убивают и пленных, и гражданских, и женщин, и стариков.
Навершиями абсурдности, безсмысленности обоюдной резни выглядят папахи у всадников, на которых красная косая лента «перечёркнута» прикреплённой поверх белой лентой, и вместе они весьма символично образуют красно-белый косой крест.
К символичным и трагичным следует отнести и грёзы главного героя: когда ему видится, как на горизонте, в контражуре мчатся на битву навстречу друг другу тёмные конники: слева – под огромным красным знаменем, справа – под бело-сине-красным.
Отчего при просмотре фильма слёзы? Оттого что фильм задел и личное, и общее. И за век, прошедший от Первой мировой войны, от октябрьского переворота, от Гражданской, – мы ещё не преодолели и не изжили, оказывается, в себе братоубийственной войны, она всё ещё длится, и цареубийство не раскаяно, и всё это сегодня подсвечено ужасом нынешнего помрачения и инфернального выхлопа на Южной Руси, на «Украине», и, как мы понимаем, простого выхода из ситуации не предвидится.
И у меня есть мысль про «любовь всей жизни», поставленную, как считают, во главу угла романа. Вся трагедия «Тихого Дона», получается, строится и вырастает на личном и поначалу почти «безобидном» грехе, как на песке ада: страстно-неотменимое влечение Григория и Аксиньи (роль Полины Чернышовой) выедает весь их частный и обоюдный мир изнутри как рак: сначала подчиняет их самих, потом ближний мир, близких, начиная с ни в чём не повинных жены Мелехова Натальи и мужа Аксиньи Степана Астахова, и вообще ничтожа их семьи в разных поколениях, а потом это «частное дело двоих» становится причиной гибели мира: враждуют отцы и дети, братья и сёстры, рушится станица, рушится Дон, рушится Империя, идёт братоубийственная война на век вперёд (С. Урсуляк, в отличие от М. Шолохова, знает, что и спустя сто лет раскол и помрачение не преодолены). Так личное преступление становится причиной обрушения вселенского масштаба…
Не только в прессе, но и в социальных сетях вокруг фильма развернулась изобильная полемика. Для своей апологии воспользуюсь некоторыми репликами друзей по «Фейсбуку», коллегединомышленников.
Писатель Олеся Николаева
(г. Москва): «Мне фильм понравился. А то, что они “гутарют” как-то не так, так ведь всякое искусство – не документ, а условность. Мы ведь не жалуемся, что “Гамлета” не на староанглийском смотрим. А ведь “Гамлет так не говорил”. Фильм, конечно, разошёлся с романом: он – откровенно антибольшевистский (поэтому он многим и не понравился), в нём гуще замешан ужас человека – природного, родового, посконного – перед ломающей кости и человеческие жизни воинственной и тупой идеологией, посылающей на этой прекрасной, обильной и вольной земле убивать своих кровных братьев. Мне кажется, Урсуляк не случайно не выпятил здесь любовь героев, не сделал их “эффектными”, как Герасимов. Они по фактуре такие же, как и прочие казаки, ничего в них нет ни рокового, ни суперэротичного. Во всяком случае, Наталья “уравновешивает” Аксинью, а в сцене их объяснения вызывает больше сострадания, чем главная героиня. И – самое пронзительное здесь – это невозможность экзистенциального выбора, ибо прямо пойдёшь – пропадёшь, налево пойдёшь – душу загубишь, направо пойдёшь – себя потеряешь. И – некуда человеку деться от комиссаров и чрезвычаек! Очень хороши старики. В общем, “Россия, которую мы потеряли”, и – безвозвратно! Роман Шолохова, конечно, не совсем об этом...»
Об образе Реки, показанном оператором Михаилом Сусловым в разные времена года, следует сказать особо. Дон-батюшка, как и Волга-матушка, являются, как мы понимаем, духоносными артериями России. В фильме нам позволяют замереть не раз и не два и вглядеться в облик Реки: в начале действий, начале хроники – живоносной и питающей, а к концу всё чаще скованной льдом, заснеженной, даже пугающей. И всегда – прекрасной.
Ольга Шилова, поэт из калужского Мещовска, признаётся: «Весь фильм прорыдать, промучиться с героями, а потом весь день думать о них, как о ЖИВЫХ, а встав на вечернюю молитву, по инерции в слезах молиться за упокой души Аксиньи и о спасении Григория...»
Отзывы о фильме – неизменно эмоционально-пристрастны, что свидетельствует о восприятии картины как о факте личного глубокого переживания.
Айдар Сахибзадинов: «Фильм современный, ощущаешь ужасы Гражданской войны, убийства соседей и друзей детства – как будто сам там присутствуешь. Я думаю, что нашему восприятию ужасов гражданской войны способствовали картины крови и смерти в Донбассе. Ведь и в донбасскую кровь вначале как-то не верилось, мол, как это: современные люди – и убивать? А теперь веришь – что вот они, с теперешними лицами, могут так же убивать, как в книге, дела в которой, кажется, были давно и на другой планете, и у нас так уже не будет. Может такое быть! Я уже забыл, когда так сопереживал. Спасибо за фильм!»
Ирина Мариловцева, пресс-секретарь Югорской епархии: «Я не плаксивый человек. Но тут я просто не знала, откуда эти слёзы берутся. При всём-то моём телевизионном опыте, когда я вглядываюсь в детали, иногда забывая о магии сказки с экрана. Ан нет же!.. Показать страшную красную силу сатанинскую, напавшую на драгоценности души, – это непросто. И очень своевременно. Если бы я не знала историю собственной семьи, собственного рода, который частично, но в щепки разнесла красная чума, я бы так и смотрела этот фильм как лав-стори. Этот фильм – про нас. Про всех. Я содрогнулась, когда Мишка Кошевой отказался целовать крест на венчании. Ведь его дети – это поколения наших бабушек, дедушек, родителей. В общем, считаю, что тут практически ясно сказано: или ты красный, или ты в Царство Небесное».
Ирина Бирюкова из Ейска своей репликой подводит смысловую черту: «Это уже не реализм, это притча, в чём-то даже созвучная истории о блудном сыне... Он вернулся, но нет ни отца, ни брата, его гонит из родного дома убийца брата... Да и на нём – грех убийства. И нет тут идеологии, ни у белых, ни у красных, есть только вражда, месть, ненависть, сжигающие людей изнутри. Души мёртвые – земля мёртвая... Смерть... И ради чего все эти революционные потрясения, коли за них нужно платить такую непомерную цену?»
…В конце романа казак Григорий Мелехов переходит Дон по «синему, изъеденному ростепелью, мартовскому льду», встречает сына Мишатку и домой идёт с ним. Последняя строка романа тяжела, но с утешительной зацепкой: «Это было всё, что осталось у него в жизни, что пока ещё роднило его с землёй и со всем этим огромным, сияющим под холодным солнцем миром».
В фильме же – финал действительно дан как символичный парафраз притчи о блудном сыне. Григорий, потерявший практически всё, хоть и переплывает свою великую реку, намереваясь двигаться пусть и в будущее, но по-своему вспять, падает у порога с раскинутыми руками. Таким, распятым на собственной земле, он остаётся в памяти зрителя – как неизбываемая боль.
Очень точный, своевременный и актуальный для непреходящей русской смуты образ.
Станислав Александрович
Минаков