Илья Бруштейн - Хранить память о Великой Победе

С каждым годом, с каждым месяцем рядом с нами становится всё меньше ветеранов Великой Отечественной войны. Течение времени не остановить… Тем ценнее и радостнее каждая встреча с творцами Победы, каждая возможность взять интервью, сохранить для нынешних и будущих поколений их воспоминания и размышления.

Вениамин Васильевич Волков родился в 1921 году в Ленинграде в семье военного лётчика. Начало войны он встретил, будучи слушателем Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова. Молодой человек стал бойцом истребительного батальона противовоздушной обороны, созданного из числа курсантов, слушателей и преподавателей военного вуза для обороны блокадного Ленинграда.

В сентябре 1942 года получил диплом военного врача и был направлен в действующую армию. Его боевой путь начался в степях Калмыкии и завершился в мае 1945 года в освобождённой Австрии.

В послевоенные годы В.В. Волков продолжал работать военным врачом, решив специализироваться в сфере офтальмологии. Уволился в запас в 1989 году в звании генерал-майора медицинской службы. В 1956 году стал кандидатом медицинских наук. В 1965 году – доктором медицинских наук, профессором. С 1967 по 1989 год возглавлял кафедру офтальмологии Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова. В 1982 году ему было присвоено звание Героя Социалистического труда.

В настоящее время В.В. Волков продолжает оставаться профессором родной кафедры. Несмотря на преклонный возраст, он регулярно выступает с докладами на научных конференциях, публикуется в российских и зарубежных офтальмологических журналах. 

 Наша беседа началась с воспоминаний о блокадном Ленинграде .

 – Город подвергался бомбёжкам уже с июля 1941 года… Прекрасно помню солнечный день 8 сентября 1941 года. Этот день считается началом блокады. Именно с него ведётся отсчёт 900 блокадных дней и ночей.

– А почему именно 8 сентября вам так запомнилось?

– Во-первых, усилились бомбёжки. Во-вторых, к ним прибавились артобстрелы с Пулковских высот. Замкнулось кольцо блокады, и резко ухудшилось продовольственное снабжение, поскольку фашисты разбомбили Бадаевские склады…

Всего не хватало, а именно хлеба, не говоря уже о сахаре, жирах, овощах. Мяса мы вообще не видели. Говорю об этом так подробно, чтобы подчеркнуть: нам, военным, еды не хватало. А что уже говорить о мирных жителях, обычных ленинградцах. У гражданских лиц паёк был скуднее. Это суровые реалии блокадного времени.

– Как на эти условия реагировали простые ленинградцы?

– Спокойно. Стойко и мужественно. Дисциплинированно. Без дисциплины на фронте и в тылу мы бы не выиграли войну. Но была не только дисциплина. Люди проявили себя как искренние патриоты. Напал враг. И все в меру сил рвались на защиту Отечества – старики, женщины, подростки, даже дети.

Из окон общежития Военно-медицинской академии мы видели нескончаемые потоки ленинградских ополченцев, идущих по набережной Невы. Они шли строем защищать свой родной город. Среди ополченцев было немало людей пожилых, с явно ослабленным здоровьем. Они вряд ли подлежали призыву в армию, но тоже хотели сражаться с врагом.

– Как долго вы были в блокадном Ленинграде?

– До середины декабря 1941 года. Потом было принято решение об эвакуации Военно-медицинской академии в Узбекистан, в город Самарканд. Жизнь в блокадном городе была не менее, а в чём-то и более трудной, чем дальнейшие фронтовые годы. Даже на фронте были спокойные дни и часы. Солдатам предоставлялась возможность расслабиться. А был ли отдых в блокадном городе? Может ли «отдыхать» человек, который постоянно испытывает чувство голода и холода?

– После успешного завершения учёбы вы сразу попали на фронт?

– Меня назначали врачом 1-го батальона 15-й парашютно-десантной бригады 7-го воздушно-десантного корпуса. Фронтовая жизнь началась в сентябре 1942 года, когда 7-й воздушно-десантный корпус преобразовали в 34-ю гвардейскую стрелковую дивизию и перебросили эшелоном в Астрахань, а затем в Калмыкию. В калмыцких степях мы начали гнать врага с родной земли. Боевой путь 34-й гвардейской стрелковой дивизии можно представить так: Калмыкия – Ростовская область – Украина – Молдова – Румыния – Болгария – Югославия – Венгрия – Австрия. Это и мой боевой путь.

– Вениамин Васильевич, что врезалось вам в память?

– Вспоминаю, например, такую печальную историю, случившуюся в ноябре 1942 года. Солдаты окапывались в степи, ожидая приказа к наступлению. И однажды утром вдруг ко мне как к врачу подбежали несколько солдат и кричат: «Парень замёрз в окопе!»
Почему я сейчас вспоминаю этот эпизод? Во время войны смерть не становится рутиной. В этом принципиальное отличие реальной войны от военно-исторических фильмов, романов и т. д. На киноэкране могут показывать сотни и тысячи трупов. И никому не страшно… Потому что все знают, что кровь ненастоящая, и смерть «понарошку».
А на фронте каждая болезнь, каждая смерть солдата или офицера – на поле боя или при любых других обстоятельствах – это хоть и, увы, нередкое, но чрезвычайное событие для военного врача.

– Военный врач отвечает за жизнь людей не только на поле боя, но и 24 часа в сутки…

– Совершенно верно. В этом и состоит суть нашей профессии, суть военной медицины. Оказание помощи раненым на поле боя – это только часть ратной службы. Мы занимались и другой работой. Следили за питанием военнослужащих. Например, готовили специальные отвары из хвои, дающие организму необходимые витамины. Да и обычных болезней никто не отменял. Их лечением и профилактикой мы тоже занимались. В частности, чтобы избежать завшивленности и сыпного тифа, нижнее бельё периодически пропаривали в порожних бочках из-под бензина.

– Хотел бы попросить вас рассказать непосредственно о боевых эпизодах.

– Расскажу об одной небольшой боевой операции. Она тоже состоялась в ноябре 1942 года.  Предстояло разведать и захватить боем в степи немецкий укреплённый пункт. Был сформирован отряд из 150 десантников. Я тоже был в их числе.

Решающее значение в успехе или неудаче десантных операций имеет фактор внезапности, неожиданности для противника. Но фашисты с помощью периодически пускаемых осветительных ракет нас «засекли»… Начался тяжёлый бой, в котором шансов выйти победителями у нас уже не было. Нас обстреливали из укрепрайона, а укрыться в степи было негде. Рассветало. И командир, поняв, что немцев нам не одолеть, дал приказ к отступлению.

– Отступление на поле боя возможно только по приказу командира?

– Конечно. Это армия. Это война. Только трусы и предатели могут кинуться с поля боя в бегство. Слово командира для всех бойцов являлось законом. Дав приказ к отступлению, он сохранил нам жизни, избежал напрасных жертв.

Мы тогда потеряли убитыми 8 человек, 15 бойцов были ранены. Мы установили, что во вражеском опорном пункте есть танки и что без артиллерии их не одолеть. Спустя несколько дней мы вновь при артиллерийской поддержке атаковали этот пункт в дневное время. Враг был разгромлен.

– 13 февраля 1943 года советскими войсками был освобождён город Ростов-на-Дону. За участие в этих боях вы были награждены орденом Красной Звезды…
 
– Эти бои были очень тяжёлыми из-за упорного сопротивления фашистских войск. Отступая, они закрепились на правом (высоком) берегу Дона, покрытого льдом. Чтобы форсировать Дон, было выбрано ночное время, хотя регулярно пускаемые осветительные ракеты освещали заснеженную равнину реки. Мой батальон тоже участвовал в форсировании Дона. 

Меня наградили за грамотную, эффективную работу медиков батальона по сбору раненых, оказанию им неотложной медицинской помощи и организацию их эвакуации в медсанбат. Транспортировку раненых осуществляли попутными машинами, возвращавшимися после доставки боеприпасов и питания.

– Приходилось ли вам оказывать помощь таким тяжелораненым, которые дальнейшей транспортировки могли и не выдержать? Не могли бы вы рассказать о каких-либо примечательных случаях с медицинской точки зрения?

– Однажды к нам в медицинский пункт привезли бойца с перебитой осколком трахеей. Он задыхался. В таком случае необходимо немедленно вставить и закрепить в горле трахеостомическую трубку, иначе пациент задохнётся. Но у нас в наличии подобных трубок не оказалось. Тогда мне пришло в голову неожиданное решение. Мы использовали обычную перьевую довоенную «вставочку» (ручку), полую внутри. Её простерилизовали, с трудом согнули. И приличная трахеостомическая трубка была готова. Мы закрепили эту трубку в трахее, наложили необходимые крепёжные швы. Убедились, что дыхание у пациента наладилось. Теперь можно было эвакуировать раненого в тыл.

– В настоящее время российские медики порой жалуются на недостаточную обеспеченность лекарственными средствами, оборудованием и т. д. А как обстояли дела в военные годы?

– У нас, в основном, хватало и медикаментов, и оборудования. По стандартам того времени советские военные медики были обеспечены всем необходимым. Говорю об этом и по своему опыту, и на основании общения с коллегами. Бойцы армии и флота могли быть уверены, что в случае ранения или болезни им будет оказана вся необходимая помощь. Так военные медики внесли свой весомый вклад в общую Победу.

Конечно, боевые условия не всегда позволяли избежать различных осложнений. В Венгрии, уже к концу войны, в весеннее распутье мы столкнулись со вспышкой раневой газовой инфекции. На поле боя раны сильно загрязнялись. В медсанбате всё чаще требовалось прибегать к широкому рассечению мягких тканей, а иногда даже к ампутации конечностей ради спасения жизни раненого. 

– Уважаемый Вениамин Васильевич, что бы вы хотели пожелать читателям журнала «Русский Дом»?

 

– Необходимо хранить память о Великой Победе! Спасая раненых, военные медики, так же как и бойцы других подразделений, приближали этот светлый праздник. Всем смертям назло мы отстояли свою страну, внесли решающий вклад в освобождение Европы от фашистской чумы. Память об этих событиях дорога для каждого патриота России. Желаю всем крепкого здоровья и мирного неба над головой!

Илья Олегович БРУШТЕЙН
Фото автора
и из личного архива В.В. Волкова