Архив:
Без доброй улыбки, мудрой поддержки, искромётного юмора и самоотверженности Нины Дмитриевны Лебедевой невозможно представить себе не только годы восстановления жизни храма, но, наверное, и жизнь настоящей христианской общины.
Бабушка Нина, как её звали в общине, уже умерла. «Какое там – “умерла”! – поправляет всегда священник. – Такие люди отходят ко Господу, а не умирают! И на Пасху мы должны об этом твёрдо помнить».
Нет унынию места в сердце христианина. Трудности есть, бывают даже беды, суровые испытания, но уныние христианам чуждо – это первый урок, и самый главный. Его получали совсем ещё молодые, восторженные неофиты, которые, поначалу страшно суровые и донельзя праведные, продирались сквозь искушения молодости к Христу. Без помощи Нины Дмитриевны многие бы, наверное, просто застряли где-нибудь в зарослях, зацепились бы в шипах и колючках. А так вдруг поняли, что христианство – это радость. Иногда и улыбнуться можно. Даже если сквозь слёзы.
Мы вспоминаем рассказы нашей бабушки Нины: «Жили мы с сестрой Валей в Вологде, в доме у закрытого Покровского храма. После долгих скитаний получили-таки жильё. Деревянный дом, печка, соседи. Радовались, конечно, что напротив церкви живём, но и горечь была: из храма-то склад сделали.
Так что ходили мы в собор, “за мост”, или в Лазаревский храм, на кладбище. А когда из дома выйдешь, всё время, бывало, вздохнёшь: вот же церковь-то! Во что дом Божий превратили! А что делать было… Слава Богу, хоть две церкви остались.
В соборе-то я с отцом Василием и познакомилась. Сначала он, когда в Вологду приехал, хором руководил, потом уже священником стал – я к нему на исповедь часто ходила.
Он меня однажды в храме встречает, говорит: “Нина, мы храм открываем! Покровский! Поможешь?” А как не помочь, когда я всегда об этом и мечтала?
Только, говорю, чем помочь-то я, старая, могу?
“Ну, мы пока боремся, чтобы нас внутрь пустили, молебны будем на крыльце служить. Сама знаешь, холодно. После молебна пустишь ребят погреться, чайком напоишь?”
Так вот всё и началось: служили мы молебны на крыльце, молились. Ребята и девки, бывало, поют – аж дрожат от холода, губы синие, руки красные, но ничего, держались. Отец Василий пример подавал, все знали, что дело благое, стоит потерпеть. Мне их, конечно, жалко – как не согреть?! Утварь у нас дома оставляли, чтобы не ходить потом по городу с тяжестями. Придут после молебна с отцом Василием – посажу всех за стол, сидят, греются. А отец Василий всегда добрый разговор заведёт, разговорит всех, иногда и развеселит. О многом тогда говорили. О том, зачем сейчас храмы открывают, и о том, чтобы не пустовали они.
Время голодное было. Не такое, конечно, как в войну или послевоенное, но нелегко было. Это сейчас в магазин сбегал – еды принёс.
А тогда к комбинату мясному идёшь, отходы собираешь, а потом эти кишки коровьи в реке промываешь, чтобы не слишком пахли. Сваришь, оставишь в печке томиться, отойдёшь на минуту, вернёшься обратно, а горшок пустой. Рядом сосед стоит, улыбается, говорит, что так всё и было, “выпарились, мол, кишки-то”!
Я об этом молодёжи рассказывала, про то, как после войны жили, они сидят, глаза выпучат и умный вид делают. А потом, смотрю, с собой еду приносить стали – чтобы поделиться. Кто что притащит: конфеты, печенье, сгущёнку, консервы. Один даже батон приволок вечером. Гордый, стоит в дверях: “Батон, – говорит, – горячий ещё. У грузчиков взял”. Ну, это сейчас смешно, когда весь хлеб мягкий продаётся, а тогда всего два хлеба-то и было: батон да буханка. Вадим, брат мой, Царствие ему Небесное, поначалу к вере осторожно относился. А потом, когда с отцом Василием познакомился, по-настоящему верующим стал. Говорил мне, что такие священники, как батюшка Василий, многим Христа открывают, потому что не гордятся – любят людей.
Так что семья у нас. Сначала маленькая была, потом всё больше людей приходило. Кто с радостью, кто с болью, но все – к Богу.
Помню, как первую Пасху в открытом Покровском храме встречали, – в подвале церкви. Электричества ещё не провели, при свечах все сидели. А радостно как было, несмотря на бедность! Это сейчас всё сверкает, блестит, а тогда только глаза у людей блестели – от радости. Да, бедно тогда жили, но во Христе, а значит, и радостно. Сегодня эту радость всё больше в паломничествах ищут – в Израиль ездят, Грецию, Италию… Или в деньгах, в богатстве. Находим ли радость? Богатыми стали, ещё бы добрыми оставались по отношению друг к другу.
Не бывает такого, чтобы всё всегда хорошо было: случались и трудности. Но любовь побеждала всё. Сейчас, когда у нас, кажется, и приход крепкий, и бедности большой нет, так нам иногда не хватает той любви! Нельзя нам забывать, что мы – Божьи, Христовы. Любите друг друга! Прощайте друг друга!»
…Мы часто вспоминаем нашу Нину Дмитриевну. Не умерла она, а отошла ко Господу: «Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа?» Когда вспоминаешь её беседы, шутки, убеждаешься в правоте святителя Иоанна Златоуста: Христос всё равно победит.
Пётр Михайлович ДАВЫДОВ
г. Вологда