Архив:
–Вот вернулись из Витебска со Славянского базара, – начал разговор главный инженер фабрики «Тульская гармонь» Юрий Николаевич Брызжев. – Удалось продать только три гармошки…
Наверное, всё хорошее когда-то кончается. Эта довольно банальная истина преследовала меня все несколько часов «путешествия» по цехам знаменитой Тульской фабрики музыкальных инструментов. Впрочем, всё по порядку.
Всем известный бренд «Тульская гармонь» без сомнения относится к самым уважаемым российским брендам. Да что там говорить, заливистая двухрядка – это без преувеличения душа России. Какая свадьба без неё, какой праздник?! Увы, производство знаменитых тульских гармошек и баянов нынче поражено теми же недугами, что и многие другие народные промыслы России. Налицо весь классический набор: резкое сокращение производства, уход старых мастеров и отсутствие молодого пополнения, холодность со стороны госструктур, резкое падение спроса и многое другое.
А ведь история самого, пожалуй, любимого на Руси музыкального инструмента насчитывает уже более 200 лет. Усилия многих поколений тульских умельцев и двухвековая эволюция превратили его в технически очень непростой механизм. Но
эволюция эволюцией, а создание и двухрядной гармошки, и сложнейшего многоголосого баяна, как и сто, и двести лет назад – это результат исключительно ручного труда конкретных мастеров, которых сегодня можно пересчитать по пальцам одной руки.– Расцвет мы пережили давно, в 70-е годы прошлого столетия, – ностальгически вспоминает Юрий Брызжев. – Тогда у нас работало пять тысяч человек, и в торговые сети СССР мы отправляли 400 музыкальных инструментов.
Юрий Николаевич, немного помолчав, добавляет:
– Ежедневно!
К этому человеку меня подвели сразу же, едва я выразил желание познакомиться со старейшим работником «Тульской гармони». В эти цеха он пришел почти полвека назад шестнадцатилетним пацаном и не покидал их ни на день даже в самые трудные времена.
А ещё раньше над созданием гармошек трудились здесь его отец и дед. Тем понятнее горечь, которая звучит в его словах:
– Сегодня 400 инструментов мы делаем только за месяц, а коллектив с пяти тысяч сократился до двухсот человек. Мы потеряли много золотых рук. Но каким-то чудом нам удалось удержаться на плаву.
Юрий Николаевич рассказывает очень непростую новейшую историю фабрики.
…В печально знаменитые 1990-е государство не придумало ничего лучшего, как просто бросить старейшее производство, «душу» России, на произвол судьбы. Мастерам русской гармони с лихвой досталось всех «прелестей» тех лет. Страна разваливалась, и гражданам стало не до веселья – закрывались музыкальные школы и училища, распадались музыкальные коллективы... Гармонистов перестали приглашать даже на свадьбы, а гармони – покупать. Тут ещё импортная электроника нагрянула, и многие музыканты сменили баяны на дешёвые электронные синтезаторы, способные играть без участия человека.
– Банкротство подошло к нашему порогу, – с грустью вспоминают сегодня на тульской фабрике. – Да и уже переступило его. Цеха не отапливались, канализацию отключили, зарплату не платили, предприятие погрязло в долгах…
К концу 1990-х от пятитысячного коллектива осталось сорок человек. Но этот небольшой костяк немолодых уже людей, собственно, и не дал старейшему российскому промыслу окончательно умереть.
А вскоре на фабрике появились хорошо одетые люди в галстуках, походили по цехам, посмотрели и купили знаменитую фабрику.
– Неужели покупатели были жаркими поклонниками тульской гармони? – поинтересовался я.
– Да нет, – последовал ответ. – Их скорее всего привлекли огромные площади заводских корпусов.
С приходом хозяина жизнь вроде бы стала налаживаться, хотя и в иных масштабах. Производство баянов, некогда располагавшееся в огромных фабричных корпусах и нескольких филиалах, сжалось до одного этажа. Но с долгами вроде бы разобрались, и дело пошло в гору. Потом был расцвет бартера, когда гармони и баяны выменивали на газовые плиты, телевизоры и прочую бытовую технику. Лишь к 2004 году мастера фабрики стали регулярно получать зарплату, а иногда даже два раза в месяц. Количество работников выросло до 200 человек.Конечно, историю эту можно было бы назвать банальной, если бы речь шла о чём-то другом, более прозаичном.
К 2007 году фабрика достигла своего второго расцвета. Он, естественно, не шёл ни в какое сравнение с семидесятыми, но интерес к культуре у россиян стал просыпаться, кривые продаж неуклонно пошли вверх.
– Многие благополучные коллективы страны вдруг вспомнили о художественной самодеятельности, – говорит Юрий Брызжев. – Стали открываться музыкальные школы, а родители охотнее стали отправлять туда своих чад. И мы это почувствовали первыми.
Словом, гармошка и баян начали возвращать свой утраченный статус. Но тут вновь кризис – 2008 года. И всё опять покатилось под гору.
Главный инженер вспоминает:
– Объёмы продаж за год упали почти вдвое, нам пришлось уволить солидную часть работников...
Если полное брюхо к ученью глухо, то пустое глухо уже к веселью. Выходит, Тульская гармонь помимо прочего – это ещё и отличный градусник, показывающий точную экономическую температуру по стране. Если кривая производства музыкальных инструментов падает, это означает, что народ затягивает пояса, и наоборот.
Сегодня по моим наблюдениям температура нормальная. По крайней мере, в ОТК «Тульской гармони» главный контролёр Сергей Гусев, молодой рассудительный человек лет 30, показывал мне десятка четыре упакованных коробок с музыкальными инструментами, готовыми к отправке заказчикам. На каждой был приклеен стикер с конкретным адресом и даже фамилией получателя. География впечатлила: тульские гармони и баяны ждали заказчики из множества городов России – от Владивостока до Калининграда и от Тюмени до Сочи. Конечно, их фамилии на коробках мне ни о чём не говорили, и я поинтересовался у Сергея, часто ли в качестве заказчиков выступают знаменитости?
– Часто, – последовал ответ. – Старики рассказывают, что бывала у нас и Людмила Зыкина со своим мужем баянистом-виртуозом Виктором Гридиным, и музыканты знаменитого хора им. Пятницкого, по заказам которых тульские мастера тоже делают баяны, был тут и выдающийся рок-баянист Федор Чистяков, и многие другие знаменитые музыканты. Недавно, например, приезжал «звезда» Рунета, автор знаменитых «Комбайнёров» Игорь Растеряев. Он заказал нам гармошку с изображением… арбуза.
– Почему арбуза?
– Не знаю, возможно, потому, что он родом из Средней Азии, – ответил Сергей.
…А вот и святая святых фабрики и, как выразился главный инженер, – «вершина всей пирамиды», – цех тульских «страдивари». Здесь я познакомился с двумя из них – старейшими сборщиками Юрием Моисеевым и Валерием Лапушкиным. Каждый из них отдал изготовлению баянов несколько десятилетий жизни и достиг в этом деле больших высот. Кстати, отправляясь в Тулу, я поинтересовался, сколько может стоить тульский инструмент. Оказалось, что в Москве баян «Русич» продавался за… Сколько бы вы подумали? За 100 тысяч, за 200? Нет – за полмиллиона рублей! Цена неплохого автомобиля.
И вот передо мной люди, своими руками сотворившие это чудо. Тут я увидел баян, что называется в разрезе. Причем, первый из тульских «страдивари» – Юрий Моисеев собирал левую его часть, а второй – Валерий Лапушкин – правую. Узкая специализация, виртуозная техника. За год из-под их рук выходит всего шесть инструментов.
Визуально то, что они делали, и впрямь выглядело чудом. Недра баяна скрывали сложнейшие переплетения тяг, клапанов, множество других неведомых мне механизмов.
– Увы, время мастеров-одиночек ушло, – с сожалением говорит Юрий Моисеев. – Людей, собирающих баян от начала до конца в тиши домашней мастерской, единицы. А молодёжь, которой мы могли бы передать своё мастерство, сюда не идёт. Учебные заведения страны мастеров тоже не готовят. Возможно, скоро музыкантам останется довольствоваться лишь «конвейерными» инструментами.
Эти слова были ответом на мой вопрос: каково, по их мнению, будущее русской гармони? Ответом не очень оптимистичным. Впрочем, этот же вопрос я задавал и другим работникам фабрики. Люди отвечали крайне уклончиво. Тогда я их спросил, насколько престижной они считают собственную профессию? На это и вовсе последовало молчание. Люди будто не понимали смысла вопроса. Лишь юный контролёр ОТК Серёжа Гусев, подумав минуту, ответил:
– Когда в незнакомой компании сверстников я говорю, что работаю на фабрике «Тульская гармонь», в лучшем случае замечаю некий интерес в глазах.
– И всё?
– И всё…
Александр Фёдорович БУШЕВ,
Москва – Тула
Фото Романа ЩЕРБЕНКОВА