Александр Сегень - Предстоятель

Жизнеописание Алексея Михайловича Ридигера –Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II (Продолжение. Публикуется в «РД» 6–12, 2012 г., 1–12, 2013 г., 1–8, 2014 г.)
 

Среди огромного множества видов деятельности Святейшего Патриарха Алексия II особое место занимает его работа с другими пастырями Русской Православной Церкви. В своих безчисленных выступлениях он постоянно обращался не только к пастве, но и к священникам, монахам, архиереям, выделяя различные стороны пастырского служения, нуждающиеся в улучшении, исправлении, а нередко – и в искоренении. Доклады на Архиерейских Соборах он наполнял необходимыми наставлениями по всем аспектам церковной жизни, строго требуя от пастырей неукоснительного исполнения его пожеланий. Но самой главной трибуной для этого являлись ежегодные Епархиальные собрания Москвы. Перечитывая теперь его выступления, поражаешься тому вниманию, которое уделял Предстоятель каждой чёрточке религиозной жизни, каждому самому мелкому штришку. Его послания московскому Епархиальному собранию всегда были до краёв наполнены критикой. Святейший Патриарх являлся здесь не в привычном для него благом образе, излучающем любовь, свет, радость, а в виде грозного, порой даже гневного судии. Он выходил на трибуну как на огневой рубеж, с которого нужно вести безпощадную стрельбу по всем отрицательным проявлениям в церковной практике. Каждое такое Патриаршее послание незримо украшал девиз: «За чистоту Церкви!»

Отчитываясь перед Епархиальным собранием Москвы, Святейший Патриарх Алексий II обычно начинал с рапорта о том, сколько им за год совершено богослужений, хиротоний, сколько построено и освящено храмов, каково количество епархий, приходов, называл число священнослужителей и архиереев, монахов в монастырях, говорил, сколько воскресных школ, духовных училищ. Рассказывал о поездках по епархиям и за рубеж, о новых полезных свершениях. А затем он переходил к суровой критике.

Из года в год Предстоятель неустанно повторял, что недоволен тем, как во многих храмах служат священники. Одну из главных бед нашей Церкви он видел в неумении произносить проповеди, которые весьма редко проникают в сознание и сердце людей, пришедших в храм, чтобы услышать нечто весьма для себя важное. Проповедь, как учил он, не должна быть ни короткой, ни затянутой. В ней необходимо выделить привязку к совершаемому празднику и к поминаемым святым данного дня, а затем дать лаконичное, но яркое поучение, как вести себя в жизни, памятуя и об этом празднике, и об этих святых.

– Не впадая в политические дискуссии и мирское суесловие, – говорил Предстоятель, – современная живая проповедь должна давать с религиозных, евангельских позиций ответы на вопросы сегодняшнего дня, на то, что сейчас волнует прихожан: как спастись, как жить по-христиански, как исполнять заповеди Божии, как проявлять любовь по отношению к ближнему своему. Именно так поступают многочисленные инославные проповедники, и поэтому к ним, к сожалению, идут люди. А мы в горделивом самоуспокоении, что обладаем полнотой Истины, сами в дверь Истины не входим и других не пускаем.

Его беспокоило, что многие священники не умеют вообще беседовать со своей паствой:
– Большое прискорбие вызывает всё большая утрата духовничества, немало нареканий поступает на то, что большинство современных священников – требоисполнители, не способные чувствовать боль человеческого сердца как свою собственную, а потому не в состоянии уврачевать душевные раны приходящих к ним… Никакие исторические катаклизмы последних десятилетий не смогли полностью стереть в сердечной памяти нашего народа идеал Святой Руси. Как бы низко ни пал человек, в какой бы малокультурной среде он ни был воспитан, в глубине своего сердца, какой-то внутренней памятью он сознаёт, что есть другая, настоящая жизнь по правде Божией, и эта жизнь – святость. И когда, терпя кораблекрушение при плавании по житейскому морю, или ища ответы на вопросы, которые ставит жизнь, или просто любопытствуя, русский человек оказывается на пороге православного храма, он ждёт, что здесь его поймут, здесь ему помогут, обласкают, ответят на возникший вопрос или, наконец, выслушают. Он этого ожидает, но далеко не всегда обретает. Часто у приходящего в храм человека возникает ощущение, будто он здесь чужой, никому не нужен и никому не интересен. Бывает, его так встречают, что на долгие годы, если не навсегда, человек зарекается ходить в храм. Всё, что так труднопереносимо в нашей обычной мирской жизни: формализм, безчеловечность, грубость, безкультурье, – всё это производит особенно болезненное впечатление на вновь приходящего в храм человека, ожидающего, что там должна царить только любовь Христова. И потенциальные члены Церкви уходят.

Русский человек уходит к заезжим миссионерам, многие из которых строят свою миссию на примерах тех отталкивающих впечатлений, которые возникли у этого человека в православном храме. Почему люди идут в секты? Неужели те скудные остатки христианства, которые присутствуют в их безблагодатном учении, привлекают туда крещённый в Православной Церкви русский народ? Нет, никто и ничто не может сравниться с Русским Православием ни в хранении Священного Предания, ни в благочестии. Вспомним хотя бы пребывание в Москве святых мощей великомученика и целителя Пантелеимона… Ни в одной стране мира не нашлось бы стольких миллионов людей, жаждущих приобщения к святыне.

Так в чём дело? Только в одном. Сектанты научились принимать людей с лаской, а многие члены истинной Православной Христовой Церкви, даже священнослужители, не научились. Безспорно, нагрузки современного пастыря не сравнимы ни с каким служением в миру. Священник не имеет права ни в отпуске, ни в выходные дни перестать быть пастырем. И должен, не щадя себя, всем и всегда давать «отчёт о своем уповании». Священник, как и всякий человек, имеет свои особенности характера и свойственные людям человеческие немощи, но при этом он не имеет права, как и всякий член Церкви Христовой, забывать, что Бог любовь есть и что только пребывающий в любви пребывает в Боге. Иными словами, когда мы с вами своей сухостью, усталостью, раздражительностью, незаинтересованностью, грубостью или невниманием отталкиваем приступающих к Церкви, ищущих дорогу к храму Божию, то мы тем самым уходим сами и уводим других от Бога. Не пора ли остановиться и опомниться? Настоятель и клир каждого храма обязаны создавать особые, хотелось бы подчеркнуть – особые условия для всех, даже случайно приходящих в храм. Большинство из нас выросло в условиях полуподпольного существования Русской Церкви, но теперь другие времена, и если мы с вами будем по-прежнему жить, как в гетто, из которого никуда нельзя выйти, то нашу потенциальную паству, наших крещёных православных русских людей похитят, разобщив, другие, называющие себя пастырями, которые, по слову Писания, есть волки в овечьей шкуре.

С особой жёсткостью Предстоятель подходил к вопросу о мздоимстве, осуждал сребролюбивых настоятелей храмов, которые при этом не утруждают себя богослужебной нагрузкой и если служат, то только в праздничные дни, а от исполнения треб и вовсе уклоняются. Он возмущался, что при средней невысокой зарплате по стране в некоторых храмах за венчание дерут втрое больше, чем эта средняя зарплата. Да ещё и со всякими «накрутками» – отдельно священнику, отдельно диакону, отдельно хору, отдельно за ящик, за иконы, свечи, паникадило, ковры… Он требовал прекратить установление отдельной таксы за каждое написанное в проскомидийной записке имя. Храм Божий – храм молитвы, а не торговли, напоминал он.

– Не меньшую озабоченность вызывает то, что некоторые храмы Божии становятся «строительными управлениями» или отделами «социального обеспечения» при забвении и нерадении о самом главном – молитве и богослужении. Социальное служение и строительство, особенно в наше время, когда реставрируется множество храмов, несомненно, нужны. Но они важны не сами по себе, а лишь когда выражают нашу веру и создают условия для строительства внутреннего храма – души человека. Может случиться, что храмы будут построены, отреставрированы, но они окажутся пусты…

Необходимо, чтобы в каждом приходе были дешёвые, доступные для бедных людей свечи, молитвословы, Евангелия. Мы не можем лишать наших прихожан, которые в трудные годы поддерживали Церковь, возможности поставить свечу или подать заздравную или заупокойную записку на поминовение, поэтому нужно сделать для них снисхождение и установить особый тариф…

Патриарх гневно осуждал «стремление священнослужителей к повышенному комфорту, желание приобрести автомобиль, технику иностранного производства и тому подобное. Грехи тщеславия, гордыни и самопревозношения – обычные спутники подобных священнослужителей. Может быть, в другое, более благополучное, чем сейчас, время стремление к большей материальной обеспеченности не было бы столь предосудительно. Но сегодня, когда большинство рядовых верующих еле-еле сводят концы с концами, когда пенсии и зарплаты мизерные и выдаются с большой задержкой, разъезжать на новеньких сверкающих иномарках священникам должно быть и стыдно, и совестно.

Все мы помним Святейшего Патриарха Алексия II человеком мягким, излучающим добро и счастье, но при этом он был весьма строг, внимательно подмечал все церковные недостатки, всё, что может отвратить человека от Церкви. Видя нерадение иных священнослужителей, он мог разгневаться не на шутку.

– Продолжаются жалобы на отказ в совершении таинств и треб… особенно когда дело касается людей неимущих. Жалоб на отказ в освящении банков, офисов, иномарок пока не поступало, – с иронией и горечью замечал Святейший. – Там, где главной заботой становится лишь материальная сторона, где приход является лишь средством существования или – ещё хуже – наживы, там не может быть единства и братолюбия. Там, как правило, вражда и нестроения. Такой приход православным не назовёшь. Нельзя не сказать о тлетворном влиянии духа времени на некоторую часть нашего духовенства, которая стремится подражать стилю жизни так называемых новых русских. Ведь это не что иное, как греховные проявления эгоизма, самодовольства, сибаритства, тщеславия, вседозволенности, превосходства над другими из-за своего богатства, нередко нажитого незаконным, преступным путём. Это отсутствие скромности, кротости, воздержания и меры во всём… Отсюда стремление перещеголять друг друга в модной одежде, соревнование в пышности и обилии праздничных столов. Отсюда кичение иномарками автомашин, сотовыми телефонами и прочим. И это в то время, когда половина населения живёт за чертой бедности!.. Материальная заинтересованность всё чаще выходит на первое место, заслоняя и убивая всё живое и духовное. Нередко храмы, подобно коммерческим фирмам, торгуют церковными услугами. Приведу несколько негативных примеров. В некоторых храмах существует негласная такса за запивку после Причастия, за освящение автомобиля. Это касается и освящения магазинов, банков, коттеджей, квартир. Ограничивается число имён в поминальных записках от пяти до десяти имён в одной записке. Чтобы помянуть всех родственников, прихожанам приходится писать две-три и более записок и за каждую платить отдельно. Что это, как не скрытое вымогательство?..

В течение не только Великого, но и всех остальных постов устраиваются еженедельные общие соборования. Продиктовано это чаще всего отнюдь не духовными потребностями прихожан, а жаждой получения дополнительных доходов. Чтобы было больше народу, соборуют не только больных, что предусмотрено чинопоследованием Таинства Елеосвящения, а всех подряд, в том числе и маленьких детей… Корыстолюбие, сребролюбие – страшный грех, неизбежно приводящий к безбожию. Корыстолюбец всегда поворачивается к Богу спиной, а лицом к деньгам. Для заражённого этой страстью деньги становятся реальным божком, идолом, которому подчиняются все мысли, чувства и действия… Во многих храмах действует определённый прейскурант цен, и заказать какую-либо требу можно, лишь уплатив означенную в нём сумму.

В храме, таким образом, идёт открытая торговля, только вместо обычного продаётся духовный товар, то есть, не побоюсь сказать прямо, – благодать Божия… Ничто так не отторгает людей от веры, как корыстолюбие священников и служителей храмов. Не напрасно сребролюбие называется гнусной, убийственной страстью, Иудиным предательством по отношению к Богу, адским грехом. Спаситель изгнал торговцев из Иерусалимского Храма бичом, и мы вынуждены будем поступать так же с торговцами святостью… Читая воспоминания наших русских священников-эмигрантов, оказавшихся после революции за границей, поражаешься их вере и терпению. Находясь в нищенском состоянии, они считали для себя нравственно недопустимым брать плату за совершение богослужения или требы у таких же, как они, нищих людей. Они поступали на гражданскую работу и тем зарабатывали себе на жизнь. Совершение богослужений они считали для себя великой честью…

Злоупотребления, вымогательства пожертвований, к сожалению, имели место в жизни духовного сословия и до революции. Именно это и создало образ жадного, сребролюбивого попа, презираемого трудовым народом, тем народом, который одновременно трогательно любил своих безкорыстных пастырей и готов был разделить с ними все скорби и гонения… Священнослужители, занимающиеся социальным служением, знают, в какой нищете живёт сейчас значительная часть нашего народа. И когда человека спрашивают, почему он не ходит в храм, он часто отвечает: «Если пойти в храм, надо поставить свечку, подать записочки, отслужить молебен, а за всё это нужно платить. А денег у меня нет – едва хватает на хлеб. Вот совесть и не позволяет мне идти в храм». Это печальная реальность наших дней. Таким образом, мы теряем для Церкви множество людей, которые могли бы быть её полноправными членами…

Интересно, что в ответ на вопрос: «Почему вы не идёте к священникам, которые служат неподалёку?», часто даётся ответ: «Мы им не доверяем!» И это неудивительно. Если в деревнях Карелии православные священники требуют от простого народа по пятьсот рублей за каждого крещаемого, а рядом действуют множество протестантских миссионеров, которые всегда и везде не только крестят безплатно, но и одаривают народ обильными подарками, то можно ли удивляться тому, что народ идёт к протестантам?.. Нам известны многочисленные случаи, когда местные священники и даже правящие епископы не соглашаются принять в свои районы миссионеров потому, что они будут крестить безплатно и испортят, так сказать, рынок, подорвут экономическое благосостояние епархии. Разве можно в наше время, когда Господь по молитвам новомучеников даровал нам свободу, забывать свой миссионерский долг? Когда же мы станем миссионерами, если не теперь, после многих десятилетий гонений от воинствующего атеизма, породившего целые поколения ничего не знающих о Боге людей? Когда мы начнём проповедовать слово Божие, если не сейчас, в тот момент, когда наш народ гибнет от безнравственности, алкоголизма, наркотиков, блуда, продажности и корыстолюбия?..

В ответ на безкорыстный, самоотверженный подвиг священника-пастыря благодарный народ сам принесёт ему всё необходимое и в количестве гораздо большем, чем наторгует наёмник в своём храме, превращённом в торговую лавку. Народ поможет благоговейному священнику, в котором он узнаёт любящего отца, ремонтировать храм. Господь пошлёт ему добрых жертвователей и помощников и через него обратит к вере и спасёт тысячи людей… Нам не раз приходилось говорить на Епархиальных собраниях духовенства города Москвы о нежелательности взимания какой-либо платы за исполнение треб. В первую очередь это касается совершения Таинства Крещения или Причащения на дому.

Это отнюдь не означает, что труд священника останется невознаграждённым, однако вознаграждением должно служить добровольное пожертвование участников Таинства, но никак не строго определённая выплата мзды согласно установленному за свечным ящиком тарифу… А потому мы полагаем, что недопустимо взимание какой-либо платы за совершение Таинств, а особенно за Святое Крещение, дабы не отвечать нам на Страшном Суде за то, что препятствовали спасению множества людей. Одновременно мы можем и должны объяснять людям, что храмы есть достояние всего народа Божия, и потому христиане должны приносить посильные жертвы на их ремонт и содержание. Но эти объяснения не должны быть назойливым вымогательством денег, а только добрым отеческим разъяснением и напоминанием… Несмотря на то что эпоха государственного атеизма осталась позади, мы до сих пор пожинаем плоды того времени. Одним из них является тот общий материалистический дух, которым проникнуты многие учебные пособия современных светских школ.

Ситуация осложняется отсутствием сколько-нибудь определённой политики государства в сфере идеологии, что приводит к духовно-нравственной дезориентации молодого поколения. Многие преподаватели школ признают это и обращаются к священникам в надежде на помощь в исправлении сложившейся ситуации… Одной из бед православных школ является то, что их учащимся часто прививается чувство исключительности и превосходства, но не воспитываются любовь, сострадание, стремление помочь ближнему.

И получается, что вера используется для личной выгоды, как средство для приобретения здоровья и благополучия… Люди должны видеть, что православные открыты для общения, что мы не замкнутая секта, что наша молодёжь вполне современна, что мы не прячемся от жизни, не боимся мира, потому что нам есть что сказать ему. И это тоже форма проповеди… Я искренне верю и надеюсь, что в глубинах сознания русских людей, в наших духовных пустынях сохранились корни благочестия и подлинной веры. Политые кровью безчисленного множества новомучеников Российских, они способны оживить и нашу церковную ниву, которая по милости Божией уже расцветает, чему мы являемся свидетелями. И мы все призваны к возделыванию и удобрению этой пажити. Многие подвижники Православия, пострадавшие в годы гонений, радуются ныне тому, что пришло время возрождения духа нашего православного народа. Будем помнить, что во всех событиях и явлениях нашей жизни действует десница Божия.

Предстоятель неустанно обрушивался на формальное отношение священнослужителей к своим пастырским обязанностям, производящее на паству отталкивающее впечатление. Увы, прошло много лет, а до сих пор гневные слова Патриарха Алексия II по этому поводу не коснулись сердец, и во многих храмах приходится с прискорбием видеть формальное, а порой попросту равнодушное отношение священников к своему делу.

– Церковь – это не магазин духовных товаров, здесь недопустима торговля благодатью. «Туне приясте – туне дадите», – заповедал нам Христос. Тот, кто превращает своё пастырское служение в средство скверного прибытка, достоин участи Симона-волхва. Лучше, чтобы такие люди покинули пределы Церкви и занимались бизнесом на рынках!

Ему приходилось каждый год говорить о правильности исполнения таинств и треб. К примеру, Патриарх Алексий II признавал неоправданным крещение младенцев на дому, если только при этом нет прямой угрозы жизни младенца, требовал искоренения практики крещения взрослых и младенцев без полного погружения в воду:

– Сейчас крестится много взрослых, и им необходимо создать все условия, чтобы это таинство совершалось в соответствии с апостольскими правилами, то есть через полное погружение. В ряде храмов оно до сих пор совершается обливательно, порой обливанием только одной головы крещаемого. Это ставят нам на вид не только наши православные братства, но и протестанты, совершающие его полным погружением… Придётся, видимо, в дальнейшем разрешать крещение взрослых только в тех храмах, где имеется баптистерий… Священник, поливающий воду на голову стоящего перед ним в полной одежде крещающегося, лишает его полноты восприятия святого таинства и ощущения таинственного образа смерти и воскресения Спасителя.

Святейший настаивал, чтобы в храмах выделялось особое время накануне воскресных и праздничных дней для проведения исповеди. Призывал пресекать любые разговоры во время богослужений – как за свечным ящиком и в хоре, так и в самом алтаре.

Он говорил о девальвации церковных наград, которые стали раздавать направо и налево всем кому не лень. Сожалел о тех священнослужителях, которые излишне рьяно лезут в политику. Иных, как Глеба Якунина, приходилось даже отлучать от Церкви. Святейший Патриарх призывал следить за тем, чтобы храмы не превращались в торговые точки. Говорил и о финансовых тяготах Церкви:

– Служение в Церкви никогда не было лёгким. Как правило, Церковь Христова, как и Сам её Основатель, были гонимы. И если давалась передышка, то, как правило, ненадолго. Вот и сейчас Церковь не способна угнаться за тем безумным ростом инфляции, которая и не думает останавливаться. Возможно, что многие храмы в ближайшее время не смогут обеспечить своим служащим даже прожиточного минимума. Но я уверен, что те, кто пришёл в Церковь не ради прибытка, а ради служения Богу, останутся, многих же мы потеряем, как уже теряем и сейчас. Но как бы тяжело ни было нам, не следует забывать о тех, кому ещё тяжелее, и не устанавливать недоступных цен на требы, свечи, утварь и поминовение. Надо как-то поддержать тех прихожан, которые особенно нуждаются.

Каждый раз Предстоятель обращал внимание на то, что многие священники не следят за опрятным видом храма и самих себя:

– При всех трудностях не следует забывать о доме Божием, забота о котором должна быть первостепенной. Посещая различные храмы, я вижу, каково отношение причта и приходского совета к нему. Порой малопосещаемый храм блистает великолепием и чистотой, в то же время в весьма многолюдном, посещаемом храме – как в кузнице: копоть, грязь, безпорядок и грубость. Даже приглашая Патриарха на богослужение, не стремятся навести чистоту: нечищеные оклады, грязные напрестольные кресты, почерневшие потиры, не говоря уже о грязных и непроглаженных облачениях. А ведь для того, чтобы выгладить и почистить их, не требуется каких-либо средств, требуется лишь усердие и страх Божий… Сам вид православного храма, его внутренняя обстановка мира и доброты должны помочь людям прикоснуться к Православию, войти в ограду Церкви, почувствовать себя членами христианской, православной семьи. На всех наших епархиальных собраниях говорилось о том, что в каждом храме должен быть баптистерий для крещения взрослых… Достойно нести крест, возложенный на каждого из нас, – главнейшая обязанность каждого последователя Господа и Спасителя Нашего… Многократно говорилось и о недопустимости грубости в храме, от кого бы она ни исходила, тем более от священника. За прошедший год многим, не внявшим нашему обращению, пришлось расстаться со своими местами. Так будет и в будущем. На прошлых собраниях мы призывали к тому, чтобы священник внешне имел облик, достойный своего звания, – как в стенах храма, так и вне его. Внешность – это отображение внутреннего состояния, внутреннего порядка или безпорядка в человеке.

Особое внимание Святейший Патриарх Алексий уделял и пению, напоминал, что в апостольские времена все, кто приходил в церковь, пели вместе со священством, а теперь в иных храмах даже «Отче наш» и «Верую» прихожане не поют во время богослужений.

– Трудности испытывают многие храмы с хорами. При храмах, где есть воскресные школы, следует создавать певческие группы, которые должны научиться проводить богослужения, тем самым выручая храм. Но больше надо внедрять общенародное пение. С народом можно петь не только «Отче наш» и «Верую», на всенощном бдении «Воскресение Христово видевшее» и «Честнейшую», но и другие песнопения. В период моего служения митрополитом в Петербурге в Академическом храме и в храме великомученика Димитрия Солунского в Колымягах мы со всем народом пели Евхаристический канон.

В день Собора святых апостолов, когда мы с Патриархом Варфоломеем совершали Божественную литургию в соборе Свято-Иоанновского монастыря, весь Евхаристический канон пели с народом, и на Патриарха Варфоломея это произвело большое впечатление: храм буквально сотрясался от общего пения молитв. Думаю, что практику пения Феофановской «Милости мира» с народом можно ввести во многих храмах и обителях нашего града. Посмотрим, кто положит начало.

Александр Юрьевич СЕГЕНЬ
(Продолжение следует)