Архив:
Накануне Первой мировой войны мало кто предполагал, что мировой конфликт окажется столь продолжительным. Штабы, разрабатывая планы предстоящих операций, рассчитывали победоносно завершить войну за несколько месяцев, максимум – за год. К долгой войне на выживание не готовились.
В действительности европейская бойня продолжалась 1568 дней (или 4 года 3 месяца и 10 дней) и унесла миллионы человеческих жизней.
На предвоенном благодушном фоне впечатляет тот глубокий и всесторонний анализ-прогноз, который дал наш соотечественник, лидер правых в Государственном совете Пётр Николаевич Дурново. Век назад, в феврале 1914 года, он написал и подал на имя императора Николая II свою знаменитую записку, которую иногда называют «Меморандумом Дурново». Пространный документ начинается с указания на то, что предстоящая война будет иметь коалиционный характер. В составе группировок автор документа не сомневался: «Россия, Франция и Англия с одной стороны, Германия, Австрия и Турция – с другой». По его мнению, Италия скорее присоединится к первой коалиции, чем к последней, как и Сербия с Черногорией. А вот Болгария выступит на стороне Германии и Австро-Венгрии. Что же касается Румынии, то она «останется нейтральной, пока весы счастья не склонятся на ту или другую сторону».
Дурново не скрывал своего скепсиса по поводу наметившегося после окончания русско-японской войны сближения Санкт-Петербурга и Лондона, поскольку никаких выгод для Российской империи в её союзе с Туманным Альбионом не находил. Главная тяжесть, «несомненно, выпадет на нашу долю, так как Англия к принятию широкого участия в континентальной войне едва ли способна». Серьёзных противоречий между Российской империей и Германией аналитик не видел: «Избытка населения, требующего расширения территории, у нас не ощущается, но даже с точки зрения новых завоеваний, что может дать нам победа над Германией? Познань, Восточную Пруссию? Но зачем нам эти области, густо населённые поляками, когда и с русскими поляками нам не так легко управляться».
И наконец, главное прозрение: «Совершенно то же и в отношении Галиции. Нам явно невыгодно во имя идеи национального сентиментализма присоединять к нашему Отечеству область, потерявшую с ним всякую живую связь. Ведь на ничтожную горсть русских по духу галичан сколько мы получим поляков, евреев, украинизированных униатов? Так называемое украинское или мазепинское движение сейчас у нас не страшно, но не следует давать ему разрастаться, увеличивая число безпокойных украинских элементов, так как в этом движении несомненный зародыш крайне опасного малороссийского сепаратизма, при благоприятных условиях могущего достигнуть совершенно неожиданных размеров».
В старинном городе-крепости Вязьме, которая отмечает своё 775-летие, снова подумалось о том, как мало мы знаем родную историю. Не раз бывал в уютном райцентре, написал книгу о Брусиловском прорыве, а только на праздновании 5-летия присвоения Вязьме звания Города Воинской Славы узнал, что это – город-лазарет героев Первой мировой, этапный госпиталь на 30 000 коек для всего Западного фронта. Многие вязьмичи, конечно, тоже воевали и стали Георгиевскими кавалерами. В годы Первой мировой войны в районе Привокзальной площади, там, откуда ранее в Вязьме начинался бульвар Героев Второй Отечественной войны (так её называли), а ныне берёт своё начало Красноармейское шоссе, на правой стороне стояли военные казармы. С левой стороны размещался госпиталь – Лютовский лазарет Красного Креста. Умерших воинов хоронили в братских могилах на Троицком кладбище, неподалёку от станции «Вязьма». После революции больница так и называлась: «Больница Павших Героев».
В 1916 году на бульваре в Вязьме был поставлен первый и единственный в России памятник Георгиевским кавалерам – героям Первой мировой. Это был высокий шестигранный обелиск из стали, расписанный под мрамор и установленный на трёхступенчатом квадратном основании. До наших дней обелиск не сохранился (революция, потом 17 месяцев под фашистской оккупацией), но его основание можно было видеть до конца 1950-х годов.
К 100-летию начала Первой мировой войны администрация города во главе с неугомонным Александром Клименковым, членом Союза писателей России, планирует возродить утраченную достопримечательность. Ещё мэр хочет поставить памятник Борису Годунову, рождённому в семье вяземского дворянина Фёдора. Именно Александр Константинович и предложил провести в Вязьме выездной секретариат родного творческого Союза – Международную соборную литературно-историческую встречу к 100-летию Первой мировой войны. Да сам слёг в больницу.
На торжественном заседании под председательством Валерия Ганичева и круглом столе «Города воинской славы России» Сергей Куличкин представил книгу «Первая мировая». Им была проделана огромная работа, чтобы документально высветить зарубежные театры боевых действий, но главное – эпопея приблизила события вековой давности. Для этого Куличкин проводит параллели с Великой Отечественной, хотя и подзабытую войну теперь тоже называют Великой и Отечественной. Считаю, надо поумерить пафос и вчитаться хотя бы в такой приведённый автором книги документ. Германский главком генерал-фельдмаршал Фалькенгайн в конце декабря 1915 г. представил кайзеру план ведения кампании 1916 г. В преамбуле он характеризует каждого противника и, в частности, пишет, что Англия не выйдет из войны в случае частного поражения. Поэтому Англии надо вредить политическими мерами и безпощадной подводной войной. Исключает он как объект наступления и Россию, ибо, «несмотря на внутренние затруднения этого исполинского государства, можно говорить о наступлении только в богатые области Украины, но пути туда во всех отношениях недостаточны. Удар на миллионный город Петроград, который при более счастливом ходе операции мы должны были бы осуществлять из наших слабых ресурсов, не сулит решительного результата. Движение на Москву ведёт нас в область безбрежного (! – А.Б.). Ни для одного из этих предприятий мы не располагаем достаточными силами».
А вот Наполеон и Гитлер ринулись в область безбрежного, дошли через Вязьму до Москвы, и потому освободительные войны с этими врагами названы Отечественными. А тут бои шли на окраинных древнерусских землях.
Для меня эта война – и впрямь Отечественная, потому что в Брусиловском прорыве участвовал и был дважды ранен мой отец – молоденький поручик Кобринского полка Александр Бобров. Я прошёл по местам его боёв от Тернополя до Монастыриски, до Магуры в Карпатах и ещё напишу об этом. Правда, батя мало рассказывал о своих сражениях, о шашке «За храбрость», потому что его подвиги, наверное, были заслонены героической гибелью старшего сына – Героя Советского Союза Николая Боброва. Я родился через два года после гибели Коли – сталинского аса на Лемболовских высотах под Ленинградом. Когда поминают в субботу всех усопших православных христиан, отцов и братьев наших, хор поёт: «Души их во благих водворятся и память их в род и род». Вот эту память и надо передать!
Тут непочатый край работы для государства и творцов. На малолюдной главной площади, где состоялся торжественный митинг, ко мне подошёл Николай Рачков из Питера и с удивлением спросил: «Почему в воскресенье так мало горожан, где школьники, молодёжь?» Следует добавить, что и нам в субботу не устроили ни одной встречи ни в библиотеке, ни в учебном заведении, а ведь какие достойные писатели, личности и лауреаты приехали! Глава Вяземского района, видная женщина Инна Демидова, даже и не подошла к нам. Мне кажется, что сформировалось новое поколение чиновников-управленцев, которые искренне не понимают, что такое живое писательское слово, хотя и на площади, и в Доме культуры обрушилось море доморощенных стихов в духе школьного утренника, но и в зале учащихся – не было. Вот тебе из рода в род! А жаль – юным непростые времена предстоят не только в социально-экономическом, но и в духовно-нравственном смысле, стоит лишь вдуматься, что творится в славянском, Русском мире.
Есть, конечно, эйфория от возвращения Крыма и возрождения надежд на Россию, но надо отчётливо понимать, что идёт жестокая третья мировая война, холодно-информационная, с горячими выплесками в болевых точках. И только великий русский народ может стать столпом славянского мира, спасти его от унижения и кровавого стравливания. Мы обязаны хранить память из рода в род.
ЖИЗНЬ ОТЦА
Я подумал опять на седых берегах Селигера,
Где отец всё зовет меня издалека:
Как же мало узнал я о жизни отца-офицера,
Подпоручика Кобринского полка.
Я стеснялся спросить и запутаться в датах,
Безвозвратно казались они далеки:
Галицийские веси,
прорыв легендарный в Карпатах
И раненье шрапнелью у горной реки.
В доме список хранился с печатью двуглавой,
Где бои внесены за высоты Карпат,
Но они затмевались недавнею славой,
Той, которой овеян был
старший мой брат –
Героический сын его, павший недавно.
До того и скорбел, и гордился отец,
Что не помнил про орден с отличием – Анна –
Про награду за бой у реки Коропец,
За лихой контрудар от Поповой могилы…
Много шрамов в обычной отцовской судьбе,
Он в российских просторах отыскивал силы,
Чтобы молча сносить все осколки в себе.
Я ведь помню седым его и постаревшим,
Сколько шли по лесам и озёрам вдвоём...
Вот он тихо сидит над костром прогоревшим
И как будто не слышит о прошлом своём.
Но без этих боёв супротив супостата,
Как ни думай с позиций текущего дня –
Нет ни чести фамильной,
ни старшего брата,
Ни меня...
Александр Александрович БОБРОВ