Архив:
«С Богом!» – крёстная обняла, перекрестила, пожелала доброго пути.А путей тогда было много. Время безпечной и вовсе не обеспеченной юности, полной свободы, новых стран, просторов и путешествий.
На необеспеченность смотрелось не просто весело, а с вызовом даже: мол, посмотрим, кто кого. Мол, «Бог не выдаст – свинья не съест».
Бог-то, конечно, не выдавал, но свиней я провоцировал настойчиво. Годы автостопа, ночёвок в германских, финских и французских лесах, бельгийских телефонных будках, на шведских кладбищах, полях Люксембурга (не смейтесь – нашёл и это), горах Швейцарии, арабских песках – много всякого было. Хуже всего – это когда не ешь пару дней, не пьёшь полдня и спишь на ходу ночью. И жить-то, главное, охота – страсть!
Ну, путешествия путешествиями, но и домой иногда заглядывал. Под Новый год, например. В тот раз я автостопом мчался в родную Эстонию из родного же Питера (за раздвоение родства – отдельная благодарность милым политикам) 31 декабря какого-то там очередного девяностого года. Радужные перспективы встретить Новый год на зимней дороге улетучились с появлением весёлых ребят-эстонцев на видавшем виды «Форде»: «Привет! Давай подвезём! Мы в Раквере». На душе полегчало даже географически – бывает, оказывается, и такое чувство. Домчались до Раквере быстро, по-дружески распрощались с ребятами, те поехали по своим делам.
Может быть, согретый дружеским общением, я стал смотреть на мир веселее. Ну, правда же здорово: старая крепость Раковора-Везенберга-Раквере на заснеженных холмах, откуда открывается потрясающий вид на сам город, на окружающие его поля и леса. Спускаюсь с холма у замка, вижу: стоит церковь. Окна светятся. Тепло! Пока – туда, а там уж посмотрим: до Нового года ещё пара часов. Кто знает, может, успею ещё в Таллин сегодня. Нет, не успел – в Таллин попал только 1 января. За что благодарен. Сейчас расскажу почему.
«Пожалуйста, пожалуйста, проходите. Добрый день, то есть, простите, вечер. Холодновато сегодня. Но ничего, у нас согреетесь: печка топится. Служба скоро начнётся. Священник обязательно поговорит с вами, когда освободится», – приветствовала меня улыбающаяся женщина, стоявшая за «свечным ящиком». Потом подошёл и священник, улыбнулся, подивился столь позднему визиту, поздравил с наступающим праздником и… пригласил к столу. Нет, не к столу, заваленному «оливье», постылыми курицами и шампанским, а к скромной, простой, но очень вкусной приходской трапезе. Семья священника спит в другой комнате приходского дома, а мы расположились у весёлой печки. Батюшка просто пригласил меня в гости: «Куда ты сейчас в такую пору? Переночуешь здесь, а завтра уж домой доберёшься. Заодно и Новый год спокойно встретишь».
Сосновый стол у топящейся печки, весело гудит огонь в трубе, мы мирно беседуем, поедая вкуснющую картошку с рыбой (Рождественский пост всё-таки!), а потом пьём обжигающий крепкий чай – на столе появились всякие пряники, бублики, пирожки с капустой.
Приход храма Рождества Пресвятой Богородицы в Раквере небольшой. Как рассказал настоятель храма отец Александр Лебедев, первое упоминание о православной церкви Раквере относится к 1763 г. как походной церкви при Кексгольмском полке. С того времени православных жителей Раквере и его окрестностей духовно окормляли полковые священники воинских частей, квартировавших в Раквере, а в случае их отсутствия – священники из Таллина и Нарвы.
Священники преподавали Закон Божий в городских училищах. А в 1872 году при храме открылась церковно-приходская школа, которая располагалась в деревянном одноэтажном здании на церковном дворе. Просуществовала школа до 1919 года. В ней получали начальное образование не только дети православных, но и лютеране, при этом количество последних преобладало. Из учащихся был организован хор, который пел во время богослужений.
Церковь принимала многих высоких гостей, среди которых были Донат, епископ Рижский и Митавский; князь Сергий Шаховской, губернатор Эстляндии; их императорские величества великий князь Владимир Александрович с супругой великой княгиней Марией Павловной.
История церкви в Раквере тесно связана с подвигом священномученика Сергия (Флоринского). Отец Сергий пострадал за Христа в 1918 году, 26 декабря. Краткая история его подвига такова. Полковой священник Пятигорского полка, участвовавшего в сражениях Первой мировой, протоиерей Сергий вместе со своим полком был на передовой. Отмечен наградами: орденом Святой Анны 3-й степени, Святого Владимира 4-й степени и золотым наперсным крестом на Георгиевской ленте. Для получения такого креста требовался особый подвиг. Отец Сергий снискал любовь и уважение всех его знавших. Так, командир полка полковник Д.Л. Ардазиани в письме протопресвитеру Георгию писал: «…сообщаю Вам, что отец Сергий примерный пастырь во всех отношениях, незаменимое духовное лицо на поле брани и прекрасный человек».
После Февральской революции 1917 года положение духовенства в воинских частях стало очень тяжёлым. Равнодушие окружающих, их кощунства порождали чувство ненужности; смертельная опасность исходила не столько от пуль и снарядов противника, сколько от своих же солдат, взбудораженных революционной пропагандой. И в полку, где служил отец Сергий, дела были не лучше.
22 июня 1917 года отца Сергия переводят священником в 29-й полевой запасной госпиталь, располагавшийся в это время в Эстляндии, в Везенберге (Раквере), в здании городской гостиницы.
В госпитале, как и на предыдущем месте служения, отец Сергий, внимательный пастырь и добрый человек, в скором времени покорил сердца всех сотрудников. Когда через шесть месяцев после его назначения – в январе 1918 года – последовал приказ Народного комиссариата об увольнении всего духовенства из военного ведомства, то госпитальный комитет решительно воспротивился этому постановлению новой власти и определил оставить отца Сергия на службе в госпитале – «по желанию всего состава служащих».
Недолго пришлось прослужить отцу Сергию в госпитале. В феврале 1918 года деморализованная русская армия не смогла противостоять продвижению германских войск в глубь России, и Эстляндию заняли немецкие войска, введя здесь оккупационный режим. 22 марта госпиталь был расформирован, и отец Сергий остался в чужом краю без средств к существованию. Положение усугублялось ещё и тем, что он не мог вернуться на родину: новое правительство, взяв под контроль всё православное духовенство Прибалтийского края, не давало отцу Сергию разрешения на выезд из страны – и даже тогда, когда надзор с него был снят.
Вскоре в Везенберге, как и на значительной части Эстляндии, установила свою власть Эстляндская трудовая коммуна, и 19 декабря 1918 года протоиерей Сергий Флоринский был арестован как представитель старого реакционного режима в числе многих других жителей Везенберга из самых разных сословий.
По делу отца Сергия не было долгого разбирательства и суда, который определил бы его вину. В конце единственного и краткого допроса, протокол которого представляет собой всего одну страницу рукописного текста, протоиерей Сергий Флоринский заявил: «Считаю одно: вина моя в том, что я священник, в чём и расписываюсь». 26 декабря комиссия вынесла постановление о расстреле. Приговор был приведён в исполнение эстонскими коммунистами в лесу – сейчас на этом месте стоит памятный камень всем расстрелянным в то время.
Когда большевики ушли, казнённых перезахоронили. Протоиерей Сергий Флоринский был погребён на городском кладбище с восточной стороны православной часовни, вокруг которой хоронили священников, служивших в храме Рождества Пресвятой Богородицы.
«Вина моя в том, что я священник, в чём и расписываюсь…» Отец Сергий расписался своей кровью.
…Засиделись мы далеко за полночь, разговор у печки получился и содержательным, и полезным. Утром меня разбудил запах кофе – отец Александр успел его приготовить. Я выглянул в окно: доброе солнце, сверкающий мягкий снег, холмы, замок. Короче, уже полюбившийся Раквере. Неторопливый завтрак, робкие слова благодарности, ответ батюшки: «Да перестань ты, в конце концов. Надо же было помочь человеку? Надо. Потом, много нового и нужного узнал, так? Может, ещё приедешь – милости просим».
С тех пор, уже худо-бедно остепенившийся и свиньями не съеденный, я стараюсь каждый год навещать Раквере. Маленький вроде городок, а как много хорошего может рассказать, если приглядеться!
Пётр Михайлович
МИХАЙЛОВ