Архив:
...Стоит он у самого порога, а в нём огонь бушует, Бог к нему прикоснулся. Потихонечку потекла душа его к Престолу Божию, стал он в храм ходить, через какое-то время сделался священником, и отправили его в северные края Иисуса Христа сибирякам проповедовать.
Архиерей
Жил-был на свете Николай. Хороший такой паренёк, в Бога верующий. Поступил в вуз учиться. А в вузе одни девки учатся, что поделать, женился на третьем курсе, жену свою очень любил. А через год разбилась его любимая на отцовской легковушке насмерть. Очень сильно горевал Николай о потере любимой, и вроде кругом столько красавиц, да он однолюбцем оказался. Окончил вуз, а идти по профессии работать нет сил. Надо жизнь менять. Охота ему было быть поближе к Богу и Церкви. Вот и поступил в семинарию.
Архиерей его сначала сильно приветил, всё-таки человек с высшим образованием. И даже после третьего курса назначил какой-то гуманитарный предмет преподавать. А кругом опять барышни из регентского да иконописного классов крутятся, глазки строят. И решил Николай монахом стать. Тем более что городской сумасшедший милиционер Гена всегда кричал ему издалека: «Монах Иоанн, помолись обо мне, убогом!» Николая это поначалу злило, а потом он на исповеди с духовником пошушукался, и выяснилось, что духовник с Геной одинаково про Колю думают. На том и порешили. Постригся Николай в честь святого праведного Иоанна Кронштадтского. И стал монахом. Первое время он мучился от своего нового положения да всё гаджетами себя занимал, то фотоаппарат новый купит, то iPad. Архиерей про эти его электронные забавы узнал, отправил на послушание в трапезную. Тяжело было молодому монаху Иоанну, душа его всё вдаль куда-то рвалась. А тут его в иеромонахи определили. Прибавились ещё и многочасовые исповеди с богослужениями. А архиерей всё крепчал на него как мороз зимою. То отругает, то на домашний арест посадит, то крест снимет на пару недель. И стал отец Иоанн как-то чахнуть. Пытался было писать рассказы, да архиерей его в монашеской трапезной сумасшедшим объявил.
Собрался как-то отец Иоанн пойти к другу-священнику на чай с конфетками, и тут же, как назло, он зачем-то архиерею понадобился. Ходил архиерей, ходил у его тёмного окна, потом выставил стёкла, залез в келью и стал на стуле дожидаться «проходимца безстыжего», чтобы напомнить ему о монашеских обетах и неустанной молитве. Приходит отец Иоанн домой, а там архиерей, и совсем не весёлый. Отправили после этого случая отца Иоанна в дальний скит, хозяйство поправлять да монашеству учиться. Так лет семь прошло. И тут известие приходит: преставился старый архиерей и по монастырям персону на вакансию ищут. Все как один перстом на отца Иоанна показывают, больно он послушный да смиренный, к тому же образованный. Отец Иоанн поотмахивался, да потом смиренно принял судьбу: «Ничесо же могу глаголати вопреки». Вызвали его в Москву, а там большое испытание: сидят маститые архиереи и допрос ему делают по всем статьям.
– Кому спасаться сложнее, – спрашивают, – монашествующему или женатому?
– Известно, что женатому, – отвечает отец Николай, – у того и жена, и детки малые, и денег заработать надо. А у монаха – молись себе всласть, если, конечно, этому делу научен.
Смотрят архиереи, что понимает человек про жизнь, в самую сердцевину её своим умом направлен. Поспрошали ещё то да сё, но сами улыбаются.
Ну и рукоположили отца Иоанна во епископы, да ещё и прежнее имя вернули – Николай.
Приехал владыка Николай в епархию, а попы, которых он триста лет знает, как-то угрюмо на него смотрят, привыкли прежнего архиерея побаиваться.
– Да вы чего, бати, на меня как мыши на крупу надулись? – удивился владыка Николай. – Чай, и я в вашей шкуре походил, знаю. А ну-ка приходите ко мне вечером на чай.
Попы удивляются, не было раньше такого. Попили чаю, повечеровали по-свойски.
Архиерей с этого дня к каждому попу – на приход, да с подарочком. И что удивительно, помнит, когда у матушек и детушек поповских дни рождения, поздравляет самолично. Приедет служить, нету архиерейского ораря, он дьяконский булавками приколет и служит литургию, благоговейно Христу молится. И стало в епархии веселее, открыл владыка Николай новые храмы, построил при них воскресные школы. И всё улыбается, чему-то радуется. А третьего дня приехал к старенькому протоиерею Виктору на воскресную литургию нежданно-негаданно. Отец Виктор во вздохах потерялся.
– Как? Архиерей? Никто же не предупреждал!
Взял крест, пошёл чинно владыку встречать. А тот стоит без всякой свиты на пороге:
– Дорогой батюшка, разрешите в вашем храме помолиться?
– Владыка, так мы никак не ожидали...
– А я так, тихонечко у вас в алтаре постою, помолюсь вместе с вами.
И прошёл краешком, мимо мирян, простоял всю литургию в алтаре, помолился, причастился Святых Таин и, поблагодарив, уехал.
Отец Виктор потом ошалелый в подсобке старосте рассказывал:
– Никогда отродясь я таких архиереев не видал.
Зачем попу баян?
Жил-был на свете хороший парень, дожил до тридцати лет, а ничего с ним не случилось. Вся жизнь какая-то обыкновенная, никакого в ней драйву нет. И вот он с друзьями рыл на кладбище могилу, за могилу бутылка, естественно, полагалась. Вырыли они могилу. К ним покойничка подходящего в гробе повапленном принесли, закопайте, пожалуйста. Закапывать – не откапывать. Мужики землю роют, а парень решил зайти в церковь при кладбище. Зашёл, а тут в него огонь вступил. Стоит он у самого порога, а в нём огонь бушует, Бог к нему прикоснулся. Потихонечку потекла душа его к Престолу Божию, стал он в храм ходить, через какое-то время сделался священником, и отправили его в северные края Иисуса Христа сибирякам проповедовать. Под храм местные власти выделили деревянный домик у кладбища. Сделал он там иконостас и пошёл к людям. А люди пошли к нему, большой трёхсоттысячный город.
К этому времени архиерей решил строить в этом городе храм большой. Строит священник храм, а сам думает: «Не вливают старого вина в мехи новые». И правильно думал. Отправил архиерей ему проверяющего, чтобы навёл гармонию между сальдо и бульдо, а заодно и недостатки проверил. А среди прихожан прошёл слух, что священника их, отца-батюшку родного, увольнять собрались. Приехал из епархии проверяющий. Прихожане, чтобы чего плохого не вышло, взяли машину прямо вместе с проверяющим и на белых ручках вынесли с церковного двора, дверь притворили, да и замок на два поворота закрыли.
Узнал об этом архиерей, расстроился. И повелел того попа, который весь северный город крестил, отправить в другие края. Например, в тёплые. И отправили. А один из духовных чад того священника был преподавателем детской музыкальной школы. Играл на всём, что играет. Иной раз устроит с ребятишками свадебную песню «Похороны стрелы», а в зале двое из зрителей уж очень плачут и убиваются. Подойдёт, спросит: «Чего плачете, сердечные?» Оказывается, американцы по обмену приехали, через слёзы спрашивают:
– Кто умер?
– Да что вы, родимые, никто не умер. Это у нас такая свадебная песня, когда все жениться устают, вот развлекаются.
– Это свадьба? Вы так женитесь?
– А чего? Так и женимся.
И всё хотел этот музыкант про Бога детям рассказывать, чтобы и им в жизни польза приключилась. Но не решался, потому как вырос среди постепенного атеизма и безбожия. А тут приехали университетские преподаватели лекции читать. И говорят, что, мол, вы, ребята, не стесняйтесь про Бога говорить, потому как по новым временам это дело неподсудное. Загорелось сердце у преподавателя музыки, и стал он всегда говорить ребятишкам, что так возлюбил Бог мир, что отдал сына Своего единородного на распятие и воскресение, чтобы все имели в себе источник вечной жизни.
А к этому времени как раз архиерей услал его духовника, батюшку из того самого северного города, в далёкие тёплые края. Очень переживал преподаватель, так переживал потерю духовного отца, что продал свою квартиру, взял в охапку трёх дочерей с женою и отправился вслед за ссыльным попом. Ничего не пожалел. В тех тёплых краях посмотрел на него местный архиерей, подивился его духовной верности и решил его своим священником сделать. Рукоположил его и отправил в большое село, где власти отдавали под храм местный кинотеатр. Приехал поп в село, да как же людей собрать? Взял он баян да пошёл по домам знакомиться. Здравствуйте, мол, теперь я у вас священник, вот такой-то и такой гусь, приехал оттуда, зовут вот так, три дочери, а для знакомства могу и сыграть чего на баяне.
Короче, со всеми деревенскими познакомился, ко всем с подходцем и уважением. Оно и телёнку приятно. Стало по воскресеньям в деревне пусто, все стоят в храме на молитве Господней. Священник по-человечески, и к нему по-людски. Скоро кинотеатр было и не узнать, словно сто лет здесь православный храм стоял. Батюшку с баяном сделали благочинным. И он старается, и доченьки на клиросе поют. Одна монахиней стала, другие за верующих парней замуж вышли, парни тоже попами стали, тестю помогают. И случился у них в благочинии праздник. Собралось много священников, братская радость агапы. И взыграло сердце у благочинного, взял он баян, растянул меха, да и сыграл пару-тройку десятков задушевных песен да сердечных. А после этих посиделок кто-то из попов написал на него рапорт архиерею. Архиерей вызвал его, поговорил с ним по-владычнему, сухо и сурово, и запретил ему прикасаться к любым музыкальным инструментам.
– Не играйте, батюшка, не надо. Зачем попу баян?
И действительно, к чему попу баян?
Мирослав Юрьевич БАКУЛИН