Архив:
Отец Алексий
Отец Алексий был очень скромным. Пел высоким голосом и так благоговейно, что часто сам впадал в слёзы. Знал всех прихожан по имени-отчеству. Никогда не накладывал епитимий и даже говорил с удивлением:
– Как я могу требовать от прихожан того, чего сам выполнить не в силах? Я перед причастием не исповедаюсь, не держу три дня поста, просто прихожу и служу литургию. Как же я с прихожан буду требовать чего-то большего?
Отец Алексий родился в баптистской семье, но сам в юности выбрал Православие. Стал иподьяконом у владыки Максима. Окончил техникум, пошёл в институт, его выгнали, потому не был комсомольцем и постоянно ходил в церковь. Забрали в армию, хотели отправить в школу молодых командиров, но и здесь он показался «неблагонадёжным». А он только молился: «Господи, пусть я обязательно полковника на машине возить стану, и чтобы была у меня красавица. И чтобы в месте, где я служу, была церковь». После учебки его отправили в город, где он увидел дивной красоты церковь. И он каждый месяц туда ходил, командиры его отпускали в самоволку. И вот Алексей ходил в храм, отец Василий ему давал шарфик, чтобы погоны прикрыл, читал в храме Апостола. Обратно в часть о. Василий на «Запорожце» увозил до самой части.
Вдруг через полгода его молитва про полковника и красавицу исполняется, предлагают ему начальство возить, а у того ещё и дочка как прилипла к Алексею. Он взмолился: «Господи, помилуй». Благо отец Василий уберёг, сказал: «Не благословляю», и Алексея в последний момент отправили служить телеграфистом, в чистоте, в тепле, с автоматом не бегает.
После армии хотел монашество принять, но духовник сказал, нет, мол, жениться будешь. И вот вдруг за три дня до начала учебного года его осеняет: «Чего же это я в семинарии не учусь?» Владыка-митрополит никого в семинарию не пускал, а его отпустил, даже автобиографию его написал, подобно готовящемуся к канонизации. Прошёл медкомиссию, сдал экзамены, зачислили в студенты. А на Алексия злой дух напал, не хочется ему учиться.
Пошёл он к духовнику семинарии, отцу Кириллу (Павлову), рассказал, мол, так и так, хочу домой уезжать. Тот говорит: «Да, хорошо...» И вдруг как кулаком по столу ударит. «Чтоб духу твоего, – говорит, – здесь не было». Алексей оторопел. А батюшка архимандрит уже ласково продолжает: «Ты помолись, а утро вечера мудренее». Просыпается утром Алексей, а ему так в Лавре нравится, так в семинарии хорошо. Удивился даже своим вчерашним мыслям и тому, как о. Кирилл из него злого духа выгнал.
Прошло время, настал Великий пост. К семинаристам на проповедь вышел один отец иеромонах и говорит: «Вы, братия, постом от мясного и молочного воздерживайтесь, вина не пейте, себя блюдите...» Алексей вышел из церкви и расстроился. «Чего это он нам такое говорил? – возмущается. – Да я вообще никогда мяса не ем и вина не пью». И вдруг остановился, понял, какая страшная гордыня в нём сидит. А шла как раз первая неделя Великого поста. Пошёл в ближайшее кафе и заказал себе тройную порцию пельменей, ел, давился да приговаривал: «Ешь, Алексей, и никогда не говори, что не ел мяса в пост». А потом он познакомился с девушкой из регентского отделения, благословясь, они поженились. После семинарии рукоположили его во священники, и поехал он в Сибирь приходским батюшкой.
Тогда народу крестилось очень много, среди них и молодёжь. Вот он крестил двух парней, те полгода походили да бросили. Впал батюшка в уныние.
Приходят люди креститься, а представление о Церкви самые расплывчатые, ни исповедаться, ни причащаться не могут. И решил о. Алексий заниматься лучше собственным спасением, чем на людей зазря тратиться. На исповеди молчит, никому уже ничего не советует, всё молится. И вдруг один из тех двоих парней именно в этот день приходит к нему на исповедь:
– Вы меня, батюшка, поди, и не помните, крестили вы меня.
– Почему не помню? Помню.
– Вот, батюшка, я ушёл тогда из храма, пережил много чего. Глубоко падал. И я прошу у Господа прощения, теперь я уже никуда не уйду.
Возрадовалось сердце отца Алексия и возвеселилось. Возвращаются, значит, люди в дом Божий.
Сторож
У отца Михаила в храме был сторож. И был он очень строгим. Особенно строгим он был к приходским бабушкам. Захотят они что-нибудь передвинуть, он подходит, сдвигает брови, смотрит на них Страшным Судом и говорит: «А батюшка это не благословил». И все страшатся. Даже когда случился в подсобке небольшой пожар, загорелись стулья, близко стоявшие у печки, и старушки стали быстро двигать мебель, он опять: «Не трогайте мебель, батюшка это не благословил». И помогать им не стал.
Батюшка не выдержал и говорит сторожу:
– Я вам благословляю сегодня малую нужду справлять, а по большой ходить не благословляю.
И быстро ушёл.
Вечером в его келью скребётся кто-то, а батюшка проповедь готовит, говорит:
– Извините, я занят.
Сторож, значит, пришёл. Опять батюшка ему:
– Я занят, мне не до вас.
– Мне, батюшка, срочно к вам нужно, не могу я больше терпеть…
Не выполнил, в общем, послушания строгий сторож.
Кудеяр
Некоторому юноше так нравилось богословствовать, что он окончил семинарию и принял монашество, так как девушки-регентши казались ему глупыми, а он им казался заносчивым. Издав несколько богословских трудов и устав преподавать в семинарии, он решил развлечь себя поездками для сражений с противниками-экуменистами. Но не найдя и там себе равных в уме, решил он подвизаться в святости. Удалился в заштатный монастырь, где предал своё тело самым решительным аскетическим экспериментам. Месяцами он не позволял себе вкушать ничего, кроме сухарей и воды, молился всю ночь и подвизался в умной молитве, которая так согревала его сердце, что он видел себя в сиянии небесного огня. Он возжелал доказать, что и современный мир может произвести нового авву Пимена или авву Сисоя. Сложнее всего было отказаться от электронных гаджетов – единственной утехи монаха, но он пошёл и на этот решительный шаг. Скоро к нему в келью потянулись паломники с вопросами о семейной и государственной жизни. Но он продолжал безмолвствовать, оставляя всех без ответа. К нему явился известный местный бандит, умоляя на время разборок спрятать у себя в келье его жену, сына и братский общак. Монах долго отказывался, бандит молил его на коленях, просил спрятать деньги, которых монах, конечно, совершенно чужд. Чувствуя в себе твёрдость хотя бы по отношению к валюте, монах спрятал деньги и согласился на одну ночь подержать у себя в келье жену и сына бандита. Но бандит всё не приезжал и не приезжал. Разговоры с прекрасной женщиной, которая ещё в детстве была продана бандиту, растрогали сердце монаха, и через месяц он впал с ней в грех. Испугавшись монастырского начальства, он, желая убить причину греха, задушил женщину, а потом и единственного свидетеля своего падения – её сына. И скрылся с бандитским общаком, надеясь на милосердие Божие в другом монастыре. Он переехал в другой город, взял полуразрушенный монастырь и на бандитские деньги восстановил его. Великолепием убранства и красотой он привлекал многих паломников, но вскоре стало известно, что бандит узнал про новое пристанище монаха и ищет убить его. С остатками бандитских денег бежал монах в третий город, нашёл там скромную девушку, дочь начальника милиции, и женился на ней. Вскоре тесть взял его к себе на работу, и стал бывший монах стричь деньги на дорогах, бить подследственных, подделывать уголовные дела и строить новый особняк для своей супруги. Так прошло много лет, и однажды он повстречал того самого бандита, который когда-то просил сохранить его общак, жену и сына. Но тот, седой и спокойный, молчал, смотрел на него и не укорял.
– Отчего ты не укоряешь меня и не преследуешь?
– Ты – диавол, и не перестанешь развлекаться, потому что тебе вечно скучно. У меня же, разбойника лютого, совесть Господь пробудил.
И достал тогда бывший разбойник зелёный бластер смиренного милосердия и рассёк диавола-мента на две части, потому как давно стал настоящим молитвенником в миру.
– Лучше быть монахом в миру, чем боровом в монастыре, – так закончил поучительный рассказ отец Кудеяр про своё сражение с дьяволом: – Поверг я его, но с тех пор с удвоенной силою набрасывается он на меня, мало того что мент, так стал депутатом, бизнесменом и патриотом.
Бездна греховная
Как-то появился у нас в монастыре электрик. Пожилой мужичок, невысокого росточка, с печальным лицом и редкой бородёнкой, непрестанно вздыхающий и бормочущий себе что-то под нос. И началась у нас полная кутерьма с электричеством. У меня в кабинете стояло четыре компьютера, мы выпускали епархиальную газету. Вдруг – бах! – свет вырубают, а бесперебойников, чтобы успеть сохранить информацию, у нас не было. Я выскакиваю в коридор, у щитка электрического стоит новый электрик и задумчиво чешет репу. Из тёмных кабинетов в коридор выходят недоумевающие ученики духовного училища. Я ему:
– Это вы свет вырубили?
– Прости меня, бездну греховную...
– Но зачем?
– Решил посмотреть, что будет.
Тут я и вовсе оторопел. Отодвинул его от щитка, включил электричество, пошёл в кабинет. Через полчаса свет снова вырубили. И всё повторилось опять. Он стоял у щитка и всё твердил:
– Прости меня, бездну греховную...
Я не выдержал, включил электричество и выкрикнул ему в лицо:
– Пускай на вашу голову падёт зловредная роса, что ведьма сбирала пером совиным с гибельных болот! Пусть ветер юго-западный покроет вам тело волдырями!
Он вздохнул и побрёл по коридору, шепча под нос себе:
– Как бы ни глубоко погрузился человек в бездну греховную, он при помощи Божией всегда может раскаяться и спастись. Нет греха, побеждающего милосердие Божие. Глубока бездна греховная, но несравненно глубже неизследная бездна милосердия Божия или благодати Божией...
Он вырубал электричество ещё три дня. Я повесил на щиток петли и навесной замок. Днём электричество всё-таки вырубили. Я нашёл электрика, стоящего у щитка с ножовкой по металлу и спиленным моим замком:
– Прости меня, бездну греховную, а что если пожар случится, кто помещение обесточит?
Я снова повесил замок, он снова спилил его. Отцу игумену надоели эти аварийные отключения света, и он отправил Бездну Греховную на подсобное хозяйство в деревню Княжево. Через три дня там сгорел коровник. Братья обвиняли во всём Бездну Греховную. Но тот только разводил руками и жалобно извинялся:
– Простите меня, братия, бездну греховную...
Мирослав Юрьевич БАКУЛИН