Архив:
Настоятель монастыря усыновил и взял на попечение 400 тяжелобольных детей
Редакция «Русского Дома» предложила рассказать о необычайном служителе Престола Божьего – епископе Банченском Лонгине (Жаре), викарии Черновицкой епархии, настоятеле Банченского монастыря, создавшего уникальный детский приют, где проживают 400 детей разного возраста, большинство из которых он усыновил и взял под своё попечение. Задание редакции поступило как раз в разгар трагических событий в Киеве – антиправительственном путче на столичном Майдане и улице Грушевского. В центре Киева на баррикадах пылали автомобильные шины, в кордоны милиции летели булыжники и бутылки с зажигательной смесью «Молотова», стреляли из травматического и огнестрельного оружия, погибали люди. И подумалось тогда, что на западной окраине страны, в Банченском монастыре, в это время возносится молитва «о мире во всём мире», а в спальных комнатах детского монастырского дома спят дети, брошенные родителями, многие из которых инвалиды. Но все они безмерно счастливы, потому что обрели отца в лице своего «папы» – владыки Лонгина.
Какой контраст человеческой деятельности людей одной нации! Молитва за мир, забота о брошенных детях и страсти обезумевшей толпы, настроенной убивать.
Дети, их вера, здоровье – это наше будущее. Они не должны страдать, но жить счастливо, если даже обречены всю жизнь провести в инвалидной коляске, имея врождённые увечья и тяжёлые диагнозы. Об этом много лет назад задумался молодой священник Черновицкой епархии протоиерей Михаил Жар, будущий епископ Лонгин.
В семье о. Михаила Жара было трое детей. Но однажды он посетил детский дом и после этого предложил матушке усыновить первого ребёнка. Тяжелобольного. «Здорового каждый возьмёт. А больной кому нужен?» – так отозвался священник на вопросы, которые ему задавали люди. Не знал тогда отец Михаил, что этим усыновлением открылась стезя его многолетнего подвига – спасения в жестоком житейском море сотен маленьких страдальцев.
Прошло двадцать с лишним лет.
За это время при въезде в село Банчены, что в 25 километрах от Черновцов, вырос архитектурный комплекс с храмом и разноцветными корпусами, с зелёными стрижеными газонами и аккуратными аллеями. Далее, к оврагу, за мастерскими, котельной и плавательным бассейном, простирается пахотная земля, молодой фруктовый сад. Это Молницкий детский приют Вознесенского Банченского мужского монастыря – плод многолетних трудов владыки Лонгина и его помощников. Начало его создания совпало со временем, когда о. Михаил и его матушка приняли решение продолжить своё служение Богу в монашестве. Тогда о. Михаил предложил правящему архиерею создать две новые обители – Банченский мужской и Боянский женский монастыри. К тому времени вокруг него образовалась большая община: многие духовные чада священника выявили желание вступить на монашеский путь. Из числа женщин образовалось сестричество, ухаживающее за детьми, которых привозил из различных больниц, клиник и детских домов батюшка. А часть молодых прихожан мужской половины стала первыми насельниками Банченской обители.
Сегодня детский дом на синем фоне далёких Карпат выглядит как сказочный городок. Сюда не докатываются волны житейского моря, и кажется, что время имеет здесь иное движение, иную ценность. Здесь царит атмосфера благодати Божией. Лица детишек светятся радостью и любовью. А ведь многие из них уже хлебнули горя сполна, с раннего детства столкнувшись с недетскими драмами и трагедиями: пьянством родителей, наркотиками, бродяжничеством…
А началось всё с чуда в сельском храме
– Это случилось в 1992 году, – рассказывает владыка Лонгин. – Я нёс иерейское послушание в селе Бояны Новоселицкого района Черновицкой епархии. Наш храм был очень старый. Мы с прихожанами обновили иконостас и за два года до этого заказали новую икону Пресвятой Богородицы. Она была очень красивая, и я много пред ней молился. И вот однажды во время полиелея на всенощном бдении мне показалось, что глаза у Матери Божией как-то изменились, будто заблестели. Решил после службы, когда все уйдут из храма, посмотреть более внимательно. И когда я подошёл близко к иконе, увидел, что из глаз Царицы Небесной текут слёзы. Я не мог понять, как такое может быть! Целый месяц я спал с ключом от храма под подушкой. Мне всё казалось, что кто-то хочет подшутить надо мной или существует ещё какое-то природное объяснение этому явлению...
Однажды в час ночи я пошёл в церковь, открыл храм и увидел, что Матерь Божия на иконе плачет. Я взял ватку и стал вытирать слёзы, но они снова пошли. И так три раза. И тогда я упал на колени и попросил у Матери Божией прощения за своё маловерие...
Потом начались многочисленные исцеления. В обители сейчас подвизается 19-летний юноша Ваня, которому тогда было два годика. У него была злокачественная опухоль в желудке. Мать его принесла в храм, и наместник всю ночь на руках простоял с этим младенцем. Когда сделали УЗИ, врачи увидели, что остались лишь рубцы... Затем стали происходить новые исцеления. Слава о новой чудотворной иконе разнеслась по всему краю. По благословению правящего архиерея митрополита (тогда архиепископа) Онуфрия с новоявленной иконой проводились многотысячные крестные ходы. Это было время воинствующего филаретовского раскола, так называемого самозваного «Киевского патриархата». В западных регионах повсеместно захватывались храмы, и Господь явил в это время целый ряд чудотворных икон. Священный Синод Украинской Православной Церкви Московского Патриархата признал Боянскую икону чудотворной. И по сей день не иссякают милости Богородицы, Которая стала покровительницей женской обители, созданной в Боянах.
– О чём же плачет Богородица?
– А почему наши матери плачут? Мы все – дети Матери Божией. Ведь мать может плакать и от радости, и от скорби, от переживаний, плакать в молитве…
Приютский храм в честь иконы «Всех скорбящих Радость» – удивительно нарядный, украшенный яркими росписями в румынской традиции, напоминающими детские рисунки, с резным, заказанным в Румынии иконостасом. Сюда приходят на молитву дети: мальчики прислуживают в алтаре, девочки поют на клиросе. В тишине и благодати храма наш гид монахиня Елисавета, педагог по образованию, рассказывает о том, что пожертвования поступают со всей Украины и из-за рубежа, что многие местные жители стали крёстными ребят и взяли над ними попечение.
– И всё же что такое чудо?
– Для меня чудо – это то, что я сейчас живу, что Господь с нами, что со мной все эти дети. И чудо, что все они родились. Потому что их могли убить в абортах, оставить погибать на улице, от врождённых болезней, тяжёлой инвалидности... Чудо, что они сейчас с нами и Господь их не оставил. Вот в этих явлениях жизни, которые мы часто принимаем за обыденность, мы должны видеть Бога. И благодарить за то, что у нас есть хлеб на столе, мир в стране, нет наводнений, пожаров... Всё это милость Божия.
Однажды в холодном декабре в приют подбросили грудного ребёнка в… картонной коробке. Девочку нашли замёрзшей и посиневшей, и надежды на то, что она выживет, не было. Но случилось чудо, и девочка выжила. Нарекли её Катериной, а фамилию дали – Счастливая.
Здесь живут и дети, пожизненно скованные недугом, некоторые, по мнению медиков, обречены. Но по вере воспитателей приюта – помилованы Богом: многие тяжелобольные выздоравливают вопреки самым неутешительным медицинским прогнозам.
В своё время медицинский мир облетело известие о том, что здесь, в Мольницком приюте, необъяснимым образом трое малолетних ВИЧ-инфицированных детей исцелились. Малыши находились в карантине приюта, изолированные от остальных детей. Первый ребёнок спустя год, двое других через меньший промежуток времени сдали очередной анализ крови. Смертоносный вирус не был обнаружен. Черновицкие и киевские врачи, наблюдавшие за детьми, признали, что подобное исцеление выходит за рамки научно-медицинской компетенции.
Сегодня все дети – Филатея, Михаил и Лаврентий – здоровы.
– Владыка, сейчас так много семей распадается сразу вскоре после заключения брака…
– Трагедия в том, что утеряны семейные, нравственные традиции, которые формировались тысячелетиями – в христианской любви, в любви к Богу и человеку, в почитании родителей, старших, в сострадании к ближним, в трудолюбии... Всё это сейчас стремительно теряется. Я помню даже свою молодость, своё детство – всё было иначе, ребята ходили на танцы, встречались с девушками, но всё это было культурно, пристойно. Парень или девушка не могли сидеть в автобусе, если пожилой стоял рядом. А сейчас – это норма... Поэтому наша задача – творить добро, чтобы его было больше в этом жестоком мире.
В приюте 400 детей (из них 82 ребёнка – ВИЧ-инфицированные и 86 – инвалиды детства).
Дети живут в двух нарядных корпусах, по четыре-пять человек в комнате, к каждой комнате прикреплена монахиня-воспитатель. Мы видели этих тихих и кротких матушек, многие из которых совсем ещё юны, с ангельским терпением и любовью опекающих своих подопечных. Возраст воспитанников приюта – от грудных младенцев до старшеклассников. Многие из них уже ушли в большую жизнь, имеют свои семьи.
Ребята учатся в местной средней школе, а дети-инвалиды занимаются здесь же, в приюте, с приходящими учителями и воспитателями. Дети ничем не отличаются от своих сверстников, живущих за пределами приюта в нормальных семьях. Так же любят игры, в том числе и спортивные, животных и природу. Но ещё они любят Бога. И во взгляде многих ребят светится эта благодатная любовь.
Владыка знает, что такое сиротство, что такое голодное детство. Память о нём жила в его сердце, когда он был уже священником. И в душе рождались чувства огромного сострадания к страждущим, особенно к детям.
– Знаете, когда моя мама умерла, мы жили очень бедно, часто просто нечего было есть. Но я молился Богу, я плакал пред Ним. И у меня в душе рождалось чувство жалости к людям. И когда я отдавал кому-то более несчастному, чем я, свои последние копейки, Господь мне возвращал это сторицей, и главное – душа как бы взлетала к небесам, такое счастье я испытывал, такую радость, которую не может дать ни слава, ни деньги! Ни успех, ни богатство – ничто на свете не заменит радости, посылаемой нам Господом Иисусом Христом.
В детском доме малыши выбегали из комнат к нам навстречу, доверчиво, как старых знакомых, брали за руки, вели в свои нарядные благоустроенные чистые комнаты, показывали игрушки, книги, читали стихи и пели песни.
Особенно впечатлило посещение комнат, где жили мальчики, поражённые церебральным параличом. Восемнадцатилетний Стефан, с обездвиженными усохшими ногами, сидел за электроорганом и пел для нас песню, посвящённую Матери Божией. В ней звучали слова покаяния и благодарности, и было невыразимо тяжело смотреть на этого скованного болезнью ребёнка, страдающего, возможно, за чьи-то грехи и молящего о своём прощении. Так же как слушать стихи маленького Марка, родившегося без рук: он прославлял свою родину Украину поэтическими строками Тараса Шевченко.
– Владыка, у Вас такая нагрузка, такое огромное количество детей, два монастыря, теперь прибавилась ещё архиерейская ответственность. Как Вы справляетесь со всем этим?
– Нелегко даётся иногда. И хотя много помощников, но я иногда уже не знаю, когда день, а когда ночь. А ещё личные болезни, да ещё службы, да ещё люди приезжают, паломники, тысячи людей... Нелегко. Как-то начал роптать, мол, не могу больше, устал... Нужно было ехать в один инвалидный дом к детям (тогда мы нашего Стёпу забрали, который без рук). И я увидел там детей, которые годами лежат в постели и никогда не смогут встать, и сказал: «Господи! С этого дня никогда не буду говорить, что мне трудно. Дай мне, Боже, сил!..» Иногда хочется пожаловаться, сослаться на усталость и истощение, но я вспоминаю эти слова, сказанные в доме детских страданий.
Сергей Иванович ГЕРУК,
спец. корр. «РД»
Киев – Черновцы
Фото Влада ДЕГТЯРЯ