Об одном афонском поединке
1997 год был для меня судьбоносным. Большими трудами и с немалыми искушениями вышел долгожданный первый номер «Русского Дома». Появилась первая моя книга «Стук в Золотые врата». И ещё я сподобился впервые побывать на Афоне… Прошло пятнадцать лет. Сколько раз с тех пор я был там? Сразу и не сообразишь. Надо посчитать свои диомонтирионы — афонские пропуска. Во всяком случае, их больше десяти. Недавно я вновь вернулся оттуда. Спрашивайте.
+++
Есть ли ещё старцы на Афоне? Нет, этот вопрос принадлежит не простому любопытству, не легкоумию. Душа православного человека понимает, что главные события и главные люди нашей земной жизни, которых не показывают по телевизору, где-то происходят, где-то обитают. Где, как не на загадочном Афоне с его преданием о двенадцати незримых старцах?! И всё же это понимание вновь и вновь жаждет подтверждения… Есть старцы, есть. Я снова вернулся со Святой Горы и снова отвечаю: есть.
Ещё геронта Паисий писал о пятидесяти сосудах Духа Святаго, которые неприметно живут в афонских обителях. Они несут свой подвиг в крайнем смирении. Порой и не догадаешься, кто из братии этот самый старец. Тем более что он может вовсе не иметь седой бороды или всеобщего почитания.
Пятнадцать лет назад в болгарском монастыре Зограф я познакомился с молодым монахом Антонием. Тогда он удивил меня вопросом: а в России есть ещё пустыни, где можно спасаться? Увидев моё недоумение (вам-то, афонцам, зачем?), добавил: «А то ведь могут настать времена, когда и отсюда уйти придётся…» Что ж, есть такое предание: как только Иверская икона уйдёт с Афона, он окажется затоплен. Водами Эгейского моря? Говорят, ещё Кусто определил, что мраморная громада Горы покоится на очень ненадёжном основании. Что очередное землетрясение может опрокинуть её в глубокую впадину, что расположена у берегов Карули… Впрочем, волнение моря — это лишь образ волнения мира. Гораздо опаснее те страсти, которые могут захлестнуть это пространство духовного покоя.
Как я понял, монах Антоний имел такой помысел уйти спасаться в пустыню. Уже позже мне стало известно о его прибытии на Святую Гору. Увидев в Зографе, мягко говоря, не ту духовную жизнь, к которой он жаждал приобщиться, молодой инок оправился к известному старцу папе Янису. Просить благословение на отшельничество. Тот сказал: возвращайся в Зограф и жди. Скоро из России приедет маленький Рафаил, он тебя утешит… Какой ещё «маленький Рафаил»?
Вскоре, было это в 1999 году, Антоний узнал, что Зограф предоставил келью, освящённую во имя апостола и евангелиста Иоанна Богослова, русской братии. Быстро побежал туда, благо пешком не более часа. Сначала увидел представительного высокого монаха с окладистой бородой.
— Ты Рафаил?
— Нет. Отец Рафаил — вот он.
И Антоний увидел старичка. Маленький! Точно как папа Янис сказал. Молодой болгарин аж запрыгал от радости.
К иеромонаху Рафаилу (Берестову) на исповедь, за духовным опытом, зачастил тогда не только Антоний, но и другие молодые иноки из Зографа. Конечно, враг отомстил. Может, и зависть старшей братии сказалась. Но скорее всего причина была посерьёзнее.
Уже потом отец Рафаил рассказывал мне о неприятных объяснениях той поры. «Подошёл один из старых монахов и сказал прямо: "Раньше мы дружили с Советским Союзом, а теперь дружим с Америкой. И не хотим, чтобы нашу молодёжь воспитывали русские"». В обитель даже болгарский замминистра внутренних дел приезжал, пугал братию. Дескать, молодые монахи из России — это переодетый спецназ, и задача его захватить наш древний монастырь. Один послушник, громадный детина по имени Лала, раздухарился не на шутку: пойдём, дескать, бить этих захватчиков. Да не успел. Утром на носу у него вырос рог. Ну, не рог, а шишка в виде рога, если угодно. Побежал к «маленькому Рафаилу» прощения просить. Шишка и отвалилась. Тем не менее пришлось русской братии искать новое пристанище. До этого, правда, произошло ещё одно очень важное для нашей истории событие. Отец Рафаил постриг монаха Антония в великую схиму (в мантию он был пострижен во имя Антония Великого, а в схиму во имя Антония Киево-Печерского). Это тоже дало повод для искушений: такого молодого, ему же двадцать пять только, на Афоне без году неделя, и в схиму! Да что же это за духовник такой?! Обвинения оборвались буквально на полуслове. Через два месяца после пострига отец Антоний отдал Богу душу. Как? Почему? Здоровый молодой человек! Спортсмен в недавнем прошлом. Мастер спорта по вольной борьбе!
…И вот я снова у отца Рафаила, среди его кочующей братии. Точнее, гонимой. Не буду описывать подоплёки этих гонений (здесь тема отдельная). Перечислю только этапы их скитаний по Афону. После кельи Иоанна Богослова подвизались они в скиту Новая Фиваида; потом в сербской келье, у русского схииеромонаха Иоанна (который был членом братства); а теперь нашли пристанище в урочище Трёх Братьев. Взяли эту землю в аренду у греческого архимандрита Гавриила. Строятся. Бог даст, приживутся здесь.
Конечно, я не мог не вспомнить о монахе Антонии. И оказалось удивительное дело, что подвизающийся здесь иеромонах Авель знал Антония ещё по Болгарии. Помнит его мирским человеком. Рассказ отца Авеля оказался очень поучительным.
Мать будущего монаха Антония была глубоко верующим человеком, но страдала одержимостью. Господь Бог попустил ей эту духовную брань, дабы тело страдало, а душа спаслась. Она была учительницей, и иногда даже во время уроков чей-то грубый, как бы мужской голос начинал вещать её устами. Будущему афонскому иноку Господь с детства послал страшный опыт. Опыт познания демонического мира. Опыт этот дан был настоящему борцу. Уже тогда, в юности, возник у него дерзновенный помысел посвятить себя духовной брани. Его ждало не спортивное баловство, а настоящая вольная борьба. Склонил свою волю к добру — выходи на схватку со злом.
Уже став монахом, Антоний в полной мере осознал мощь врага. Отец Авель рассказывает, что иногда на его друга находило странное оцепенение. Он даже не мог поднять руку для совершения крестного знамения. И пока отец Рафаил не прочитывал молитву «Да воскреснет Бог», кропя его освящённой водой, молодой монах оставался как бы скованным. А иногда враг, явно «заслуженный мастер» в своём виде борьбы, буквально бросал Антония на землю. Это были броски пострашнее, чем на борцовском ковре. Но монах не отступал…
Однажды, рассказывает отец Авель, паломники спросили болгарского инока: а какие бывают нападения бесов? Тот помолчал немного и сказал: недавно одному святогорцу демон явился прямо в келье, во время молитвы. Сватая ненависть охватила агиорита. Он бросился на ужасного пришельца и сомкнул руки на его горле. Безплотную тварь задушить, конечно, невозможно, но от дерзновенной веры этот «мастер» отступает. Прямо в руках у монаха он растаял как дым… Не о себе ли рассказал отец Антоний?
Какой бойцовский характер проявил он? Какой молитвенный подвиг совершил? Каким удушающим приёмом победно завершил схватку? Одному Богу известно. Но когда, согласно древней афонской традиции, откопали его косточки, глава оказалась жёлтой, восковой. Подобные черепа бывают лишь у праведников. Такая глава никого не обманет. Когда истлевает маска плоти, а мы ведь умеем делать как бы благочестивые, как бы смиренные, как бы многозначительные гримаски, остаётся подлинное лицо человека.
Удивительное дело! Такая же восковая глава отдельно от всех остальных хранится в костнице сербского Хиландара. Принадлежит она не игумену, не духовнику и не священнику, а простому труднику этой обители. Он подвизался здесь долгие годы и считал себя недостойным монашеского звания. Может быть, даже и бороды не носил. А разве не был он старцем? Невидимым для остальных. Подобным тем двенадцати незримым анахоретам, которые, согласно афонскому преданию, отслужат на вершине Святой Горы последнюю литургию перед Концом Света.
А Антоний… Папа Янис, имевший с ним какую-то особенную, молитвенную связь, сказал недавно: ваш Антоний святой парень. Знайте, что он уже на третьем небе…
Отец Антоний, помоги и нам в духовной брани.
PS.Так есть ли старцы на Афоне? На этот и другие вопросы более подробно я отвечу в новой серии фильмов «Афонские кельи» и книге «Повестка от Бога».
Юрий Юрьевич ВОРОБЬЕВСКИЙ