На вопросы писателя Андрея Воронцова ответила министр иностранных дел Приднестровской Молдавской Республики Нина Викторовна Штански
Андрей Воронцов: Нина Викторовна, Вы один из самых молодых министров иностранных дел в мире. На кого Вы опираетесь в своём министерстве — на старые кадры или на новые, молодые?
Нина Викторовна Штански: В МИДе сохранилась сплочённая профессиональная команда. Мы очень быстро наладили работу на должном уровне. Дипломатическая работа — это служба. У неё своя специфика, что во многом и определяет недопустимость и невозможность сбоев и колебаний, связанных, например, со сменой руководства. Мой предшественник, к слову, был младше меня на три года. Команда приднестровского МИДа сегодня — это энергичные, молодые профессионалы.
Андрей Воронцов: Является ли, по-вашему, Приднестровье частью Русского мира, как говорят ныне в России? Что для Вас русский язык — исторически сложившийся главный язык общения в ПМР или нечто большее?
Нина Викторовна Штански: Русский мир — это пространство русского языка, это русская культурно-цивилизационная матрица, и его границы, безусловно, не ограничиваются территорией Российской Федерации. Приднестровье — не просто часть Русского мира, здесь за 20 лет сформировалась особая постсоветская идентичность, подавляющее большинство населения ощущает себя как российских соотечественников, причём вне зависимости от этнической принадлежности. Итоги референдума 2006 года — тому подтверждение. Вспомним богатую историю нашего края. Тирасполь — это город, основанный великим русским полководцем Александром Суворовым. Наши земли два столетия назад представляли собой «очаковскую пустыню», после присоединения к России их заселяли не только русские, но и представители других народов, убеждённых в особой исторической миссии России. Поэтому Приднестровье очень быстро превратилось в органичную часть империи. Тот положительный заряд межнационального согласия, базирующийся на убеждении, что только Россия способна нести справедливое мироустройство (а он был неоднократно подкреплён и в ХХ веке), до сих пор определяет твёрдую геополитическую ориентацию народа. Боюсь, что приднестровцы, вынужденные бороться за свои человеческие права, более лояльны современной российской государственности, чем сами россияне, которые, особо не задумываясь, пользуются всеми преимуществами жизни в великой стране.
Русский язык для нас — это способ самоидентификации. Многие приднестровцы свободно владеют, например, молдавским языком, но в конце 80-х — начале 90-х годов прошлого века они не поддержали политику этнолингвистических преференций, которую проводил Кишинёв. Они выступили в поддержку прав русскоязычных граждан. Этот факт, опять же, свидетельство геополитического выбора в пользу России. В Приднестровье никто не насаждает и не подавляет возможность использования того или иного языка. Людям не запретить общаться на том языке, на котором они хотят. Посмотрите, даже в Кишинёве, несмотря на 22 года румынизации, русский язык до сих пор фактически остаётся языком межнационального общения.
Андрей Воронцов: Абсолютное большинство населения Приднестровья исповедуют Православие и принадлежат к Русской Православной Церкви. Какая роль, на Ваш взгляд, принадлежит Русскому Православию в жизни страны?
Нина Викторовна Штански: Церковь у нас отделена от государства. Православие имеет те же права, что и другие религии. Однако мы прекрасно осознаём ту роль, которую играет Православие, не как церковный институт, а как способ мировоззрения, в деле укрепления наших духовных и культурно-исторических связей с Россией.
В начале 1992 года, когда у нас начиналась война, российские казаки приезжали с Дона и Кубани защищать своих соотечественников. По их же словам, «умирать за землю Русскую, за веру Православную». И они своими жизнями, своим героизмом подтвердили, что это были не пустые слова. Приднестровье выстояло.
Сегодня Русское Православие служит нашему народу щитом от духовной экспансии, которая угрожает прежде всего со стороны Румынии. В соседней Молдове мы видим, как десятки православных приходов переводят в подчинение Румынской Поместной Церкви. Это наступление на Русский мир, создание конфликтов и разобщённости среди людей, расшатывание основ государственности. Это не может не безпокоить нас, поскольку прихожане румынских церквей воспитываются в духе ненависти ко всему русскому.
Андрей Воронцов: Западные политики ныне сулят Приднестровью манну небесную, лишь бы из республики были выведены российские миротворческие силы. Существует ли в новом руководстве ПМР понимание, что вскоре после вывода российских миротворцев непременно начнётся под каким-нибудь «благовидным» предлогом новая агрессия Молдовы, которую не остановят никакие другие миротворцы?
Нина Викторовна Штански: О незыблемости существующего миротворческого формата достаточно чётко было заявлено и главой нашего государства, и высокими представителями Российской Федерации.
Для нашего народа русский солдат — это защитник, символ мира и безопасности. Миротворческая операция является единственной на сегодняшний день гарантией мира и безопасности. За 20 лет урегулирования ни страны-гаранты, ни мировое сообщество в целом не сумели предложить сторонам конфликта сколько-нибудь действенные гарантийные механизмы и тем более систему гарантий. В этих условиях присутствие в Приднестровье российских миротворцев всем нам внушает чувство защищённости, для нас они — гарантия, что завтра не начнётся война.
Мы очень благодарны России за её миротворческую миссию, и мы не допустим даже обсуждения вопросов о её изменении. Этот механизм 20 лет работает без сбоев, о более эффективной миротворческой операции мы не знаем. Это самая эффективная операция на постсоветском пространстве. Кроме того, она уникальна. Ведь под эгидой России в составе миротворческих сил совместно несут службу и контингенты сторон конфликта: Приднестровья и Молдовы. Мы считаем, что вмешиваться в работу миротворческой операции недопустимо. От этого зависят жизни людей.
Андрей Воронцов: После приднестровского референдума 2006 года внешняя политика ПМР покоилась на двух китах: принципе полной независимости от Молдовы с последующим присоединением к России и приоритетности отношений с Россией, пока присоединение не свершилось. Остался ли неизменным этот вектор внешней политики Приднестровья при новом руководстве страны? Если же он изменился, то в чём?
Нина Викторовна Штански: Внешняя политика Приднестровья сохраняет преемственность и регулируется Конституцией страны, Концепцией внешней политики и результатами всенародного референдума 17 сентября 2006 года. Новое руководство не планирует менять вектор нашей внешней политики, но мы уверены, что реализовывать её можно более эффективно. После референдума прошло уже почти 6 лет, а мы фактически находимся на том же уровне отношений с Россией, что и тогда. Мы понимаем, что есть ряд объективных факторов, но воля нашего народа — это тоже объективный фактор, и его должны учитывать все участники урегулирования. Нам говорят, и мы сами видим, что «цвет времени» меняется. На евразийском пространстве разворачиваются интеграционные процессы, их не остановить. Думаю, что сейчас созрели все условия для того, чтобы воля приднестровцев наконец была осуществлена. МИД уже получил поручение президента разработать новую редакцию Концепции внешней политики республики, где центральной внешнеполитической линией станет идея евразийской интеграции.
Андрей Воронцов: Практически все эксперты, включая молдавских, сходятся в том, что Молдова не в состоянии сама справиться с острейшими внутренними и внешними проблемами страны. Отсюда неудержимый соблазн решить все проблемы разом: войти в ЕС и НАТО через «заднее крыльцо» — то есть путём объединения Молдовы с Румынией, хотя самой Румынии, как известно, это особого процветания не принесло. Если так, то какой смысл ПМР подписывать с государством Молдова и международными посредниками долгосрочные документы об «урегулировании» и так называемых «мерах доверия»?
Нина Викторовна Штански: Во всех проектах урегулирования, составлявшихся до сих пор, указывалось, что в случае потери Молдовой своей правосубъектности Приднестровье получает право стать независимым государством.
В настоящее время мы не ведём с Молдовой переговоров о политическом статусе, мы намерены обсуждать исключительно социально-экономическую тематику, те вопросы, решение которых способно облегчить жизнь наших граждан. Эта позиция Приднестровья, похоже, нашла понимание в Кишинёве. Мы надеемся, что нам удастся облегчить тот груз проблем, который накопился за десятилетие противостояния. Нам уже удалось договориться о вывозе на хранение в Молдову источников ионизирующего излучения. Мы возобновили полноценное железнодорожное сообщение в Приднестровье, наши предприятия теперь вывозят свою продукцию непосредственно через Украину. Нам ещё предстоит подсчитать положительный экономический эффект от этих мер. В ближайшем будущем мы рассчитываем решить ряд проблем в области экологии и связи. Одна из задач Министерства иностранных дел ПМР — способствовать реализации проектов, способных улучшить социально-экономическую ситуацию в республике.
Андрей Воронцов: Хотелось бы понять отношение нового руководства ПМР к планам ЕС по созданию так называемого еврорегиона «Днестр», в который помимо трёх районов Молдавии и Винницкой области Украины предполагается включить также Каменский и Рыбницкий районы Приднестровья. Не преследует ли этот проект конечной цели по «отчуждению» ПМР от России?
Нина Викторовна Штански: Опыт взаимодействия приграничных районов разных государств в рамках «еврорегионов» накоплен достаточно большой, в том числе между Украиной и Россией. Этот опыт в основном положительный. Приднестровье сейчас не участвует в создании еврорегиона «Днестр», мы не были подписантами такого соглашения. Но мы хотим увидеть, какие выгоды и преимущества принесёт создание еврорегиона приграничным районам Украины и Молдовы. Если этот опыт окажется положительным, прежде всего в экономическом отношении, то не исключено, что Каменский и Рыбницкий районы ПМР будут вовлечены в его отдельные мероприятия. Но попытки политизации этого формата взаимодействия могут самым пагубным образом отразиться на возможностях участия Приднестровья в проектах, реализуемых еврорегионом.
Андрей Воронцов: Какой бы Вы хотели видеть внешнюю политику России — не только с точки зрения интересов Приднестровья, но и всего региона в целом?
Нина Викторовна Штански: Мы были свидетелями неординарных подходов, которые проявляла российская дипломатия на приднестровском направлении. В целом это способствовало упрочению позиций России, росту её авторитета в мире. Об успехах России свидетельствует, в том числе, продолжающаяся миротворческая операция на Днестре. В то же время мы видим, как далеко зашли процессы румынизации в Молдове, как постоянно сужается пространство русского языка в этой стране. Будем говорить откровенно: права российских соотечественников и даже граждан России, проживающих и в Молдове, и в Приднестровье, систематически нарушаются. И, конечно, нам хотелось бы, чтобы у России было больше возможности обеспечивать защиту этих прав.