—Мурзик, Мурзик, где ты, хороший? Иди сюда.
Я вздрогнула. Голос, казалось, был из другого мира. Кто-то искал своего любимого кота, а я «сидела на клумбе». Это было моё послушание в Свято-Воскресенском мужском монастыре, что в Ермолинской пустыни Ивановской области, куда я приехала на несколько дней с подругой.
Неяркое осеннее солнце мягко укутывало мир светом и теплом, золотило купола храма, в ограде которого я находилась. Земля, которую я полола, была лёгкой.
Почему я в монастыре? Мой случай подруга назвала нетипичным. Я приехала не получить ответ на свои сомнения, тревоги. Мне, казалось, не нужны советы. Прости, Господи. Я сама всегда всем советовала, могла рассмотреть ситуацию в разных ракурсах. Так мне думалось. Жизнь в монастырях представлялась аскетично-строгой во всех отношениях, без улыбок и смеха. Молитва и труд. И всё безгранично. До усталой покорности.
Встретили меня приветливо и радушно. В первый же день за чаем сидела рядом с игуменом, настоятелем монастыря, что поразило меня невероятно. Думала, что увижу о. Варлаама издали, и то в лучшем случае. Беседы, как мы говорим в миру, светские, изумили меня. Мне казалось, что, кроме богословских, тем других не будет. А братьев и сестёр интересует многое и разное: от поэзии Цветаевой, Вознесенского, фильмов Тарковского до галлюциногенности Кастанеды. Принимают участие в издании альманаха «Обитель слова», газеты «На пути к Храму», пишут не только литературные эссе, стихи и прозу, но серьёзные философские тексты. Православная культурная жизнь! Участвуют в выставках. Фотокартины о. Петра — красота и любовь ко всему тому, что нас окружает, а профессиональный взгляд и «щелчок» камеры помогают нам всё это увидеть и оставить в своей душе свет и радость бытия.
Придел храма расписывает Николай Борисович в жёлто-золотистых тонах. Чтобы люди чувствовали здесь радость и улыбались, так объяснил выбор цвета художник. Любовь везде и во всём в обители. Почему-то не удивилась, сразу на душе стало спокойно. Ты в доме, где тебя ждали и уже полюбили тебя, незнакомую. «Сижу» на своей «родной» клумбе в уютном цветном подряснике. Одна в пустыни, и ограда защищает меня от суеты мира.
В голове рефреном звучит: паки, паки Господу помолимся.
Так, наверно, молится и Лёня Горелый, прибившийся к обители с Дальнего Востока без жилья, денег, с советским паспортом, который до сих пор не может обменять на российский. Вся надежда на монастырь. Он трудится, молится и верит. Его оптимизма не убавляет даже то, что банька, которую ему поначалу выделили под жильё, сгорела. И по меткому замечанию настоятеля его зовут теперь «воистину Горелый»… Таких трудников в монастыре немало. Здесь лечат не только духовные язвы, но и телесные. Не один месяц сам настоятель менял компрессы на гниющей плоти у забредшего в обитель путника, который выздоровел и остался в монастыре.
Впервые пять дней подряд я каждое утро в семь часов уже стою на службе.
— Паки, паки Господу помолимся.
Я не всё понимаю в церковных песнопениях. И вдруг сильные низкие мужские голоса! Греция! Метеоры! Слёзы из глаз. Любовь Господа, которой я ещё не заслужила, поскольку ТАКУЮ любовь свою ещё в ответ не отдала. Прости, Господи. Помоги и спаси, Господи!
Прихожан мало. Село, как говорят, безперспективное: несколько десятков домов, нет школы, аптеки, магазина. Ничего. Только в монастырь едут со всей России и даже из-за рубежа. Всех монахов и трудников видела за трапезой, простой и очень вкусной. У каждого своё послушание. Часто даже не одно. Трудятся в поле и мастерских, на стройке, сыроварне, на кухне… Кто-то печёт просфоры, а кто-то едет за продуктами.
На воскресные и праздничные службы монастырский «рафик» привозит и отвозит с ближайшей станции прихожан. Они, как и я, стоят на тряпичных уютных и тёплых ковриках, связанных добрыми руками. Такие коврики и дорожки остались от бабушки, которая впервые привела меня лет в пять в сельскую церковь. Потом несколько десятилетий — пустота. Что-то разбудило. Как колокола, которые звонили 14 сентября. В этот день должна состояться исповедь и причастие у меня и Веры. И я, грешная, думала, что это колокола звонят для нас. А это наступило новое церковное летолетие. Помоги, Господи, чтобы оно наступило и для меня.
Я вышла из ограды. В траве лежал кот, вероятно, тот, которого искали. Его нашли или он сам нашёлся.
— Любуетесь нашими клёнами?
Я опять вздрогнула. Пожилая женщина показывала на четыре разноцветных клёна.
— Ещё немного рано, крайний клён у нас лиловый… Но вы ведь не уезжаете? Значит, еще увидите, — закончила моя собеседница.
Утром я уехала, чтобы вернуться… Наверно, вернусь. Очень хочется!
Надежда КонстантиновнаСМИРНОВА
P.S. В последний приезд узнала, что Лёня Горелый с помощью монастыря получил российский паспорт. Теперь ему помогают оформить пенсию.