Одно из достоинств книги «Мгла над пустой колыбелью» в её конкретности. К примеру, берёт автор деревню Ермолино Удомельского района, где ему довелось пожить в 1980 году, и обстоятельно рассматривает, что в ней, а также во всей округе произошло.
За точку отсчёта берётся 1940 год — «как раз то время, когда жизнь здешняя была, пожалуй, самой яркой и насыщенной, хотя и тревожной, с обычными деревенскими заботами, к которым добавилось переселение с хуторов». Г.П.Асинкритов приводит поимённые списки жителей Иловского сельсовета. В ту пору в сельсовете проживали 838 человек и было 7 колхозов. «О военном времени говорить не приходится. И так всё ясно. Главное, что Иловский сельсовет остался жив и победил», — пишет автор.
Принципиально важным можно считать утверждение автора о том, что война была выиграна во многом благодаря деревне. Ведь перед войной в сельской местности проживало около 80 процентов населения страны. Не за этот ли вклад в Великую Победу и наказывают теперь деревню? Хотя, как считает Г.П.Асинкритов, причина дискриминационного отношения к ней гораздо глубже: «Чтобы уничтожить Советский Союз, надо было сначала уничтожить именно колхозную деревню — тот самый обновлённый русский "мир", который давал не только хлеб, мясо и молоко, но и людей. Людей прежде всего. Причём давал столько и такого качества, каких не знала история». Но не стало деревень — и стремительно уменьшилось количество ярких личностей.
Примечательно приведённое автором письмо, направленное в конце 70-х годов офицерами Северного флота в газету «Правда». «Дело в том, — продолжает Г.П.Асинкритов, — что офицеры стали замечать ухудшение качества личного состава, поступавшего в экипажи. Всё меньше становилось здоровых — как физически, так и в духовно-волевом смысле. Росла среди молодых матросов доля "сачков", эгоистов, безвольных и подловатых особей. Особенно отличались этим выходцы из столиц». Впрочем, офицеры не только высказали обеспокоенность качеством новобранцев, но и вносили предложения, как исправить ситуацию. И вот какую отписку они получили: «Уважаемые товарищи! Опубликовать ваше письмо нет возможности. Что касается конкретных предложений, вы вправе обратиться с ними в правительство. Отдел культуры и быта. В.Холин. 4 июня 1979 г.».
Но вернёмся к Иловскому сельсовету. Несмотря на то что многие мужчины не вернулись с войны, он, как подчёркивает автор, ещё довольно крепко стоял на ногах. В 1950 году в нём проживали 780 человек — 93 процента от довоенного уровня. Это при потерях, что нанесла война. А потом всё пошло по нисходящей: в 1980 году в Ермолине, центре сельсовета, осталось всего 11 человек, из которых трудоспособными были двое. Теперь же, в 2000-е, вся эта местность практически обезлюдела. Фермы разрушены, поля заросли бурьяном. Чем показателен этот пример? У нас принято винить в разрушении деревни исключительно одних «демократов». Но Г.П.Асинкритов показывает, что главный удар по деревне был нанесён именно в пору существования СССР, а точнее сказать, при Никите Хрущёве. Необдуманными решениями было сведено на нет близкое нашему народу артельное начало. Укрупнение колхозов привело к ликвидации так называемых «неперспективных деревень».
Вынужденный уйти из-под родного крова, потерявший привязку к родовым корням крестьянин в силу привычки стойко переносить трудности начал приспосабливаться к непривычным для него условиям. Но если в деревне весь уклад жизни способствовал тому, чтобы в семье было много детей, то в городе всё выглядело иначе. Здесь всё больше набирал силу потребительский рационализм. Да и не шибко-то развернёшься с большим семейством в «коммуналке» или отдельной «хрущёвке». В печати много рассказывалось о том, какой добрый след оставил на нашей земле первый секретарь Калининского обкома КПСС Н.Г.Корытков. Но с другой стороны, как пишет Г.П.Асинкритов, за 18 лет нахождения Корыткова на этом высоком посту население области сократилось на 140 тысяч человек. Раньше мы этой правды как-то не замечали или старались не замечать. А «демократы»… что «демократы»? Они лишь продолжили усугублять ситуацию. Привыкшие всё измерять прибылью, чистоганом, они навязали деревне диспаритет (разница) цен на промышленную и сельскохозяйственную продукцию. Кроме того, они же резко уменьшили бюджетное финансирование аграрной отрасли — до 1 процента от расходной части бюджета (сейчас цифра несколько выше). Хотя на Украине и Беларуси показатель бюджетной поддержки села составляет 10 процентов, а в Азербайджане даже 25 процентов.
Такая геноцидная политика довела демографическую ситуацию в русской провинции до масштабов общенационального бедствия. Особенно активно вымирают срединные, исконно русские области России. Так, с 2002-го по 2010 год (время губернаторства Д.В.Зеленина) население Тверской области уменьшилось на 118 тысяч человек. В книге помещена аналитическая записка Г.П.Асинкритова руководителям области с анализом демографических потерь по районам Тверской области, из которой видно: дальше, как говорится, отступать некуда.
Автор ссылается на документы органов власти, приводит схемы и «пирамиды» рождаемости и смертности (причём не только по Удомельскому району). С безпощадной прямотой пишет Г.П.Асинкритов о временщиках-менеджерах, которые делают заявления типа «главная суть реформ — уйти от человеческого фактора».
Есть в книге и некоторые «светлые пятна». Нельзя без волнения читать главу, рассказывающую об уроженце деревни Ледины Удомельского района Николае Сергеевиче Кокорине. Вернувшись с фронта, он устроился военруком в родной котлованской школе, поступил на исторический факультет Калининского пединститута. Активно начал вовлекать детей в краеведение, создал музей. В разгар хрущёвской «оттепели» заявил публично, что, мол, наша власть прокладывает космические пути, а сельские дороги проезжими сделать не может. Поводом явилось то, что, не выдержав плохой дороги, сдохла колхозная лошадь. Сам первый секретарь райкома приезжал в школу уламывать партячейку, чтобы она дала согласие на исключение фронтовика из КПСС. После этого Кокорин некоторое время работал в райпотрбесоюзе, а получив диплом историка, вернулся-таки в школу. Долгое время его душу терзало чувство вины перед погибшими на войне земляками из деревни Ледины и окрестных деревень, и он решил возвести в их честь памятник. Пять лет упорно работал над мемориалом, прежде чем в канун 45-летия Победы состоялось его открытие. «Пока работал, все деревни пересчитал, всех погибших окликнул. Кого — не по одному разу. Молчат, молчат они…» — на такой пронзительной ноте заканчивается эта глава.
В целом же картина нарисована довольно безотрадная, и позитивного выхода в ближайшее время автор не видит. А чему радоваться? Хорошо помню, как шумели в 2007 году тверские СМИ, когда область собрала 139 тысяч тонн зерна. Это преподносилось наивному обывателю едва ли не как рекорд. Но обратимся к цифрам.
В 1971 году было собрано 1069,3 тысячи тонн, а в 2011 году собрали, по сведениям, которые мне удалось получить неофициальным путём (данные госстатистики теперь не печатают) около 70 тысяч тонн. Даже в тяжелейшем 1945-м валовой сбор зерна в области составил 508,8 тысячи тонн. Если в 1990 году в области обрабатывалось около 1,5 миллиона гектаров пашни, то в 2011 году посевная площадь составила 650 тысяч гектаров, но та цифра не отражает реального положения дел. В неё включают кормовые культуры (около 80 процентов от общей площади) — в основном многолетние травы, посеянные ещё при советской власти. Весной 2011 года пахотные работы велись лишь на 120 тысячах гектаров (из них под зерновыми было занято 86 тысяч гектаров). Получается, таким образом, что используется менее 10 процентов от общего объёма пахотных земель. Такая же картина и в целом по России.
А что в перспективе? Составили недавно в российских «верхах» проект Государственной программы развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия на 2013—2020 годы. Но какие цифры заложены в нём? Если в 1990 году мяса производилось 14,9 миллиона тонн, то в 2020 году намечается 14,1 миллиона. Молока было 55,7 миллиона тонн, намечается 36 миллионов тонн. Сливочного масла — соответственно 833 тысяч и 280 тысяч тонн. К тому же продолжает действовать земельное законодательство, тормозящее возрождение аграрной отрасли. Оно открыло прямой путь к паразитированию на земле. Разных мастей барыги, в том числе пользуясь административными полномочиями, скупили у нищих крестьян за безценок лучшие земли, а теперь восседают на них словно короли, дожидаясь, как выгоднее «погреть» на этом руки. К тому же бюджетное финансирование села остаётся крайне слабым. Как пишет в газете «Правда» академик РАСХН Владимир Кашин, в России сельскохозяйственные производители получают не больше 35 долларов на гектар, а в США размер их поддержки составляет 750 долларов, в ЕС — 350 долларов. К тому же, по условиям вступления в ВТО, Россия должна ещё и снижать (!) господдержку аграрной отрасли каждые пять лет на 5—10 процентов.
Можно, конечно, поприветствовать решение руководства о безплатном наделении землёй под индивидуальное строительство семьей, имеющих троих и более детей. Но нужно, я думаю, идти нам дальше — изымать неиспользуемую годами землю у крупных земельных собственников, передавая её безплатно всем, кто желает строиться и постоянно жить и работать в деревне. Назрело проведение в области земельной ревизии, чтобы власть и общественность могли знать, какова у нас реальная ситуация с землепользованием, и контролировать её.
Руководители хозяйств давно ставят вопрос и об изменении системы распределения средств и, соответственно, ответственности за результаты работы аграрного сектора. Пора наконец решить этот вопрос. Есть и другие крайне насущные вопросы. Речь идёт о возврате к МТС, поскольку большинство сельхозпроизводителей не в состоянии самостоятельно приобрести тракторы и комбайны, и о целесообразности возрождения зерносушильной базы. По-новому следует посмотреть и на сельские школы. Закрытая школа должна рассматриваться как признак недееспособности власти на местах.
Не секрет: сегодня руководители отдельных регионов и их жёны получают на манипулировании «ценными бумагами» доходы, сопоставимые с аграрными бюджетами регионов. Зачем этим людям поднимать сельское хозяйство, заботиться о крестьянине, если им и так хорошо? Поэтому проблема власти для народа, как видно из книги «Мгла над пустой колыбелью», остаётся злободневной. Хотя, по словам Г.П.Асинкритова, «и громко ругать "элиту" язык не поворачивается… Основная её масса выросла в другом государстве. Не в государстве рабочих и крестьян с прослойкой интеллигенции, а в государстве партноменклатурных шкурников и захребетников с прослойкой рабочих и крестьян. Этому государству (фактически возникшему после смерти Сталина, а юридически оформленному в 1977 году) правильная демографическая политика оказалась не по плечу, и оно просуществовало ровно столько, сколько ему позволили это делать прежние людские запасы. Точнее — запасы Советских Людей».
Проще всего, конечно, ссылаться на «доктрины Даллеса», на происки «мировой закулисы», но не честнее ли оборотиться на то, как мы сами создавали и продолжаем создавать причины для деградации нашего государства?..
Вот с такими мыслями закрыл я книгу ветерана подводного флота СССР, талантливого художника и публициста, уроженца давно не существующей старицкой деревеньки Г.П.Асинкритова. Печальная получилась книга, но искренняя, острая, во многом справедливая.
Валерий Яковлевич КИРИЛЛОВ, г. Тверь