27 апреля 1682 года умер молодой (ему было всего 20 лет), но болезненный царь Феодор Алексеевич. Свой престол он завещал 10-летнему сводному брату Петру, поскольку его родной брат от первого брака царя Алексея Михайловича с Марией Ильиничной Милославской 14-летний Иоанн был тоже болезнен, робел на людях, заикался. Он был назначен соправителем Петра.
Главой правительства царица Наталья Кирилловна и её родствечнники Нарышкины решили поставить некогда всесильного, а теперь опального боярина Артамона Сергеевича Матвеева. Послали за ним в Пустозёрск гонца, который должен был пригласить его немедленно ехать в Москву. Матвеев принял предложение и появился в Москве 12 мая.
Таким образом, с воцарением Петра началось резкое усиление Нарышкиных, и такое положение дел не устраивало Милославских, другой близкий к власти род, возглавляемый дочерью Алексея Михайловича Софьей и её ставленником Иваном Михайловичем Милославским. Для этого они решили, и во многом опрометчиво, как показало будущее, использовать стрельцов, благо у тех скопилось много причин для недовольства.
Ещё 30 апреля 1682 года стрельцы обратились к царскому правительству с жалобой на полковника Семёна Грибоедова, который, по их словам, «чинил налоги и обиды и всякие тесноты». Наталья Кирилловна, у которой не было хороших советников, находилась в полной растерянности и вынуждена была удовлетворить все требования стрельцов. Грибоедова отстранили от должности полковника, наказали батогами, с него было велено взыскать «присвоенные им деньги и уплатить стрельцам за все выполненные ими работы».
Первая уступка повлекла за собой уступки новые: правительство вынуждено было также удовлетворить требования остальных 19 стрелецких полков. Стрельцы обнаружили, что они являются хозяевами положения. А Милославским и Софье пришла в голову шальная мысль направить гнев стрельцов в нужное им русло. Пока Наталья Кирилловна ждала приезда Матвеева и бездействовала, Милославские и Софья развили бурную деятельность и, по выражению историка С.М.Соловьёва, «кипятили заговор».
Прибыв в Москву, Матвеев, вероятно, не оценил меры опасности, нависшей над Нарышкиными: до полудня 15 мая не было предпринято что-либо в отношении стрельцов. А в полдень уже было поздно. Пока Матвеев размышлял, стоит ли закрывать кремлёвские ворота, стрелецкие полки с развёрнутыми знамёнами и в полном вооружении вошли в Кремль. Поводом для возмущения явились слухи о том, что Нарышкины якобы «извели» царевича Иоанна. Узнав о причинах недовольства, Наталья Кирилловна вместе с патриархом Иоакимом, боярами, а также царевичем Иоанном и Петром вышла на Красное крыльцо, под которым негодовали стрельцы.
Завидев живого Иоанна, бунтовщики пришли в некоторое замешательство, а потом несколько стрельцов взобрались по лестнице на Красное крыльцо и стали расспрашивать Иоанна, «подлинный ли он царевич». Убедившись в добром здравии Иоанна, стрельцы, однако, не разошлись. В их толпе раздались крики о выдаче «изменников-бояр». Глава Стрелецкого приказа Михаил Юрьевич Долгорукий сказал им надменно: «Ступайте по домам, здесь вам делать нечего, полно буянить! Всё дело разберётся без вас!» Стрельцы пришли в бешенство и, взобравшись на крыльцо, схватили Долгорукого и кинули его вниз на подставленные копья своих товарищей. Аналогичная расправа вскоре постигла других бояр, сторонников Нарышкиных, — А.С.Матвеева, И.М.Языкова, Ф.П.Салтыкова и других.
10-летний царевич Пётр был свидетелем всех этих зверских расправ. С этого дня у него появился нервный тик в виде подергивания щеки и ненависть к стрельцам, которая впоследствии им дорого стоила.
На другой день, 16 мая, стрельцы потребовали выдачи брата царицы Ивана Кирилловича Нарышкина, над которым хотели также произвести расправу. Царевна Софья сказала Наталье Кирилловне: «Брату твоему не отбыть от стрельцов; не погибать же нам всем из-за него». Царица вынуждена была пожертвовать братом, которого сначала жестоко пытали и выбивали признание в измене, а затем изрубили на куски. Такая же участь ждала и другого брата царицы Натальи, Алексея Кирилловича, и царского доктора-немца.
Нарышкины были практически побеждены, но Милославские и Софья жаждали оформить победу юридически. Для этого они вновь использовали стрельцов. 26 мая 1682 г. те потребовали, чтобы страной управляли оба брата, Иоанн и Пётр, но чтобы первым царём являлся Иоанн Алексеевич. После этого патриарх Иоаким совершил в Успенском соборе торжественное молебствие о двух наречённых царях. Спустя неделю стрельцы объявили через князя начальника стрельцов Ивана Андреевича Хованского главное требование Милославских: чтобы царевна Софья Алексеевна взяла на себя управление государством по причине малолетства обоих братьев.
Она дала согласие, и тотчас во все города пошли грамоты об этом с примером из римской истории, когда после кончины императора Феодосия I вместо малолетних его сыновей Аркадия и Гонория страной управляла старшая сестра Пульхерия. Для царей-соправителей был изготовлен специальный двойной трон, и поныне хранящийся в Грановитой палате Кремля. В спинке его имеется специальное открывающееся окошечко, через которое Софья подсказывала Иоанну и Петру, что им говорить на совете и приёмах. Оба царевича были венчаны на царство патриархом Иоакимом 6 июля 1682 года.
Но вскоре Софья Алексеевна и Милославские поняли, как же они просчитались. Для лучшего управления и координации с Милославскими стрелецкие полки создали во время майских событий что-то вроде революционного комитета из десяти выборных («поверенных») во главе с Хованским. И этот комитет вовсе не захотел упраздняться после того, как Софья и Милославские достигли своих целей. Напротив, не без наущения Хованского в стрелецкой думе возникла идея ограничить самодержавие выборным органом вроде Земского собора и отменить крепостное право. Собственно, в Москве и Подмосковье стрельцы его уже отменили, уничтожив документы Холопьего приказа. Кремль был окружён мятежными войсками, Софья с царями и правительство оказались заложниками стрельцов. Они не могли принять ни одного решения без одобрения его стрелецкой думой, более того — не могли без согласия стрельцов покинуть Кремль. Всё это напоминало положение в Петрограде после Февральской революции, когда вроде бы имелось правительство (Временное), но власть его была сведена к нулю Советом солдатских и рабочих депутатов, опиравшимся на мятежные запасные полки.
Была у хованщины и «старообрядческая изнанка». Князь Иван Андреевич Хованский, родом Гедиминович, был одним из тех людей, что подпали под влияние протопопа Аввакума во время его пребывания в Москве в 1663—1664 гг., и являлся его тайным сторонником. Среди стрельцов многие принадлежали к расколу, имелся у них и духовный вождь, бывший суздальский протопоп Никита Добрынин, прозванный Распопом и Пустосвятом.
16 июля огромная толпа старообрядцев, усиленная раскольниками-стрельцами, торжественно пришла к Успенскому собору, неся перед собою иконы, зажжённые свечи и аналой. Патриарх Иоаким был тогда в соборе с архиереями и другими священнослужителями. Он стал увещевать раскольников. Но они и слушать его не захотели. Именуя патриарха волком и лихоимцем, они стали бросать в него камнями и выгнали из церкви вместе со всем духовенством. Патриарх прибежал в страхе в Грановитую палату и молил государей защитить Церковь. Иоанн и Пётр вызвали находившуюся в замешательстве царевну Софью и созвали всех бояр.
Бояре, выйдя из дворца, известили стоявших на караулах стрельцов, что государям угрожает большая опасность. Верные Патриаршей Церкви стрельцы тайно послали за своими товарищами, призывая их поспешить на защиту. Прибыв, те усилили караулы вокруг дворца. Хованский, сделав вид, что не знает о происходящем, явился к Иоанну и Петру с сообщением, что народ бунтует из-за веры. Он посоветовал государям созвать собор, чтобы успокоить толпу, добавив, что воинской силой подавить этот мятеж нельзя, так как раскольников слишком много. Иоанн и Пётр задали ему вопрос, может быть, подсказанный в окошечко на спинке трона Софьей: собирают ли соборы таким безчинным образом, обличающим покушение на злодейство?
Между тем стрельцы-раскольники и прочие мятежники со своими лжеучителями, сопровождаемые толпой народа, вошли в Грановитую палату. Они подали царям челобитную, которая была прочтена; после этого патриарх начал опровергать доводы раскольников, а Афанасий, архиепископ Холмогорский (впоследствии любимец Петра I), окончательно привёл их в замешательство. Никита Пустосвят, не зная, что ответить, ударил преосвященного Афанасия по лицу, а остальные подняли крик. Цари по знаку Софьи остановили спор и удалились в свои покои. 10-летний Пётр поднял над своей головой корону и сказал: «Пока на моей голове эта корона и пока душа в теле моём, я буду защищать Церковь и правую Веру!», потом, обернувшись к боярам и другим царедворцам, добавил: «Дерзайте против наших общих врагов». Затем раскольникам было предложено покинуть дворец. Правительница Софья вдруг поняла, в какую нехорошую историю она с Милославскими попала, доверив осуществление своих планов по устранению Нарышкиных тайному раскольнику Хованскому.
Ночью ободрённое поддержкой части стрельцов правительство Софьи призвало стрелецкую думу на переговоры. Стрельцам-раскольникам было предложено «принести повинную и расписаться, что стоять за веру не их дело». «Полки покорились, — писал А.В.Карташев, — сами арестовали и отдали в руки законной власти раскольничьих главарей бунта, которые и были разосланы по монастырским тюрьмам, а поп Никита за оскорбление царской власти, как политический преступник, вскоре же, 11 июля (22 июля по н. ст. — А.В.), был казнён на Красной площади всенародно. Ему отсечена голова».
Использовав разногласия среди стрельцов после событий 16 июля, 29 августа 1682 г. царская семья и правительство сумели покинуть Кремль и переехать в Коломенское, а из Коломенского — в село Воробьёво. 6 сентября они отбыли из Воробьёва в Павловскую Слободу. Здесь, опасаясь, что люди Хованского могут нагрянуть сюда, они укрылись за мощными стенами Благовещенского храма, имевшего, по преданию, потайной подземный ход к реке, который, впрочем, не найден до сих пор. Из Павловской Слободы Софья, Иоанн и Пётр отправились в Саввино-Сторожевский монастырь, а оттуда — в Троице-Сергиеву Лавру.
Софье надо было выиграть время для мобилизации сил, способных противостоять мятежным стрельцам. Она и Милославские решили прибегнуть к хитрости и написали Хованскому благосклонное письмо, в котором хвалили его заслуги, обещали награды и призывали его приехать, чтобы присутствовать на совете. «Купившись» на лестное обращение, а также ожидая скорого приезда гетмана Малороссии Самойловича, который был уже на пути в Москву, Хованский с сыном согласились и попались в ловушку. Им не дали доехать до Воздвиженского и схватили в селе Пушкине, привезли в Воздвиженское, под пыткой заставили признаться в преступлениях против царей и Софьи и отрубили им головы.
Московские стрельцы, сначала пошумев, погрозив, потом остыли и пошли к патриарху Иоакиму и стали молить его заступиться за них, обещая в будущем не бунтовать. Патриарх горько укорял стрельцов за мятеж, но всё же обещал помочь. Он с трудом добился от Софьи и Милославских помилования стрельцов: оно было им даровано под условием выдачи зачинщиков мятежа.
3700 активных участников бунта отделились от остальных стрельцов и просили дать им время приготовиться к смерти. Они простились со своими семьями, надели верёвки на шеи и взяли в руки топоры и плахи. Этот сюжет ещё ждет своего живописца! В таком виде они пошли к Троице-Сергиевой Лавре. Когда стрельцы прибыли, они были окружены войсками, и их обыскали, ища спрятанное оружие. Топоры у них отобрали, но верёвки и плахи оставили. После этого стрельцы пали на колени перед царскими покоями и положили головы на плахи. Вместе с ними встал на колени и патриарх Иоаким.
Жёны и дети, пришедшие вслед за стрельцами, взывали к государям и Софье, моля пощадить их мужей и отцов. Царица Наталья Кирилловна, несмотря на жестокую смерть своих братьев, стала слёзно умолять Софью, Иоанна и Петра пощадить стрельцов. Иоанн и Пётр с подсказки Софьи сделали стрельцам гневный выговор и помиловали их. Стрельцы тотчас встали, троекратно поклонились в землю государям и очень быстро исчезли из Лавры.
17 ноября Софья, оба государя и Милославские возвратились в Москву, совершив торжественный въезд в город. Так кончился этот бунт.
А в сентябре 1689 г., как раз на годовщину подавления стрелецкого бунта 1682 г., 17-летний Пётр умело, как будто всю жизнь этим занимался, произвёл государственный переворот и отстранил Софью от власти. С этих пор он правил единолично — без Иоанна V. Пётр не простил стрельцам кровавого мая 1682-го. После подавления очередного стрелецкого бунта в июне 1898 г. он казнил 1182 стрельцов и 601 сослал. Этот трагический сюжет, как известно, нашёл своего живописца…
Андрей Венедиктович ВОРОНЦОВ