Откуда взялся таинственный Клаус Оде, инженер-строитель из Берлина, патриот с горячим немецким сердцем и моей фамилией, — так и осталось загадкой.
— Конечно же, я ваш родственник! — ничтоже сумняшеся заявил он, примчавшись из самой столицы Германии на мотоцикле Honda к нам в Питер.
Клаус сразу понравился нам, завязались тёплые дружеские отношения. И вскоре после своего возвращения Клаус, добрая душа, предложил помочь моему младшему сыну решить проблемы со здоровьем в Германии.
Я отправилась за благословением в храм Димитрия Солунского, что у нас в Коломягах, в «голубую церковь», как прозвали её местные жители. Предварительно подготовившись, исповедовалась, причастилась Таин Христовых.
— Отец Александр, благословите на поездку к врачу в Берлин?
— Бог благословит! Поезжайте с миром!
И вот мы с сыном приземляемся в берлинском аэропорту Тегель. Клаус везёт нас по старинным улицам, с гордостью комментируя проносящиеся мимо красоты архитектуры. Настоящий Берлин, братцы!
— Ты, наверное, хочешь посмотреть православный русский храм? — спросил Клаус назавтра. — Вот у нас есть Александровка в Потсдаме, сейчас прокатимся! Это ваша, русская история тоже. Сам-то я ни в Бога, ни во что такое не верю, конечно! Но, ты знаешь, у вас в Питере, в Александро-Невской лавре, когда пел хор, у меня кожа стала как у гуся!
— А, мурашки побежали? — смеюсь я, вспоминая, как в Исаакиевском соборе неверующий Клаус с благоговением ставил свечу святому Николаю Угоднику.
— Клаус, знакомься — твой святой! — показала я ему тогда икону св. Николая, Мир Ликийских чудотворца.
— Кто такой? Почему он — мой?
— Ну… это твой «патронус» как бы! Понимаешь?
— Ах, вот как? Да, да, Николаус! Санта-Клаус! — Клаус согласно кивает головой, очень довольный, что нашёлся ему «заступник».
В Александровке мы с умилением разглядываем последнюю русскую избу с резными наличниками, каких ещё полно в центральной России. 10 апреля 1826 года Фридрих Вильгельм III своим указом в память о друге, русском императоре Александре I, учредил близ Потсдама русскую колонию, которую велел назвать Александровкой. Тут же был открыт храм св. Александра Невского, действующий по сей день.
Я осторожно отворила тяжёлую дверь храма, не помешать бы: в это время должна идти служба. Но, увы, нет, холодная, не согретая молитвой церковь смотрела на нас потемневшими грустными ликами икон. Службы не было. Оставалось рассматривать старую церковь и написать записки о здравии. Я покупаю свечи у девушки, равнодушно раскладывающей электронный пасьянс за маленьким столиком-кассой. Переглядываемся с сыном: карты — и в церкви, чудно у них тут, за границей, не по-русски!
— Много ли народу в вашем приходе? — решаюсь я заговорить с занятой пасьянсом «свечницей».
— Ай, да нет! Совсем нет никого, очень мало! А вы из России?
— Да, из Санкт-Петербурга.
— Ну и как там, много народу?
— Да уж, хватает! — смеюсь я. — Вы знаете, только что к нам привозили с Афона, из Ватопедского монастыря, такую святыню! Поясок Пресвятой Богородицы! Ох, какая была служба, какая была благодать! Так мы, наша семья, простояли тринадцать часов в очереди на улице. Ветер холодный, дождь, снег, морозец к вечеру — а люди всё стоят, радуются возможности такой. И днём, и ночью стояли! Это ведь впервые за две тысячи лет в Россию привезли поясок. Да вы, вероятно, и без того знаете об этом?
— Ни! Не знаю! — мотает девушка головой.
— А про Афон слышали? Про монастырь Ватопед, где хранится реликвия?
— Ни! Не знаю! 
Мы ставим свечи к «праздничной» иконе, это св. Александр Невский. Ах, как вдруг явно вспыхнула радость в сердце Клауса: вот он, его «заступник»! И надо же, как будто провожает и встречает везде, как знак, что путь его, Клауса, правильный.
На другой день мы решили посетить православный храм в самом Берлине.
— О, не беспокойтесь, я всё посмотрел в интернете: и адрес, и как проехать! — старается порадовать нас добряк Клаус.
— Халло? Халло? — звал хозяев Клаус. Двери квартиры были по-русски широко распахнуты, слышался шум стиральной машины, здесь, как видно, шёл косметический ремонт.
Мы недоуменно переглянулись: адрес, взятый из интернета, совпадал с предметом наших поисков. Но это была явно чья-то квартира. Мы заглянули в распахнутые двери — никого. Поднялись выше этажом, постучались в такие же незапертые двери. На стук наконец появилась дама, весьма удивлённая нашим визитом. Это оказалась добрая женщина Раиса.
— Ну, проходите уж тогда, раз в храм собрались! Это дом владыки Берлинского и Германского архиепископа Феофана, но он сейчас в отъезде! А вот это — его домашняя церковь!
Опять церковь без людей… И вдруг мы встали как вкопанные: солнечные лучи падали на Царские врата, легонько касаясь икон ласковыми волнами; тонкий воздух сохранял здесь сладость безконечной горячей молитвы, и казалось, что в дымке фимиама парят ангелы и слышно их неземное пение… Это было Святилище Сердца Православной Германии! На цыпочках, с благоговением и слезами мы с сыном подходили и прикладывались к иконам… Господи, дай нам любви и мира!
— Раиса, дорогая! Вот у меня с собой тесёмочка, я её к пояску Пресвятой Богородицы приложила, давайте я вам кусочек отрежу, — мне так хотелось отблагодарить эту добрую женщину.
— Ой! Как хорошо! Я её дочери отдам. Пусть мне внуков прекрасных родит, когда время придёт, — обрадовалась она.
Тут Клаус решил спросить у Раисы, не знает ли она что-нибудь о строящемся русском монастыре, что близ Темплина.
— Конечно, знаю! Мой сын, отец Даниил, — игумен сего монастыря, открытого в честь святого Георгия Победоносца. Но его там нет, занят сейчас другим делом. А вот вам телефон тёзки моего сына, отца Даниила, иеромонаха, он вам всё там покажет и расскажет.
Перед уходом я поднимаю голову и показываю Клаусу рукой: конечно же, там висел лик его «патронуса»: Святой Николай Угодник! Клаус растроган и уже понимает меня без слов. А рядом, на стене…
— Ах, не может быть! — Мы все и Раиса радостно изумляемся: там, на иконе, Пресвятая Богородица держала Свой поясок…
Наутро ближайшие соседи Клауса зовут нас к себе на торжественный завтрак в нашу честь. Прекрасная пара, Ральф и Гудрун, накрывали стол красивым и изысканным угощением. Я принесла специальный подарок: ту тесёмочку от Пресвятой Богородицы для Гудрун, испытывающей проблемы со здоровьем.
— Ой, Гудрун, конечно, ни во что такое не верит! В Бога не верит, нет! Атеистка, — сомневался Клаус в моём подарке.
Я протягиваю худенькой Гудрун поясок-тесёмочку. А у неё вдруг задрожал подбородок, выступили слёзы радости и умиления: она зажимает рот ладонью и не может вымолвить ни слова.
Потом она меня тысячу раз переспрашивает, как правильно «пользоваться» этой тесёмочкой, чтобы случайно не осквернить! Вот тебе и неверующие…
Сердце видит там, где ум молчит, а душа радуется. Разум, который подверг сомнению все законы Господа, саму Его природу и вознамерился утвердить свои собственные, — молчит. Но сердце без труда узнаёт Его, своего Создателя. Оно зрит суть вещей, внимая Господу, радостью наполняет душу и тело!
Вскоре мы отправляемся в Гетшендорф, местечко рядом с Темплином. Сегодня у меня день рождения. Природа, изумительно живописная в Германии, радует нас всеми красками бабьего лета и сказочными пейзажами. В пятнадцать часов нас ждёт в монастыре св. Георгия отец Даниил.
Совсем юный священнослужитель из Воронежа, рукоположенный два года назад, отец Даниил, выходит сам к нам навстречу. И вот мне подарок на день рождения: мы оказываемся первыми (самыми первыми в истории монастыря!) паломниками из России. Поднимаемся по лестнице в гостеприимную обитель ещё в строительных лесах. Здесь будут жить насельники монастыря святого Георгия. Пока их совсем немного, легко можно пересчитать по пальцам одной руки.
— Вы знаете, местные жители так радуются, что рядом появился православный монастырь! Ведь это должно быть удивительно: верующих в округе практически нет, да и монастырь наш русский. Вот вчера у нас был праздник: на службе было целых трое прихожан! Но настолько все жители доброжелательно к нам относятся, абсолютно искренне предлагают свою помощь! Очень хорошие и добрые люди здесь живут! Но, конечно, сначала без знания языка трудновато было, — признаётся отец Даниил и тут же поправляется: — Тут ведь рядом живёт Норберт Кухинке, журналист, филолог. Он прекрасно говорит по-русски и всегда нам готов помочь. Это была его идея — создание русского православного монастыря в Гетшендорфе, и Кухинке реализовал это, несмотря на великие трудности.
Отец Даниил тут же переходит на немецкий, рассказывает что-то Клаусу, извиняется за несовершенный язык.
Но здесь есть не только языковые сложности. Строгие законы другой страны не позволяют насельникам монастыря самим ни выкопать ямку, ни укрепить стенку.
— Территория, на которой строится наш монастырь, имеет для учёных особенное значение. Это — слои ледникового периода, поэтому, прежде чем что-то делать у себя во дворе, мы обязаны пригласить за свой счёт немецких археологов. Они исследуют залегающие пласты земли, и только тогда, с их разрешения, можно будет выкопать ямку и нам. И опять-таки не самим, а только одна-единственная бригада строительной организации, заключившей с нами договор по оказанию услуг, имеет право это сделать. А мы обязаны оплатить полностью всю стоимость работ, какую сочтёт нужной указать эта организация.
— Почему?
— Мы по договору обязаны обеспечить рабочими местами максимальное количество немецких граждан. Конечно, для русского человека очень непривычно не иметь возможности на своей территории забить гвоздь или посадить цветок. Это для нас очень тяжело. Но надо учиться жить по другим законам.
— Какова вся территория монастырской земли?
— Четыре гектара. Земля, как вы знаете, была продана нам за один евро. Но с тем условием, что до 2014 года мы обязуемся вложить непосредственно в здание старинного имения, что на нашей территории, четыре миллиона евро. Ну и сами понимаете, что при самофинансировании для нашей обители это пока что слишком много.
Старинное заброшенное здание с полуразрушенными лестничными филёнками выглядит совсем грустным. Внутри пахнет сырой гнилью. Стены, потолки, полы трехэтажного особняка — всё покрыто плесенью, чёрными и ржавыми подтёками. Прекрасный подаренный монастырю иконостас контрастирует с плачевным состоянием здания. Какой ледяной холод стоит тут!
— Батюшка! Как же вы тут служите в таком холоде? А ведь ещё зима впереди…
— Не знаю, я ещё не пробовал зимой тут служить! Не было нас тут в прошлую зиму-то, — улыбается юный батюшка.
…Мы прощаемся с отцом Даниилом, получаем от него благословение на дорогу.
Когда-нибудь здесь будет стоять не только русский монастырь святого Георгия Победоносца, а возможно, что воздвигнется и большой Европейский центр Русской Православной культуры. Но пока — нужен подвиг.
Мудростью детской веры и служением Богу из самой глубины сердца всегда отмечен духовный подвиг. Как ещё послужить Ему, как бороться за Царство Божье, которое внутри нас? «Колос души зреет и наливается от Божьей силы», — говорил отец Иоанн Крестьянкин. А я смотрю на проплывающее за окнами машины ночное озеро, и в сердце вдруг всплывают сами слова молитвы: «Пусть спасутся все, припавшие к Слову Божьему, яко олень к источнику водному».
Марина Николаевна ОДЕ
Для всех добрых людей, кто хочет помочь монастырю святого Георгия, номер счёта для пожертвований в России
ИНН 7722311463, КПП 772201001, ОГРН 1107799031922
Р/с 40703810800000000344 в ОАО АКБ «Металлинвестбанк»
Кор. сч. 30101810300000000176 в ОПЕРУ Московского ГТУ Банка России, БИК 044525176