22 января 1882 года, 130 лет назад родился отец Павел Александрович Флоренский
Священник Павел Александрович Флоренский — выдающийся богослов, философ и учёный, один из замечательных представителей русской культуры "серебряного века". Флоренский устанавливает решительное отличие «русской» православной философии от западной и видит это отличие в том, что Запад в философии ограничен рационализмом. На Западе всё определяется в философии силами рассудка, выражается в системе понятий, а у нас, русских, строится «философия идеи и разума»."Философия каждого народа, — утверждал он, — до глубочайшей своей сущности есть раскрытие веры народа, из этой веры исходит и к этой вере устремляется. Если возможна русская философия, то только как философия веры православной". После 1917 года о. Павел — учёный секретарь и хранитель Ризницы Троице-Сергиевой Лавры, спасает от разграбления её сокровища, главу преподобного Сергия. Арестован в 1933 г. по ложному обвинению и отправлен в ссылку на Дальний Восток. С 1934 г. — на Соловках. Расстрелян 8 декабря 1937 г.
Арест и осуждение священника Павла Флоренского ставит естественно вопрос «за что?», ответ на который оказывается не столь прост. Отец Павел не был арестован в связи с предполагаемым взрывом в ВЭИ — в материалах следствия об этом не говорится. Отец Павел не был арестован за издание своих сочинений — следствие совершенно не учитывает ту идеологическую политику, которая развернулась против него в 1920 — 1930-е гг. Отец Павел не был арестован в связи с приходским служением, так как его приход был давно закрыт. Он не был арестован даже за то, что скрыл главу преподобного Сергия, — следствию это осталось неизвестным.
Он был арестован и осуждён за мнимое руководство никогда не существовавшей контрреволюционной националистической фашистской организацией «Партия возрождения России». При этом обвинении следователь на допросе говорил отцу Павлу: «Да знаем мы, что вы не состоите ни в каких организациях и не ведёте никакой агитации!» В таком случае можно ли считать, что арест и осуждение ошибочны, случайны и посмертная реабилитация снимает все вопросы?
Такой ответ был бы наивным упрощенчеством. Арест и осуждение священника Павла Флоренского были глубоко закономерны. В годы безбожия и гонений на веру, противопоставления веры и разума, науки и религии, в годы уничтожения всего, что напоминало о России как православной самодержавной империи, отец Павел мужественно и открыто отстаивал веру в Бога как высшую ценность, данную человеку, показывал, что истоки всякой деятельности человека, в том числе и научной, коренятся в религиозном культе, раскрывал ценность православного искусства, своим личным примером опровергал лозунг о несовместимости веры и разума. Отец Павел с самого начала революции делал всё, чтобы нигилизм вызвал к себе ненависть и «после краха всей этой мерзости» сердца и умы соотечественников обратились «к идее России, к Святой Руси». Наконец, сам он явил себя преданным сыном Церкви и Родины, проповедовал Христа самым священническим одеянием своим и обликом там, где государство закрыло вход Церкви. Весь путь отца Павла ещё до ареста можно охарактеризовать одним словом — «исповедничество», а его самого — исповедником.
Поэтому должно удивляться не тому, что отец Павел был арестован и осуждён за мнимые вины, а тому, что тоталитарный безбожный режим так долго терпел его идейное противостояние.
В 1933 г. в тюремной камере Лубянки П.А.Флоренский написал трактат «Предполагаемое государственное устройство в будущем». В этом загадочном произведении трудно отделить зёрна от плевел: мы не можем знать всех обстоятельств, вызвавших к жизни этот труд, мы можем только предполагать, где внутреннее несогласие автора со словом, им написанным, изобличает себя.
Нет никаких оснований считать трактат плодом неких мистификаторских усилий П.А.Флоренского. Тем более что автор формулирует целый ряд принципиальных суждений, которые высказывал и ранее в более удобном и органичном для них контексте. Структурировать их можно следующим образом.
«Бюрократический абсолютизм» и «демократический анархизм» равно губительны для государства. Разумное государство предполагает сочетание свободы отдельных людей с необходимостью направлять их к задачам, стоящим выше индивидуального интереса. Государство и личность должны решить проблему своего сосуществования не через компромисс, а путём строгого разграничения сфер влияния.
Созидание праведного государства должно сопровождаться «религиозным углублением жизни». Религиозное воспитание нельзя насаждать, но атеизм, культивируемый как государственная идеология, способен принести ещё больший вред.
Плановая экономика губительна для хозяйства страны. Необходима децентрализация в тех сферах деятельности, где это возможно, — например, в торговле и сельском хозяйстве. Наряду с крупным государственным производством должно развиваться частное предпринимательство.
Консервативная по духу модель государства, предложенная П.А.Флоренским, не может быть названа ни тоталитарной, ни фундаменталистской. Ключевая идея мыслителя — строгое разделение двух сфер: «политики» и «неполитики». Первая есть область «государственного подчинения», вторая — «личного усмотрения». Компетенция государства ограничена строгим перечнем функций — частная жизнь человека автономна, неподконтрольна государству.
Алексей Вячеславович ЗЯБЛИКОВ,
из статьи «Праведное» государство в понимании П.А.Флоренского
Устройство разумного государственного строя зависит прежде всего от ясного понимания основных положений, к которым и должна приспособляться машина управления. При этом техника указанного управления вырабатывается соответственными специалистами […] применительно к данному моменту и данному [месту]. Ввиду этой её гибкости заранее изобретать […] не только трудно; но и вредно. Напротив, основная […] устремлённость государственного строя должна быть продумана заранее.
Государство есть целое, охватывающее своей организацией […] вcю совокупность людей. Оно было бы пустой […], если бы не учитывало конкретных данных конкретных людей и подменяло их данными отвлечёнными и фантастичными. Но, с другой стороны, целое не было бы и не стало бы реальностью, если бы оно всецело пассивно определялось данностями людей и не имело бы никакой направляющей общество силы. Бюрократический абсолютизм и демократический анархизм равно, хотя и с разных сторон, уничтожают государство. Построить разумное государство — это значит сочетать свободу проявления данных сил отдельных людей и групп с необходимостью направлять целое к задачам, неактуальным индивидуальному интересу, стоящим выше и делающим историю.
Различные виды представительного правления пытались решить эту основную задачу в построении государства путём компромиссов, уступок, урезок; таким образом возникают ослабленные формы государственности при неполнокровных, урезанных проявлениях личности и отдельных групп. Такие компромиссы ведут к разложению как личности, так и государства. Правильное решение, напротив, может быть получено не при смешении двух равно необходимых моментов, но при последовательной и […] реализации каждого из них. А это возможно [только при] разделении сфер. Всё то, что непосредственно относится к государству как целому, как форме […], должно быть для отдельного лица или отдельной группы неприкосновенно и должно безусловно [ими] приниматься как условие индивидуального существования, как собственно политика. Напротив, всё то, что составляет содержание жизни отдельной личности и даёт интерес и побуждение […], это должно не просто пропускаться государством как нечто не запрещённое, но, напротив, должно уважаться и оберегаться. Государство должно быть столь же монолитным целым [в своём] основном строении, как и многообразно, богато полнотою различных интересов, различных темпераментов, различных подходов к жизни со стороны различных отдельных лиц и групп. Только этим богатством индивидуальных, групповых, массовых проявлений живо государство. Мудрость государственного управления — не в истреблении тех или других данностей и даже не в подавлении их, а в умелом направлении, так чтобы своеобразия и противоречия давали в целом государственной жизни [нужный] эффект. Конечно, часто не легко найти рациональный выход тем или другим наличным силам; однако правители, не сумевшие найти таковой, должны винить прежде всего себя самих. Как вообще виноват всякий организатор, не извлекающий никакого полезного эффекта из естественных богатств своей организации. Капитализм — явление, ведущее в конечном счёте к смерти, но талантливые капиталисты — естественное богатство страны, которое могло бы быть использовано в нужную сторону, если бы их энергией привести в действие силы, для которых у большинства других людей нет соответственных способностей.
Из неоправданного смешения задач государства как формы и задач государства как содержания вытекает […] и представительство. Задача государства состоит не в том, чтобы возвестить формальное равенство всех его граждан, а в том, чтобы поставить каждого гражданина в подходящие условия, при которых он сумеет показать, на что способен. А т.к. деятельность, в которой реализуются лучшие потенции человека, и есть единственный способ получить удовлетворённость и [вкус к] жизни, то, давая отдельной личности реализовать себя с наивыгоднейшей для государства стороны, государство вместе с тем ведёт эту деятельность к тому удовлетворению, которое возможно в данный исторический момент и в данных исторических условиях. Поэтому нет никакой надобности тянуть всех к одинаковой деятельности в чём бы то ни было, и в частности к политике, в которой на самом деле почти никто не знает и не понимает. Политическая свобода масс в государствах с представительным правлением есть обман и самообман масс, но самообман опасный, отвлекающий в сторону от полезной деятельности и вовлекающий в политиканство. Должно быть твёрдо сказано, что политика есть специальность, столь же недоступная массам, как медицина или математика, и потому столь же опасная в руках невежд, как яд или взрывчатое вещество. Отсюда следует и соответственный вывод о представительстве: как демократический принцип оно вредно, и не давая удовлетворения никому в частности, вместе с тем расслабляет целое. Ни одно правительство, если оно не желает краха, фактически не опирается на решение большинства в вопросах важнейших и вносит свои коррективы; а это значит, что, по существу, оно не признаёт представительства, но пользуется им как средством для прикрытия своих действий. Но, отрицая [демократическое] представительство, правительство дол[жно быть] чутко к голосу тех лиц или групп, которые действительно могут сказать нечто полезное правительству, специалистов тех или других [отраслей], той или другой научной дисциплины, того или другого района, того или другого психологического склада. Уметь выслушивать всех, достойных быть [выслушанными], но поступать ответственно по собственному решению и нести на себе образ государственной ответственности за это решение — такова задача правителя государством. Он должен иметь обильный материал от наиболее осведомлённых и заслуживающих [доверия] граждан, он совещается столько, сколько это необходимо для уяснения дела до степени ясности, доступной в наличных исторических условиях, но решает он сам, и за своё решение ответственным он должен считать лишь себя самого. Это он виноват, если материал, ему данный, оказался недостаточно полным или недоброкачественным: его дело выбирать себе советчиков.
О.Павел ФЛОРЕНСКИЙ,
фрагмент из рукописи «Предполагаемое государственное устройство в будущем»