Вот уже 80 лет верующие Вятской губернии почитают иеромонаха Матфея как народного заступника, скорого ходатая ко Господу за всех его поминающих. Внутренняя жизнь праведника Божия для нас, грешных, — великая тайна.
Ещё до войны народным усердием было составлено «Жизнеописание иеромонаха Яранско-Пророчицкого монастыря отца Матфея», которое стало памятником духовной культуры. Списки его широко распространены в южной Вятке. Верующие переписывают житие от руки, распечатывают на машинке, дают читать соседям, родным. Произведение говорит нам о подвигах и чудесах о. Матфея в 20-е годы.
В конце 30-х — начале 40-х годов ХIХ века его отец, государственный крестьянин Козьма Фёдорович Швецов, родившийся в 1807 году, пришёл в Вятку на заработки, женился на Надежде Варфоломеевне из мещанского сословия и остался здесь навсегда.
Своих детей они воспитывали в духе любви к Богу и к Священному Писанию. Всё свободное время маленький Митрофан (будущий иеромонах) проводил в церкви, как он говорил позднее, ходил «в гости к Богу». Митрофан был глубоко верующим человеком, вёл аскетический образ жизни. Всё чаще посещали его мысли об иноческом житии.
В то время в Вятке жил благодатный старец иеросхимонах Стефан (Куртеев), вокруг которого собрались ученики, ищущие спасения. О.Стефан испросил у тогдашнего вятского архиепископа Апполлоса благословение устроить скит. Он был основан в семи километрах от города в местечке Филейка. Там построили небольшую церковь и домик для братии. Митрофан обрёл в о.Стефане истинного духовного отца. «Научись сердечной умной молитве, рассудительности, покорности воле Божией, — советовал ему о. Стефан, — не принимай своё “я” за призыв Божий. Молись, смиряйся, и Господь подскажет, как поступить».
Митрофан развесил в магазине, где тогда торговал, на стенах листочки с молитвой Иисусовой, чтобы, куда ни упадёт взгляд, всегда иметь напоминание о ней. Памятуя слова наставника: «Без смирения нет терпения, а без них нет монаха», — он не торопил событий.
Люди, не знавшие духовного устроения Митрофана, считали, что он не от мира сего, блаженный. Однажды он задержался на духовной беседе у о.Стефана, а товарищи-приказчики, решив подшутить, вместо мяса поставили ему варёную свёклу: всё равно, мол, не заметит. Митрофан безропотно съел, не показав, что заметил подмену.
15 (28) августа 1890 г., в день Успения Божией Матери, почил духовный наставник отца Матфея старец Стефан. 35-летний Митрофан продал свой магазин, деньги отдал сестре Елизавете и приехал в обитель. 24 июня 1891 года Вятская духовная консистория решила принять М.К.Швецова послушником в число братии Александро-Невского монастыря, который успел построить отец Стефан. В годовщину кончины старца его постригли в мантию с наречением имени Матфей в честь Киево-Печерского преподобного Матфея Прозорливого (ХI в.).
Более восьми лет подвизался о. Матфей в Александро-Невском монастыре. Ни одного своего решения он не принимал без усердной молитвы и без благословения Божия. Усердно изучал святоотеческие творения и стремился познать мудрость русского монашества. Уже тогда он сподобился своим великим смирением, чистотой духа и молитвами стяжать благодатный дар прозорливости.
Незадолго до переезда о. Матфея в другой монастырь к нему ради любопытства пришла на приём прихожанка и стала упорно дознаваться: что с ней будет в ближайшее время? О.Матфей слушал её, не перебивая, но молчал. Она недоумевала: всех принимал приветливо, со всеми разговаривал, а тут — молчит. Сердилась на него, но не уходила.
Батюшка встал, подошёл к ней, дал три сухарика и сказал: «Ступай с Богом. Вот твоё будущее. Да молись, не ленись». И даже не благословив её, ушёл в другую комнату. Посетительница недоумевала: что значат эти три сухаря?
В скором времени с ней случилось несчастье: сгорел дом и все его постройки. Осталась она с тем, в чём выскочила из огня. И в течение трёх лет собирала милостыню по деревням и сёлам. Только тогда поняла, что прозорливый батюшка предрёк ей такую беду.
Люди относились к отцу Матфею с почтением, как к старцу, ничего не предпринимали без его благословения. Зная, что получающий награду на земле лишается её на небесах, о. Матфей сторонился славы людской. Служил один, без диакона, чаще раннюю литургию. Ходил по храму один с кадилом, часто кланялся.
12 февраля 1902 года о. Матфей стал благочинным и духовником обители. 29 сентября стал казначеем её.
Отец Матфей искал живого Богослужения, которое приобретается молитвой при полном внешнем безмолвии. Свои послушания он нёс с терпением и смирением, уповая на милость Божию и помня завет праведного старца Стефана: «Терпением только можно достигнуть мира духовного, войти в пристанище вечного упокоения».
Каждое лето он стремился побывать на могилке о. Стефана в Александро-Невской обители, где черпал силы для своего многотрудного иноческого служения, и, возвращаясь, выглядел обычно духовно окрепшим, просветлённым и радостным.
Старица Иустина рассказывает: «Отца Матфея всюду прославляли за его добродетельную подвижническую жизнь. Один человек хотел видеть его и пришёл в храм. О. Матфей был в алтаре. Увидев батюшку, когда тот выходил из алтаря, он подумал: «Вот он какой, как седая овечка». О. Матфей взглянул на него и сказал: «Я не седая овечка, а иеромонах Матфей».
Знавшие о. Матфея люди вспоминают, что это был благообразный старец, роста ниже среднего. Несмотря на постоянные бледность и худобу, лицо его и в старости не утратило былой привлекательности и приятности. Волосы были длинные, курчавые и седые, борода и усы — чёрные, позднее с проседью. Глаза умные, проницательные. Стремление стать истинным монахом заставляло его быть внимательным к себе и молчаливым. Он тяготел к уединению, ходил, опустив голову, погружённый в молитву. Пустых разговоров не вёл, избегал шуток и смеха, праздного времяпрепровождения. Любопытство считал одним из самых тяжких грехов. Но за этой внешней суровостью, неприветливостью скрывался ум мудреца, доброе сердце, душа праведника. Погружённый в Богообщение, из которого черпал прозорливость, отец Матфей во время разговора с посетителем не говорил лишнего, мог казаться неприветливым.
Обстановка кельи его была строгой, простой. В переднем углу — большое распятие, несколько икон с лампадою да аналой с Евангелием. Около двери висели ряса и подрясник с мантией.
Вставал он очень рано, одним из первых среди братии. Читал келейное правило. Затем шёл в храм и служил, чаще — один. Пение любил негромкое, молитвенное, простое. Избегал ходить на общую трапезу. Пищу принимал только для того, чтобы поддержать силы. Для уединённой молитвы он, случалось, удалялся на монастырскую дачу в д. Ершово Беляевской волости. Молясь, старец простирал к небу руки и слёзно просил милосердного Господа о ниспослании помощи в исполнении заповедей Божиих, прощении грехов, спасении в тяжёлых обстоятельстваx, благодатного утешения душам его духовных чад.
Особенно внимателен был к послушникам и новоначальным монахам. Без его совета не предпринималось ничего важного в обители. Настоятель и братия смиренно открывали ему свои помыслы. Старец был убеждён, что первопричина душевного и телесного расстройства человека кроется в нарушении заповедей Христовых, в качестве исправления предлагал чистосердечное покаяние и приобщение Святых Христовых Таин.
Благодаря своему высокому монашескому житию о. Матфей преисполнился величайшего дара благодати — христианской любви, других обильных даров: рассуждения, проникновения в души людей, прозорливости, исцеления духовных и телесных недугов.
Молва о его подвижничестве проникла во многие города и веси Вятской, Казанской и Нижегородской губерний. Старец же сторонился славы людской, считая, что она мешает приобрести добродетели, необходимые для достижения Царствия Небесного. Потому он неохотно принимал посетителей, стараясь отсылать их к настоятелю. Очень нуждающимся в его помощи давал наставления и молился о ниx ко Господу. Уходили от него люди вразумлёнными, утешенными, с облегчённым сердцем.
Случалось, что пришедший ещё не успеет поведать ему о своей нужде или скорби, а отец Матфей уже даёт ему ответ.
К светской власти в то время пришли люди, которых одно упоминание о Церкви бросало в дрожь. В Церкви Российской был обновленческий раскол. Игумен Геннадий, о. Матфей и братия обители остались верными чадами Церкви, возглавляемой Патриархом Тихоном. И до самого закрытия монастыря в 1921 году они не приняли обновленческий раскол. В это время из уст старца можно было услышать такие слова:
«Что они мне сделают? Я монах. Лишат имущества? Я уже заранее отрёкся от него. Осудят на изгнание? Я и без того не принадлежу миру и земле. Лишат жизни? Для меня жизнь — это только лишения и подвиг борьбы, страдания — и вовсе не наслаждение. И я уже и сам всю жизнь свою посвятил Богу. Словом, я монах! Что мне сделают?»
В двадцатые годы, когда закрывались церкви и монастыри, отец Матфей жил в избе в монастыре под Яранском. В 1924 г. обновленцы задумали превратить традиционно проводимый ежегодно в епархии крестный ход с чудотворными иконами в триумфальное шествие по Вятской губернии «Живой церкви». Но их замысел потерпел крах. Крестный ход, совершённый 13 октября — 20 ноября 1924 года, продемонстрировал торжество Православной Церкви. По свидетельству обновленцев, их поражение было предопределено той огромной разъяснительной работой, которую энергично вели среди верующих, придерживавшиеся «тихоновской» ориентации, священники и монахи. В числе этой «Божией рати» был и о. Матфей. Люди, жаждущие наставлений его, толпами собирались у его дома. И он старался принять всех, приходящих к нему. Святителю Яранскому Нектарию он сказал: «Мученицы твои, Господи, в страданиях своих венцы прияша нетленныя от Тебе, Бога нашего».
После беседы со старцем и исповеди владыка полностью отдался воле Божией.
13 ноября 1925 года особым совещанием при коллегии ОГПУ его приговорили к заключению в концлагерь сроком на 3 года и отправили на Соловки, а 8 сентября 1937 года расстреляли.
Многотрудная жизнь о. Матфея подходила к своему земному концу. А люди всё шли и шли к нему, и он всех принимал. И все были им утешеныО.Матфей лежал на смертном одре. Он понимал, что скоро, очень скоро душа его оставит одряхлевшее тело. «Господи, прости, — молился он. — Не помяни моих грехов! Спаси и укрепи веру православную в моих духовных чадах».
Вдруг старец, словно кого-то увидев, собрался и стал истово креститься, устремив взор на икону Спасителя, запел: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав!»
И умер при пении слов пасхального песнопения. Это произошло 29 мая 1927 года, в среду, в день отдания праздника Пасхи Христовой.
Незадолго до его кончины духовные дети спросили старца: «Отче, а где тебя похоронить?» О. Матфей ответил кратко: «Схороните меня в ограде благотворителей купцов Беляевых. Много они потрудились для спасения своих душ: много сделали для Церкви Святой и для народа Божия. Там положите моё тело, а на кресте напишите, что здесь похоронен Матфей-кочегар».
Сей завет его был исполнен.
Виктор Васильевич НИЗОВ,
Протоиерей Алексий СУХИХ