В семье русских липован в Румынии навсегда сохранили память о русских солдатах-освободителях
Война докатилась до Добруджи в 1944 году. Сначала в Журиловку пришли немцы. Они расположились в степи между нашим селом и Пашакышлой. Поставили вышки и почти целый месяц вели наблюдение за озером и окрестностями. Солдаты изредка приходили в деревню за едой, меняя одежду на рыбу. Из гимнастёрок потом получались брюки и кофты зелёного цвета. Немецкий солдат приходил к бабушке Фёкле с просьбой поменять сахар на яйца. Мама запомнила, как они с трудом понимали друг друга, считали по пальцам, и как солдат говорил, обращаясь к бабушке: «Цукр — яйцы».
В середине лета началось наступление Красной Армии, и краснозвездные самолёты всё чаще и чаще бомбили Констанцу. С той стороны, в Журиловке, были слышны разрывы и виделся по ночам огонь пожаров. Жители прокопали по огородам траншеи и по ним ходили друг к другу, боясь случайного налёта. Особенно страшно было ночью. Когда гул самолётов доносился до села, бабки творили молитву: «Господи, Иисусе Христе, помилуй нас, грешных». Хаты были вымазаны сажей, чтобы лётчики их не заметили с высоты. По вечерам не разрешали зажигать свет и даже лампады у икон.
Русские появились в селе неожиданно. В знойной тишине послышалось урчание моторов, запылили машины, повозки, и в Журиловку вошли бойцы в зелёных гимнастёрках и в пилотках с красной звёздочкой. Командир сразу же собрал всех солдат, рассказал, что в селе живут русские старообрядцы, и дал приказ: к местному населению относиться с уважением, не безобразничать.
Часть расположилась между селом и лесом, а офицеры жили по домам в самой Журиловке. У дедушки Мартияна во дворе под огромной шелковицей поставили походную кухню и в больших казанах готовили себе еду. Когда не управлялись, то приглашали девчат помогать чистить картошку. Часто говорили маме: «Племянница, останься чистить с нами картошку».
Один из офицеров жил у бабушки Устиньи и однажды, смотря на приклеенную на стену фотографию Сталина, спросил: «Мамаша, кто же это у вас тут на стене на фотографии?» Бабушка посмотрела и ответила: «А чёрт его знает кто». А он ей сказал: «Это же наш Сталин, мамаша!»
Русским офицерам, жившим по домам, выдавались белые простыни. И однажды командир, увидев во дворе голоштанную команду детворы, приказал выдать несколько белых простыней бабушке Видакее. Она покрасила их в разные цвета — зелёненький, красненький, жёлтенький — и пошила из них платья, рубашки, кофты. Дяде Климу — маминому младшему брату — бабушка сшила рубашку и первые в его жизни штаны, в которых он щеголял несколько лет. Многим липованам от советских солдат достались в подарок тёплые ватные фуфайки защитного цвета с хлястиком сзади и без воротника. Такие фуфайки русские липоване носят и сейчас.
Солдаты очень тепло относились к журиловцам. Особенно любили детей и часто катали их на машинах. Вечером приходили в гости, рассказывали, что они на фронте уже четыре года, соскучились по дому и пели песню:
А то наши матки, белые палатки,
А то наши жёны, пушки заряжёны.
По воскресеньям, когда темнело, на белой стене дома показывали для всех кино, потом пели песни, приглашая и стариков, и молодых.
У военных было много музыкальных инструментов: духовой оркестр, аккордеоны, гармони. Из лагеря в село они ходили под музыку, которая слышалась во всех концах Журиловки. Однажды после обеда немолодой уже солдат с нашивками за ранение, усевшись во дворе бабушки в тень грецкого ореха, растянул прихваченную с собой гармонь. Послышалась задорная мелодия «Катюши». Около него быстро собрались все ребятишки. В стороне стоял только Люна.
— Подходи, парень, чего боишься?
— Да он слепой, дяденька, — ответил тоненьким голосом за Люну соседский мальчишка. — Его бабушка Фёкла, когда он был маленький и болел оспой, понесла в баню. После неё он и ослеп.
Солдат прекратил играть и внимательно посмотрел на юношу.
— Подходи, играть хочешь научиться?
Ребята расступились, и Люна подошёл к военному.
— Вот, смотри, — и солдат стал показывать кнопки на планке гармони.
— А можно завтра ещё, дяденька, я приду к вам на урок?
— Приходи, не стесняйся, — кивнул головой солдат.
Уроки продолжались несколько дней. У подростка оказался абсолютный музыкальный слух, и он схватывал всё на лету. Быстро выучил русские песни, частушки, стал играть и петь их под одобрительные возгласы солдат, которые часто подкармливали слепого музыканта.
Под осень часть получила приказ о выступлении из Журиловки. Собрались быстро. Подошли машины, подцепили солдатскую кухню, погрузили нехитрый солдатский скарб. Алексей подозвал Люну:
— Вот, парень, подарок тебе от нас. Играй, весели девчат.
— Не могу, дяденька, дорогая вещь.
— Бери, не стесняйся. Будет тебе хлеб на всю жизнь. Эта гармонь со мной с 42 года. Нашли в разорённой деревне, чудом уцелела. Только подправил её немного, она и заиграла.
— Спасибо вам, — Люна дрожащими руками принял подарок.
Чуть поодаль, наблюдая, стоял командир. Спустя несколько минут, он появился с коричневым футляром. Раскрыл его, а там, матово поблёскивая лаком, лежала скрипка «Stainer».
— Вот тебе ещё один подарок, осваивай и его. После жены-покойницы остался, умерла на фронте, — голос офицера дрогнул.
Раздалась команда, часть двинулась к выходу из Журиловки, а онемевший от неожиданных подарков Люна долго смотрел вслед уходящим бойцам.
Всю жизнь дядя Люна играл на гармони по свадьбам и на гулянках, где по вечерам собирались и пели песни девчата. Угол, на котором он играл, был самым знаменитым в Журиловке. Здесь нашла себе жениха моя сестра Наташа, а дядя Люна играл потом у неё на свадьбе. Скрипку он не освоил и подарил её мне. Я выучилась играть на ней самоучкой. Потом скрипка перешла к дочке Александре, которая в 2004 году закончила консерваторию. Скрипка и гармонь до сих пор хранятся в нашей семье как память о русских солдатах-победителях, избавивших мир от коричневой чумы.
Семейные воспоминания записал Паша ПОЛИКОВ,
инспектор Министерства образования и воспитания Румынии