Видный государственный деятель, историк, публицист и философ князь Михаил Михайлович Щербатов принадлежал к наиболее заметным представителям зарождавшегося во второй половине XVIII в. русского консерватизма.
†12 декабря 1790 года, 220 лет назад скончался выдающийся русский историк Михаил Михайлович Щербатов
Он родился в Москве 12 июля 1733 года. Первоначальное образование получил дома, далее занимался самообразованием, так что можно считать его историком-самоучкой. К концу жизни Щербатов собрал библиотеку, насчитывавшую 15000 томов. Как и все представители высшего дворянства того времени, он знал французский язык, но помимо этого, также овладел немецким, итальянским и другими языками.
С семнадцати лет Михаил Щербатов служил в лейб-гвардии Семёновском полку, после 1762 года вышел в отставку, перешёл на гражданскую службу. В 1767 году он стал членом первого российского парламента западного типа — Уложенной комиссии (1767 — 1771), созданной Екатериной II.В качестве депутата от ярославского дворянства он, в духе данного ему избирателями наказа, отстаивал интересы дворянства и боролся с либерально настроенным меньшинством Комиссии. Щербатов высказывался за отмену петровской Табели о рангах и за расширение прав российского дворянства. Однако он отнюдь не был чисто «дворянским» идеологом, заботившимся, как писали некоторые советские исследователи, только о своих «узкосословных интересах». Приписных крестьян, принадлежащих купцам и работающих у них на фабриках, он считал необходимым, переписав, оставить на своих местах, но больше покупать не разрешать. Что касается тех крестьян, которые числились при фабриках, то он предлагал «мало-помалу стараться их и вольными сделать, давая вольность в награду за добрые нравы и за лучшее знание искусства». Щербатов выступал за сохранение крепостного права, мотивируя это тем, что крестьяне, будучи необразованными, не смогут распорядиться предоставленной им свободой. Он полагал, что проблемы, связанные с крепостничеством, могут быть решены, но не путём его уничтожения, а благодаря изменению отношения к крестьянам со стороны помещиков.
Ещё до работы в Уложенной комиссии Щербатов, под влиянием Г.Миллера, стал заниматься русской историей, о чём он сам говорит в предисловии к I тому своей «Истории Российской с древнейших времен». В 1767 году он, вероятно, был представлен Екатерине II, и она открыла ему доступ в Патриаршую и Типографическую библиотеки, где были собраны списки летописей, присланные по указу Петра I из разных монастырей. На основании 12 списков, взятых оттуда, и 7 собственных Щербатов, не имея никакой предварительной подготовки, взялся за свою «Историю». В 1770 году он получил разрешение пользоваться документами московского архива Иностранной коллегии, где хранились духовные и договорные грамоты князей с половины XIII в. и памятники дипломатических сношений с последней четверти XV в. Энергично принявшись за разработку этих данных, Щербатов в 1772 году окончил III, а в 1774 году — и IV том своей работы.
Последние тома, XIV и XV (до свержения Василия Шуйского) были изданы год спустя после смерти Щербатова, 12 декабря 1790 года. Чем отличалась «История Российская» М.М.Щербатова от трудов современных ему историков? В обработке летописей Щербатов, несмотря на промахи, в которых его справедливо упрекали (в частности, историк И.Н.Болтин), сделал шаг вперёд по сравнению с «Историей Российской с самых древнейших времен» Василия Никитича Татищева. Во-первых, Щербатов ввёл в научное пользование такие новые и очень важные списки, как синодальный список Новгородской летописи (XIII и XIV вв.), Воскресенский свод и другие.
Во-вторых, он первый правильно обращался с летописями, не сливая свидетельства из разных списков в сводный текст и обособляя свой текст от текста источников, на которые он делал точные ссылки, хотя, как замечает историк К.Н.Бестужев-Рюмин, «его способ цитировать по номеру отнимает возможность проверки». Как и остальные наши историки XVIII в., Щербатов ещё не вполне отличает источника от его учёной обработки, и потому предпочитает, например, синопсисы, т. е. компиляции из летописей, самим летописям.
Безусловная историческая заслуга Щербатова — обработка и издание древних актов. Благодаря его «Истории», наука овладела первостепенной важности источниками: духовными, договорными грамотами князей, памятниками дипломатических сношений и статейными списками посольств. С помощью Щербатова произошла, по словам Г.Лучинского, «эмансипация истории от летописей и указана была возможность изучения более позднего периода истории, где показания летописи оскудевают или совсем прекращаются». Наконец, Миллер и Щербатов издали и частично приготовили к изданию много архивного материала, особенно времён Петра Великого.
Поскольку Щербатов придерживался точки зрения Г.Миллера и А.Шлёцера на начало русской истории, то его с некоторыми оговорками можно считать норманнистом. В качестве же политического идеала для историка служила английская ограниченная монархия с идеей разделения властей. Определённый аналог этому идеалу он находил в допетровской Руси, когда, по его мнению, самодержавие ограничивалось в пользу такого аристократического органа, как Боярская дума. Оценка личности Петра I в трудах Щербатова была неоднозначна.
В очерке «Рассмотрение о пороках и самовластии Петра Великого» (1782) он не соглашался с «хулителями великого монарха», считавшими, что сделанное Петром можно было сделать с меньшими потерями и более гуманными средствами, хотя и за больший срок. По мнению Щербатова, без «иностранных заимствований и самовластия Петра» для просвещения России понадобилось бы гораздо больше времени, а внешнеполитические противники, между тем, могли бы завоевать страну. К тому же личные пороки, грубость и жестокость самодержца были обусловлены жестокостью времени. Петра «нужда заставила быть деспотом».
Щербатова справедливо относят к историкам-консерваторам, но при этом надо отметить, что он был консерватором в духе своего времени — то есть испытал довольно сильное влияние модного тогда рационализма. Творцом истории, по мнению Щербатова, является личность. Ход событий объясняется воздействием героя на волю массы или отдельного лица, причём масса зачастую подчиняется герою по глупости или по суеверию. В соответствии со своим рационализмом, Щербатов не признаёт в истории вмешательства высших сил и довольно холодно относится к религии. Например, покорение Руси монголами он объясняет «чрезмерной набожностью русских», убившей прежний воинственный дух.
Однако религиозный индифферентизм Щербатова не помешал ему в знаменитой работе «О повреждении нравов в России» нападать на рационалистическую философию и на Екатерину II как на покровительницу её в России. В статье он также критиковал массовые злоупотребления, допускаемые властями: взяточничество, казнокрадство, угодничество. Критике подверглись и методы Петра I, который выдвигал «людей незнатных», что привело к государственному кризису. Щербатов пытался показать и положительные, и отрицательные стороны петровской модернизации. Он писал о переменах, которые произвели в России реформы Петра I, обращая при этом внимание не только на перемены в политической или военной областях, но и в области культуры, отмечая, что, благодаря европеизации, «мы подлинно в людскости и в некоторых других вещах, можно сказать, удивительные имели успехи и исполинскими шагами шествовали к поправлению нашей внешности».
Незадолго до смерти Щербатов создаёт работы, в которых отражены его взгляды на государственное устройство — «Разные рассуждения о правлении» и «Размышления о законодательстве вообще». Он выделяет четыре формы правления: монархическую, деспотическую (или самовластную), аристократическую и демократическую. Считая монархический способ правления наиболее приемлемым, Щербатов замечает, что идеальный монарх — тот, который «почитая себя отцом народа, не старается, отвергая законы, ввести самовластие, не разделяет свои интересы с интересами государства, знает великое искусство избирать себе в советники таковых людей, которые сопрягают усердие к их государю с любовию к отечеству и законам».
Однако, отмечает мыслитель, большинство правителей, будучи подверженными различным страстям, не могут отвечать данной характеристике. Аристократическое же правление, по мнению Щербатова, неприемлемо для России. Неумение или нежелание людей подавлять в себе чрезмерное честолюбие и себялюбие, а также жажда власти «порождает происки, партии, ненависти и другие злы, иже суть не отделены от сих страстей».
Демократическое правление «снедает свои недры, разделяяся на разныя партии, которыя разные смутныя поджигают, яко корабль на волнующемся море — хотя часто искусством кормщика от потопления избегает, но чаще ещё и погибает иногда и у самой пристани». Отвергая деспотический способ правления, Щербатов писал, что это «есть мучительство, в котором нет иных законов и иных правил, окромя безумных своенравий деспота (самовладетеля)». Сравнивая в «Размышлении о законодательстве вообще» законы при различных формах правления, Щербатов подчёркивает преимущества монархии, которая, «имея свои основательные законы и сохраняя все установленные… хранит жизнь, честь, имение и спокойствие своих граждан».
На эти выводы Михаила Михайловича Щербатова и поныне, в сущности, нечего возразить.
Андрей Венедиктович ВОРОНЦОВ