Точная дата рождения Афанасия Фета неизвестна. Сам он считал, что родился 23 ноября — 6 декабря по новому стилю, в справочниках дана дата 5 декабря. Впрочем, для лирики Фета это не имеет никакого значения
6 декабря 1820 года,190 лет назад родился великий русский поэт Афанасий Афанасьевич Фет
Неоспоримое для русской лирики «первое правило», высказанное ещё поэтом Батюшковым: «пиши, как живёшь», — совершенно не применимо к судьбе Фета. Искренний почитатель его поэзии Тургенев аттестовал своего друга как «закоренелого крепостника, консерватора и поручика старого закала». Он, богатый помещик, исполняющий должность мiрового судьи, писал на волне общественного подъёма, вызванного отменой крепостного права в 1861 году:
Какая грусть! Конец аллеи
Опять с утра исчез в пыли,
Опять серебряные змеи
Через сугробы поползли.
И буквально тут же: «Чем тоске, я не знаю, помочь; грудь прохлады свежительной ищет…». «Вот! — злословили прогрессисты. — Ему не нравится наше время!». А поэт просто слышал иную — горнюю — грусть… Он писал: «Если спросить, как называются все страдания, все горести моей жизни, я отвечу: имя им — Фет».
В Орловской губернии, в тех же краях русского подстепья, что дали русских гениев Толстого и Тютчева, в имении Новосёлки, появился на свет незаконнорождённый сын немки Шарлотты Фёт и отставного гвардейца, потомственного дворянина Афанасия Николаевича Шеншина.
Духовные власти Орла с опозданием обнаружили, что мальчик родился до брака Шарлотты и Афанасия Шеншина. Он был лишён дворянства и права на наследство. Это был страшный удар для ученика дворянского пансиона, ставшего вдруг изгоем. Роковой поворот определил всю дальнейшую судьбу и стал причиной напряжённого, сосредоточенного на внутреннем мiре строя его поэзии. «По твоим стихам, — точно писал Полонский, — невозможно писать твоей биографии или даже намекать на события из твоей жизни». И напротив, добавим мы, довольно скучные два тома его «Воспоминаний» ничего не говорят нам о жизни лирика.
Фет в 1843 году напечатал в «Отечественных записках» своё и ныне широко известное стихотворение: «Я пришёл к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало…». И поступил в кавалерийский полк, чтобы, получив воинское звание, вернуть себе дворянство. Лишь через 20 лет дослужился до чина поручика, и тут вышел Царский указ — дворянство может дать только чин майора… Фет вышел в отставку и купил землю.
Напряжение внешней жизни Фета переплавлялось в нежнейшую лирику, может быть, составляя её главный внутренний нерв. Некрасов говорил, что Фет «в доступной ему области такой же господин, как Пушкин в своей, более обширной и многосторонней области». Как он точно сказал!
Фет обращался к Тютчеву в стихах: «Мой обожаемый поэт…». Ему не хватало цельности и гармонии Тютчева. Не в лирике — в судьбе. Как-то в письме к благодетелю — Великому князю К. К. Романову он поэтической строкой описал свою разноликость: «Солдат, конезаводчик, поэт и переводчик». Но он в лирике перевоплощался:
В моей руке — какое чудо!
Твоя рука,
И на траве два изумруда –
Два светляка.
Позднее он — владелец усадьбы и квартиры в Москве, разбогатевший придворный Шеншин — получил фамилию и дворянское достоинство отца. Но только при Александре II и только в 53 года. Немецкая суть его натуры не могла примириться со многим в русской действительности. Например, он решил платить нанятым работникам не поровну, а по результатам труда. Поднялся ропот. Он позвал работников и начал терпеливо объяснять:
— Вы понимаете, что у людей разные силы, навыки, ухватки?
— Как не понять, барин!
— Ну, следовательно, и получать они должны по труду. Ясно?
— Куда яснее, барин! Но если не поровну будешь платить — всей артелью уйдём…
Он не мог понять этой стихийной общинности. Как русский публицист он писал о «стройности» поведения, о сбережении чести и национальной культуры: «…Русский, в душе француз, англичанин или швейцарец, — явление уродливое. Он — ничто — мертвец; океан русской жизни должен выкинуть его вон, как море выбрасывает свою мертвечину». То есть немец Фет доказал, что понятие «русский» — не кровное, а духовное, выпестованное судьбой и собственным выбором.
Фет восторгался циклом стихов Тютчева, посвящённым Денисьевой, но воспринимал его как упрек себе: влюбившись в безприданницу Марию Лазич, он прагматично — ради офицерской карьеры — оставляет её. Мария умирает через два года, а через треть века (!) Фет разражается покаянными исповедальными стихами: «Ты отстрадала, я ещё страдаю…». Или:
…И только чувствую, что ты вот тут — со мною,
Со мной! — и молодость, и суетную честь,
И всё, чем я дышал, — блаженною мечтою
Лечу к твоим ногам младенчески принесть.
В преклонных летах всё чаще поэт, призывавший «разметать путь перед собою, а не за собою», обращается к прошлому и создаёт великую книгу стихов «Вечерние огни». Именно про эти стихи Толстой писал: «Они очень компактны, и сиянье от них очень далёкое». Доходит ли до нас это сияние, становится ли оно нам близким — это зависит от самого читающего…
Александр Александрович МОСКАЛЁВ