Цивилизационная преемственность России от западнохристианскои и восточнохристианскои империй несомненно была предначертана свыше. Но Божий Промысл осуществляется через людей — харизматических избранников Творца истории, сознательно или безсознательно исполняющих Его святую волю. Одной из личностей такого рода был святой князь Александр Невский
Наш народ всегда отдавал ему дань глубочайшего уважения и любви, понимал значение его подвига в отечественной истории. Это единственный представитель сонма русских святых, почитание и восхваление которого не прекратилось даже во время самых свирепых гонений на Церковь. Более того, именно в этот период Сталин заказал кинорежиссёру Сергею Эйзенштейну фильм об Александре Невском, имевший колоссальный успех. А в проводившемся в прошлом году конкурсе «Имя России» святому князю было отдано самое большое число голосов.
И всё же его историческое значение до сих пор оценено не в полной мере. Он совершил два великих подвига, подготовившие Русь к тому, чтобы через 200 лет она стала Третьим Римом, и если об одном из них мы знаем хорошо, то другой до сих пор оставался в тени.
Первый, широко известный подвиг, он совершил в совсем молодом возрасте, когда ему перевалило за двадцать. Его блестящие победы над шведами на Неве в 1240 году и над немецкими крестоносцами на Чудском озере в 1242 году на 180 лет остановили напор германо-католического мiра на восток и обеспечили нам на западной границе относительное спокойствие. Теперь Александр мог обратить свой взор в противоположную сторону.
Там, в низовьях Волги и Дона, стояла несметная татаро-монгольская сила, только что под предводительством Батыя совершившая по Руси кровавый рейд и покорившая её. Хотя завоеватели ушли в удобную для их образа жизни степь, оставив на Руси лишь сборщиков дани и соглядатаев, никакой гарантии того, что вторжение их не повторится, не было: тут всё зависело от каприза хана и его планов. Эта угроза как Дамоклов меч висела над Русью, и на этот вывоз надо было как-то ответить.
Александр ясно осознал, что в этой ситуации его таланты полководца не стоят и гроша — выступать с оружием в руках против азиатской орды было равносильно самоубийству. Здесь нужен был не военачальник, а дипломат и политик. И Александр стал им, проявив в этой области не меньшую гениальность, чем в ратном деле. Это и есть его второй подвиг.
Прежде всего, ему надо было хорошенько изучить противника. Сам Господь помог ему в этом. В 1247 году хан Батый вызвал к себе Александра вместе с его братом Андреем. Князь очень ему понравился, и он отправил их с проводниками в Монголию, в Каракорум к великому хану. Тот тоже был очарован умным и красивым Александром, дал ему ярлык на Киевское княжение, а Андрею — на Владимирское. Но Александр не поехал в разорённый и обезлюдевший Киев, а вернулся в Новгород, наследственный удел, полученный им от отца, князя Ярослава.
Но это путешествие было для Александра Невского весьма поучительным. С его наблюдательностью и прозорливостью он понял три очень важные истины, характеризующие завоевателей, что и определило его долговременную восточную стратегию, завещанную своим прямым потомкам и неукоснительно проводимую ими в жизнь.
Великий князь Александр после его длительного общения с монголами на всех уровнях, включая самый высокий, сделал такие выводы.
Ханы рассматривают Русь не как оккупированную чужую территорию, а как часть своей империи, свой новый улус, которым управляли назначенные ими в качестве наместников русские князья, лучше многих ордынских администраторов знающие местные условия и умеющие найти с населением общий язык при сборе дани. Отсюда следует, что ханы заинтересованы в наведении на Руси порядка, т.е. в распространении на Русь той жёсткой вертикали власти, которая имеется у них самих. Это надо использовать, создавая централизованную княжескую власть с помощью завоевателей в покорённой ими стране, ибо только прекратив междоусобицы и обретя единоначалие, наша страна сможет сбросить татаро-монгольское иго.
Татаро-монгольская масса вовсе 
не собирается заселять чуждые ей и неудобные для кочевого образа жизни лесистые русские края, видит в них просто источник налоговых поступлений. Отсюда второй вывод: использование военной мощи Орды для подавления на Руси княжеского сепаратизма и для усмирения капризов князей не может иметь никаких опасных последствий, ибо отряды азиатов, призванные на Русь в качестве полицейской силы, как пришли, так и уйдут обратно в свои любимые степи. Что же касается тех татар, которые по каким-либо причинам осядут у нас, то они обязательно потянутся к более высокой русской христианской культуре, примут Крещение и через два-три поколения совершенно ассимилируются, станут русскими, как это случилось с варягами.
И ещё князь понял, что национальная идея монголов, воодушевляющая их и сплачивающая, заключается в убеждённости, что они самим Богом избраны для владычества над всеми другими народами. Эта идея так им дорога, что они готовы убить любого иноземца, который не проявляет к ним почтительности и тем как бы с ней не соглашается, а к тому, который проявляет покорность, относятся очень благожелательно и даже со своеобразной любовью. Проявлений покорности они требуют лишь внешних: достаточно пройти между кострами, «отвесить» хану земные поклоны, назвать его властелином Вселенной и т.п. Если ставить интересы Отечества выше своего гонора и спокойно исполнить эти ритуалы, легко сделать хана своим другом, а значит и помощником в проведении своей политики.
Если говорить о восточной стратегии св. князя Александра Невского совсем кратко, можно сказать: она заключалась в том, чтобы заставить золото-ордынских властителей, думая, что они работают на себя, работать на нас. Но тут надо подчеркнуть, что выработать какой-то стратегический план — это одно, а осуществить его на практике — совсем другое.
Благоверный князь показал себя не только выдающимся аналитиком, но и эффективным деятелем, решительным и последовательным. Он сразу показал всей Руси, что с ним шутки плохи. Вначале он обуздал гордыню своего брата князя Андрея и решительно потребовал от него научиться ладить с Ордой, в чём он видел единственный путь к освобождению Руси. Убедившись, что Андрей разрушает всю его дипломатию, Александр в 1252 году съездил в Золотую Орду и добился там, чтобы княжение во Владимире отобрали у брата и доверили ему. Андрей, узнав об этом, бежал со своей дружиной, но его настигли татары, побили княжеских воинов. Сам Андрей нашёл убежище в Швеции.
Ещё более наглядный урок Александр преподал новгородской вольнице, привыкшей менять князей как перчатки, то прогоняя их, то вновь призывая. Неуправляемое новгородское вече ставило свою республику на грань анархии. Александр привёл под Новгород сильное татарское войско, и хотя оно не произвело никаких военных действий, само его присутствие оказалось достаточным для того, чтобы новгородцы одумались и согласились признать своим князем Александрова сына Василия, которого ранее выгнали.
Замечательно, что в отличие от большинства князей, народ русский не осуждал использования князем Александром ордынской силы для наведения порядка на Руси, инстинктивно чувствуя его историческую правоту. Да это и понятно: кровавые княжеские «разборки», от которых страдали широкие круги населения, были страшным бичом, и их прекращение было благом для народа. В глазах его укрепление Александром русской государственности перевешивало то, что он осуществлял это с помощью Орды, Благоверный князь получил в Отечестве ласковое имя «Солнце Русской земли».
Оппоненты св. Александра боялись, что его политика «дружбы» с завоевателями увековечит их власть над Русью. Александр же этого не боялся. Почему? Думается, потому, что он пророчески предвидел неизбежное возникновение и нарастание в монгольской империи внутреннего кризиса, который приведёт её к распаду и гибели. Так оно и случилось. И в 1480 году татаро-монгольское иго, ставшее к тому времени чисто номинальным, пало окончательно.
Мы не знаем, как Александр сумел предвидеть развал Орды — гениям свойственна не только рассудительность, но интуиция. А теперь, при ретроспективном взгляде, хорошо понятно, по какой причине этот развал был предопределён. Золотая Орда и вся монгольская империя была чисто милитаристской, такие империи не могут быть устойчивыми. Их окрыляет и делает уверенными в себе дух завоевания, монолитность придаёт им общая радость одерживаемых побед, раздвижение границ, короче говоря, динамика. Но когда милитаристское государство расширяться дальше уже не может, динамика сменяется статикой, кончается социальный «адреналин» и общество вступает в фазу застоя и гниения. Именно такая судьба была с самого начала предначертана монгольской империи, у которой не было другой идеи, кроме завоевания всех народов мiра. Когда её завоевательные возможности себя исчерпали, она утратила смысл своего существования и ушла с исторической сцены. Это нам легко понимать задним числом, но как Александр предугадал крах Орды в момент наивысшего её могущества — мы никогда не узнаем.
Дело борьбы с сепаратизмом и анархией, превращения рода Александра Невского в царский род — это реальность. Его сын Даниил, получив княжение в Москве, значительно её усилил, а сын Даниила Иван Калита стал активно собирать вокруг Москвы другие русские княжества, стараясь делать это с помощью дипломатии и денег, но когда надо, прибегал и к крайнему средству, завещанному дедом — содействию Орды. Внук Ивана Калиты князь Димитрий Донской, победив на Куликовском поле под знамёнами Москвы, сделал её безоговорочно самым авторитетным княжеством, а его внук, Василий II, покончив с междоусобицами, стал фактически единовластным повелителем Руси, первым представителем нашей царской династии, которую по исторической справедливости надо было бы называть не «Рюриковичами», а «Александровичами».
Вот почему надо говорить о двойном вкладе св. благоверного князя Александра Невского в великое дело — Россия стала Третьим Римом. Это подразумевает, во-первых, сохранение Православия, и во-вторых, имперскую организацию светской жизни, ибо «Рим» — синоним Империи. Выполнением обоих этих условий мы обязаны Александру Невскому, предотвратившему окатоличивание Руси с Запада и заложившему основы той восточной политики, которая привела к превращению России в могущественнейшую державу. И когда встал вопрос о том, кто может олицетворить Россию в своём имени, разве могла быть альтернатива имени святого князя Александра Невского?
Виктор Николаевич ТРОСТНИКОВ