23 ноября 1924 года, 85 лет назад скончался при невыясненных обстоятельствах в Сальбри (Франция) следователь Николай Алексеевич Соколов, расследовавший убийство Царской Семьи
23 ноября 1924 года в садике своего дома под Парижем мёртвым найден Николай Алексеевич Соколов, следоваель по делу об убийстве Царской Семьи. По официальной версии, смерть наступила от разрыва сердца. Однако семье, оставшейся в России, сообщили, что он умер от огнестрельного ранения. Вскоре стали очевидны обстоятельства, которые сделали гибель сорокадвухлетнего следователя ещё более загадочной...
...Стемнело. Где-то на краю деревни орали красноармейцы — пили второй день кряду.
В избе раздался стук.
-Кто?
— Пусти переночевать до утра.
Хозяин, человек бывалый, только что с каторги — революция спасла его от большого срока, — отворил. Вошёл сутулый худощавый бродяга. Керосинка за столом осветила его лицо. Направляясь к печи за хлебом, хозяин зыркнул взглядом на пришельца ещё раз. Внешность — самая неприметная, но отталкивающая: землистый цвет лица, большой рот с толстыми губами. Взгляд чёрных глаз насторожен. Гость повёл глазами по сторонам, и тут стало ясно, что один глаз у него неживой, искусственный. Мужик сел за стол с караваем в руках. Теперь бродяга тоже мог рассмотреть его. Рука потянулась к шапке.
—Сиди! Не бойсь, не выдам... — и, прижав каравай к сердцу, стал сноровисто, на себя, нарезать ровные ломти.
Пришелец ушёл, когда ещё не рассвело. Хозяин сунул ему в руку что-то мягкое.
—На, возьми вот, твоя шапка уж больно хороша, догадаются.
Кто бы мог представить себе такую встречу! Прямо как в авантюрном романе! Бежав из Пензы от большевиков, судебный следователь пробирался к белым. И вот набрёл-таки на избу мужика, дело которого расследовал года три назад. Дело было жуткое: убийство и ограбление. Теперь оба враз узнали друг друга. И недавний «убивец» не выдал. Вспомнил, наверное, как после ареста запросто пили чай, курили и говорили с этим вышедшим из мужицкого сословия следователем. И вдруг пропало у преступника желание упорствовать, сознался во всём, плакал, пришло покаянное чувство...
Удивителен Промысл Господень! Он явно вёл Николая Алексеевича Соколова к той важной цели, которая обозначится уже совсем скоро.
Через несколько месяцев своим каллиграфическим почерком он 
напишет: «1919 года, февраля 7 дня, судебный следователь по особо важным делам при Омском окружном суде НА Соколов, прибыв лично к бывшему главнокомандующему Западным фронтом генерал-лейтенанту Дитерихсу, предъявил ему ордер г. министра юстиции от 7 сего февраля N 2437 и просил его выдать находящееся у него дело об убийстве бывшего Императора Николая Александровича и членов его Семьи...»
На зелёное сукно стола легла папка. Двести шестьдесят шесть пронумерованных, прошнурованных и скреплённых сургучной печатью страниц. Лицо следователя было сосредоточено, он нервно прикусывал усы, что говорило о крайней степени волнения. Это дело станет главным в его жизни.
Сбор материалов, осуществлённый его предшественником, грешил в лучшем случае дилетантизмом. Это было вид но и по бумагам, и на месте преступления.
Двадцать три ступеньки вниз — и Соколов оказался в подвальном помещении Ипатьевского дома. Прирождённый охотник, взгляд он имел цепкий. Практически сразу подошёл к подоконнику, что-то необычное привлекло его внимание. Эта деталь не была зафиксирована в документах! В протоколе осмотра следователь запишет: «На самом краю подоконника чернилами чёрного цвета весьма толстыми линиями сделаны одна за другой три надписи: "24678 ру. Года", "1918 года", "148467878 р", а вблизи их написано такими же чернилами и тем же почерком "87888". В расстоянии полувершка от этих надписей на обоях стены такими же верными линиями написаны какие-то знаки, имеющие следующий вид.
Эта короткая надпись послужит началом ритуальной версии убийства Царской Семьи. Наиболее убедительную расшифровку «тайных знаков» дал находившийся в эмиграции русский ученый-лингвист М. Скарятин. В 1925 году в Париже под псевдонимом Энель он выпустил книгу «Жертва», в которой обосновал свой вывод: «Эти знаки являются тройной еврейской буквой «ламед», написанной на трёх языках: древнееврейском, самаритянском и греческом ("лямбда"). Энель утверждал, что эти три языка в понятиях каббалистов «достойны быть выразителями божественного откровения». Тройное начертание "ламеда", считал Энель, сделано человеком, владевшим чёрной магией. Этот человек сделал надпись как бы "вверх ногами"»... (Мультатули П. «Свидетельствуя о Христе до смерти...» М., 2006. С. 727). Смысл этого антихристианского перевёрнутого начертания таков: «Здесь, по приказу тайных сил, Царь был принесён в жертву для разрушения государства. О сём извещаются все народы».
Одновременно три из четырёх знаков обозначают «некам» (месть). Вскоре Воскресенскую площадь, что перед Ипатьевским домом, переименуют в площадь Народной мести.
28 июля 1918 года следователь Николай Соколов прибыл в мрачный уголок екатеринбургского леса. Место это называлось зловеще: урочище Четырёх Братьев. Всё, что было найдено вокруг шахты, скрупулёзный следователь занёс в специальную папку. «На руднике в урочище Четырёх Братьев найдено: Предмет №...», а дальше подробно перечислялись многочисленные осколки бриллиантов, кусочки стёкол от очков, пряжки от туфель и крючки от корсетов убиенных...
Руководивший общим ходом расследования генерал Дитерихс сделает позднее важный вывод: «Прежде всего найденные кусочки шейных шнурков и цепочек носят следы порезов их, что могло произойти при отделении голов от тел режущим или рубящим оружием. Далее, при операции отделения голов с тел катились порядочные по величине и весу фарфоровые иконки; их швырнули далеко в траву котлована, и в костре они не были. Наконец, зубы горят хуже всего; между тем при всей тщательности розысков нигде, ни в кострах, ни в почве, ни в засыпке шахты ни одного зуба не найдено. По мнению комиссии, головы Членов Царской Семьи и убитых вместе с Ними приближённых были заспиртованы в трёх доставленных в лес железных бочках, упакованы в деревянные ящики и отвезены Исааком Голощёкиным в Москву Янкелю Свердлову в качестве безусловного подтверждения, что указания изуверов центра в точности выполнены изуверами на месте». К сказанному следует добавить, что декапитация может носить не столько форму отчётности, сколько разновидности ритуала, поскольку каббала утверждает: душа обезглавленного человека в новое тело переселиться уже не может.
Расследование Соколова позволяет увидеть важнейший акт мiровой истории не как очередное событие, а как судьбоносное проявление духовной борьбы, в которой участвуют не только человеческие силы. И вот мы видим, как в Екатеринбург приходит шифровка от Свердлова: Царская Семья подлежит уничтожению. Свердлов, в свою очередь, получает приказ из Америки. От главного «спонсора» Октябрьского переворота Янкеля Шиффа. Откуда поступила команда Шиффу? Из бездны! Оттуда же, из каббалистического за-зеркалья, прибыл в уральский город и загадочный человек в чёрном, с чёрной как смоль бородой... В сопровождении охраны он вышел из вагона. Ждать ему осталось недолго. И вот он спускается в помещение, где ещё стоит пороховой дым. Где пахнет кровью. И на южной стене Расстрельной комнаты выводит слова на дурном немецком:
Beltazsar ward in selbiger Nacht
Von seinen kneichen ungebrachn
Искажённое из Гейне: «Валтасар был в эту ночь убит своими подданными». У Гейне имя библейского царя передано как «Bulthasar», а автор надписи изображает его так — «Beltazsar» то есть «Белый Царь», давая понять, что это приговор русскому Царю, именуемому в народе Белым Царём.
Полторы сотни фотографий, лабораторные исследования бурых пятен крови на досках пола Расстрельной комнаты, пробы грунта, пропитанного человеческим жиром (из костров на Ганиной Яме), обожжённые лоскуты одежды и кожи... А затем, ввиду опасного приближения большевиков, — опасный путь через Омск и Читу на Харбин для спасения следственного материала. Соколов — снова в лаптях и армячке. Только в котомочке его — уникальные документы. Офицеры-патриоты помогали переправить за рубеж ящики с многочисленными уликами. (К сожалению, по дороге во Владивосток из 50 ящиков дошло лишь 29).
16 июня 1920 года Николай Алексеевич прибыл в Париж, в предместье которого поселился. Здесь он писал отчёт о расследовании убийства Царской Семьи для вдовствующей Императрицы Марии Феодоровны. Восемь томов дела подготовлены для передачи в суд... Но кто будет судить истинных убийц и их кураторов в современном мiре?! После смерти Соколова сделано всё, чтобы доказать, будто преступление в Екатеринбурге — это «обычное русское убийство».
Меж тем еще 4 января 1919 года прокурор Екатеринбургского окружного суда предложил Сергееву (следователю, предшественнику Соколова) изъять из Екатеринбургской телеграфной конторы все подлинные телеграммы большевиков. Предстояла дешифровка. Соколов организовал её уже в Европе: «...мне удалось найти то русское лицо, о котором всегда было известно как о человеке совершенно исключительных способностей и опыта в этой области. 25 августа 1920 года он получил содержание телеграммы. 15 сентября... я имел её у себя расшифрованной».
Телеграфные ленты и стали той осязаемой ниточкой, которая вела в ад мировой закулисы. Вот Свердлов вызывает к аппарату Юровского, сообщает ему, что на его донесении в Америку об опасности захвата Царской Семьи белогвардейцами или немцами последовал приказ, подписанный Шиффом, о «необходимости ликвидировать всю Семью».
Приказ этот был передан в Москву через Американскую миссию, находившуюся тогда в Вологде. Юровский, по-видимому, не решался сразу привести в исполнение этот приказ. На следующий день он вызывает к аппарату Свердлова и высказывает мнение о необходимости убийства лишь Царя, Семью же он предлагал эвакуировать.
Свердлов снова категорически подтверждает приказание: убить всю Семью. Выполнение этого приказа ставит под личную ответственность Юровского. На следующий день приказ выполняется. Донесение поступает Свердлову. Он сообщил об этом ЦИКу.
Вскоре после смерти Соколова в эмигрантской газете, издававшейся в Белграде, появилась статья, в которой рассказывалось, что незадолго до кончины следователь конфиденциально вызывал к себе своего старого друга. Этот человек видел и оригиналы телеграфных лент, и их расшифрованный текст. Соколов, как можно понять из его письма своему другу, считал себя «обречённым», а потому он и просил того прибыть к нему во Францию, чтобы передать лично этому другу факты и документы чрезвычайной важности. Доверять почте этот материал Соколов не решался, так как письма его по большей части не доходили до адресатов. Кроме того, Соколов просил друга ехать с ним в Америку к Форду. Знаменитый автопромышленник приглашал русского следователя как главного свидетеля по делу возбуждаемого им процесса против банкирского дома (основанного Шиффом) «Кун, Лёб и К». Процесс этот должен был начаться в феврале 1925 года. (Однако Форд, после нескольких покушений на его жизнь и под угрозой банкротства, был вынужден извиниться перед банкирами за свой «антисемитизм», признал все свои статьи «ошибочными» и больше не касался этой темы.)
Исследователь О.А.Платонов установил личности и автора белградской статьи, и упоминаемого в ней друга Соколова. Автором оказался доктор К.Н.Финс, а другом — А. Шиншин.
Нет, смерть Н.А.Соколова была не естественной. Это было тщательно подготовленное убийство. Его совершили силы, для которых расследование убийства Царской Семьи представляло прямую угрозу. Наступит время, и это тайное мученичество Соколова за Христа, за Царя, за Россию станет явным. Придёт время, и его взгляд на историю — страшный сначала для руководителей цареубийц, потом — для заказчиков и наводивших туман борзописцев, наконец, для руководителей «очень квалифицированных и очень православных комиссий», бледнеющих и двумя руками хватающихся за стул, на котором сидят, при одном слове «ритуальное», — этот взгляд будет признан единственно верным.
На скромной могиле Соколова во французском городе Сальбри начертаны слова из Псалтири: «Правда Твоя — правда вовеки!» Но существует великий исторический и духовный памятник Н.А.Соколову. Это свод документов по расследованию убийства Царской Семьи. Свод этот нельзя путать с широко известной книгой, на которой стоит имя следователя, — «Убийство Царской Семьи». Она впервые увидела свет во Франции на следующий год после смерти Н.А.Соколова стараниями князя Н.В.Орлова. Известно, что на французское издательство «Рiоп», первым выпустившее книгу, оказывалось мощное давление с целью не допустить этого издания. Причём люди, приходившие к издателю и угрожавшие неприятностями, — масоны Милюков и князь Львов.
Здесь — ещё одна странность. Почему, продолжая активно работать 
над расследованием, Соколов неожиданно передал документы следствия князю Н.В.Орлову? Кстати, в 1990 году племянница князя почти за миллион долларов продала следственное дело на аукционе «Сотби». В прессе сообщалось, что материалы вернутся в Россию, но, похоже, «за кулисой» они остаются по сей день.
Книга, изданная Орловым, имеет ряд странностей. Теме ритуального убийства и причастности к нему евреев не уделено внимания. Кроме того, зная исключительную преданность Соколова Царской Семье (свидетельство генерала Дитерихса), странно читать его критические замечания в адрес «истерички» и «религиозной фанатички» Государыни Александры Феодоровны, которая якобы диктовала Государю свою волю в управлении страной, и потому всё пришло к краху...
Кем же был первый публикатор Соколова? Князь Николай Владимирович Орлов в 1924 году был ещё молод и, по-видимому, выступал в роли «попечителя» и «благодетеля» Соколова не сам от себя, а по поручению своего клана. Ведь он — сын князя Владимира Николаевича Орлова, начальника военно-походной канцелярии Государя, масона, заклятого врага Государыни Александры Феодоровны. При Дворе Императора он был главным источником самых грязных сплетен об Императрице, царских дочерях и Григории Распутине, за что уволен Государем с должности, удалён из Александровского дворца, переведён на службу к своему покровителю Великому князю Николаю Николаевичу.
Родня жены публикатора и того хуже. Её отец — Великий князь Пётр Николаевич Романов и её дядя — Великий князь Николай Николаевич, оба масоны, предавшие своего Императора и накануне революции составившие самое злое гнездо интриг против Государя.
До сих пор не ясно, как следователь мог принять помощь от ближайшего родственника Николая Николаевича и доверить ему свои записки. Либо князь Н. В. Орлов при встречах с Соколовым скрывал свою принадлежность к этому клану, либо контактов между Орловым и Соколовым просто не было, и материалы были изъяты князем после смерти следователя.
В предисловии за подписью князя Н. В. Орлова утверждается: «Соколову пришлось много и болезненно бороться за отстояние этой правды от тех, кто пытался использовать её в своих личных целях... Он решился сам огласить истину — сам от себя, а не под флагом какой бы то ни было политической партии». Похоже, эта фраза выдаёт главную цель публикаторов: представить цензурированный и искорёженный ими труд Соколова как истину в последней инстанции и противопоставить её книгам таких «антисемитов», как Дитерихс и Вильтон (книга Роберта Вильтона вышла в Лондоне в 1920 году).
Нет, лукавил князь Орлов. Соколов принадлежал именно к «партии». К той части русских эмигрантов, которые видели в цареубийстве начало сатанинского ига над Россией. И именно он, провинциальный русский следователь, «из мужиков», сделал важнейший историософский вывод: «Страдания Царя — это страдания России».
Юрий Юрьевич ВОРОБЬЕВСКИЙ