О какой любви сейчас может идти речь, когда само это слово — вот, наверное, наиболее яркий символ нашего времени — подвергается предельно насмешливому диаволъскому поруганию?
И как достигнуть нам чистоты там, где, как Вы сказали однажды, «за нераскаянность предал Бог наш народ в руки нечистого?
В. Семёнова, г. Орел
В нашей современной, давно уже не «европейской», а скорее «афроазиатской» культуре евангельская заповедь о любви и заповедь «блаженны чистые сердцем» звучит более чем необычно. В мире, где всё направлено на то, чтобы провоцировать, возбуждать, выставлять напоказ непристойность, которая стала средством рекламы... Во времена, когда повсюду афишируется соблазн, краткие слова Евангелия кажутся наивными и анахроничными. Они были произнесены в другом мире и в другое время, но, как и сегодня, роскошь и непотребство демонстрировались тогда напоказ почти столь же нагло и столь же утончённо. «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят». Дано ли было нам когда-либо пережить то, о чём говорят эти слова, столь краткие и столь простые?
Две других мысли Священного Писания могут помочь нам увидеть, как далеко простирается эта заповедь и как она глубока.
Первая мысль, которую Сам Бог возвестил в Ветхом Завете - «Нельзя увидеть Бога, не умерев» (Исх. 33, 20). Прежде всего, здесь пророчество о Крестной смерти Христовой и о смерти каждого человека во Христе. И указание на то, каким должно быть наше духовное восхождение. Видение Бога смертельно опасно для неочищенного от греха сердца, это есть дерзкое посягательство на запретное. Святые отцы говорят, что надо умереть для себя, чтобы увидеть Бога. Только это животворящее умирание открывает путь к видению Бога. Пока мы не достигли через покаяние этого внутреннего зрения, этой ясности взгляда, как можем мы дерзать «видеть Бога»? Непроницаемая толща греха, духовная слепота препятствует нашему видению, мы не должны удивляться тому, что нам это не дано.
Вторая мысль, которая может нам помочь понять заповедь о «чистых сердцем», высказана в Первом Соборном Послании святого апостола Иоанна Богослова: «Мы будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть» (1 Ин. 3, 2). Это христианское откровение совершенно переворачивает все наши представления о духовной жизни. И ставит на место безконечные и безплодные усилия человечества самому постигнуть Бога. Мы знаем, что лучшие из язычников говорили о необходимости внутренней чистоты для обретения духовного видения, а апостол любви Иоанн Богослов, девственник, наперсник Христов, утверждает, что только видение Бога даёт чистоту. Точно так же пророк Исайя исповедовал своё недостоинство пред Богом и невозможность самому исцелиться от нечистоты, пока Бог не очистит его, прикоснувшись к его устам.
То есть не наша чистота приводит к видению Бога, но видение Бога дарует чистоту. Как говорит святитель Игнатий Брянчанинов: «Совершенная чистота даётся тому, кто видит свою нечистоту и оплакивает её перед Богом». Благодаря этой устремлённости души к Богу, жаждущей чистоты, достигает она источника всякой чистоты. Все святые, известные и неизвестные, были чистые сердцем, то есть Бог очистил их сердца. И Божия Матерь, Царица всех святых, видела Бога в полноте и от Самого Бога приняла дар быть Пречистой вовеки. Чистота души, — говорит преподобный Исаак Сирин, — это молитва сердца за немощных, которые падают.
Я иногда захожу в храм, но не иду на исповедь, потому что боюсь снова впасть в тот же грех, от которого теперь никак не могу избавиться. Не хочу оказаться обманщиком Бога и лицемером.
А, Осипенко, г.Харьков
Распространённая ошибка: прежде чем придти ко Христу, мы хотим что-то исправить в душе сами. Мы думаем, что прощение Божие не даётся совершенно даром, что мы должны заплатить за него Господу своими делами. Мы забываем, что Господь зовет: «Придите ко Мне такими, какие вы есть», — нам заповедано идти и черпать воду жизни даром. Потому не говори: «У меня по-прежнему влечение ко греху, сердце моё исполнено окамененного нечувствия. Я не могу сокрушаться о моих грехах как должно. Потому буду держаться подальше от Церкви, пока не исправлюсь». Это как если бы ты сказал: «Я должен обратиться к врачу. Но прежде надо, чтобы мои раны зарубцевались. Когда болезнь пройдёт, тогда и пойду к врачу». Для чего тебе идти к врачу, если не для того, чтобы исцелиться? Тем более, что болезнь твоя смертельно опасна. Поистине, в телесном и духовном обнаруживается одно и то же неразумие, одно и то же безумие. Христос — твой Врач, и не надейся на исцеление, пока не придёшь к Нему.
Сколько ни стараюсь все исполнять, сколько ни молюсь -лучше не становлюсь. А наоборот, только хуже.
Л.Рязанова, Челябинская обл.
Святые отцы говорят: трудись, и Бог почтит твоё терпение. Всё в духовной жизни существует ради того, чтобы обрести смиренное сознание, что невозможно человеку самому победить смерть и тем более то, что является причиной смерти — грех. «Становлюсь только хуже» — может означать, что ты стал видеть лучше свою тьму, не от приближающуся к свету.
Никакая сила не может сделать человека христианином, кроме Той, Которой сотворён мир. Слава Божия в том, что Бог силён зло обратить в добро. (Апостол Павел добавляет к этим словам: «Что же, будем делать зло? Да не будет!» Потому что, кто узнал эту силу, эту любовь Христову, не может не ненавидеть зло и не любить добро.) Тот, кого любит Бог, знает, что Он любит его до конца. Кровь Искупителя, запечатлевающая душу Духом Святым, — единственное, что нужно. Потому драгоценнее всего таинства покаяния и причащения. Необходимо трудиться, но необходимо также и помнить, что молитва — долг и труд для фарисея, а для христианина — дар и радость. Не за молитвы Бог исполняет прошения Своих чад. Но они молятся, потому что Бог хочет ответить на их молитвы. Понятна ли Вам такая необычная мысль? Собственная правда и законническая праведность, в том числе в молитве, не привлекает взор Господа, а напротив, удаляет от Него. Кто ищет спасения своими собственными средствами, — говорят святые отцы, — гоняется за тенью, ошибочно принимает одно за другое, смерть принимает за жизнь, ибо конец закона — смерть, как свидетельству¬ет апостол. Такой человек, даже если он не щадит трудов, всё более удаляется от Того, Кто есть путь, истина и жизнь.
Сказано: «Не введи нас во искушение». Но Сам Христос был искушаем от диавола.
Олег Самойлов, г. Казань
Искушение всегда рядом с нами, оно ждёт нас неустранимо. Но Господь открывает нам путь. Это не значит, что мы можем избежать искушения, перехитрить его. Да, Церковь говорит нам, что надо избегать поводов ко греху и укреплять наше сопротивление ему молитвой и постом. Но невозможно избежать искушения. Ученик не больше своего Учителя.
Есть два способа попытаться избежать искушения. Первый хорошо нам известен, потому что мы все когда-то узнали его: пойти дорогой Адама и уступить искушению. Это самообман. Потому что рано или поздно, даже для самых ожесточённых грешников, не будет иного пути, кроме как идти через него, преодолевая его, может быть, через предельное отчаяние, но вместе с Господом. Это и есть второй способ. Наш час неизбежно придёт, и мы станем лицом к лицу с Истиной. Это будет наша Страстная седмица. Наша молитва будет непрестанной, исполненной доверия к Богу. Как сказал Господь в Гефсимании: «Бдите и молитесь, да не внидите в напасть». Наконец, как для Господа, — это будет любовь. Потому что в этот час в нашем предельном отчаянии мы узнаем, как Бог любит нас. Всякое искушение не имеет никакого иного смысла, кроме как открыть нам в высшей степени Христову любовь.
Почему Христос подвергается искушению? Не впервые человек узнал искушение. Прародитель Адам уступил ему, и не сосчитать, сколько других после него. Как человек Господь должен был в свой черёд встретиться с искушением. Однако этот Человек был Бог. И что-то совершенно новое должно было произойти. Нелёгким искушение было для Господа. И Он не мог сделать его более лёгким для Себя. Нет, Он претерпел это искушение ради всех наших искушений. И абсолютной в Господе была Его любовь. Он любил Своего Отца Небесного любовью, какой не имел ни Адам, ни любой другой человек, которые потому и были бессильны противостоять диаволу.
Эта любовь не могла позволить Христу уступить искушению. Но она не облегчила Его участь. Напротив, более чем кто-либо, чем все люди вместе взятые, Он был искушаем. До смерти. Единственный способ для Него преодолеть искушение было умереть. Но умереть с любовью к Отцу и ко всем людям. Нашего ради спасения и нашей победы во всех не устранимых никакими силами искушениях.
В одной из Ваших статей я прочитала: «Индивидуализм — главная современная идеология. И главная духовная опасность в Церкви — индивидуализм, или равнодушие». Что означает индивидуализм в Церкви? Разве перед Богом не каждый за себя будет отвечать? У кого-то из святых отцов я встретила такое рассуждение: все рождаются по одному, а не вместе, и точно также умирают — по одному, в знак того, что каждый в конце концов предстанет один на один с Богом. Всем известны слова преподобного Серафима Саровского: «Спасись сам, и тысячи вокруг тебя спасутся». И у преподобного Макария Великого сказано: «Пока ты не поймешь, что нет никого, кроме тебя и Бога, ты будешь страдать».
Елена Шлагина, г, Псков
Всё так. Но когда я говорю, что индивидуализм — главная болезнь современного человечества, что он всё более проникает и в Церковь, то имею в виду нечто другое. Тот «чистый и строгий», по существу лишённый христианской любви индивидуализм, который принимается порой за сущность христианства. Верующий человек — наедине со Своим Богом, для него очень мало значит, что происходит вокруг него.
Подвигом личной молитвы он должен пройти через невидимое сражение, которое есть вся его жизнь. Кажется, всё на месте. Но обратите внимание на псалом, звучащий каждый день на вечерне в наших православных храмах: «Из глубины воззвах». Он начинается личным воплем отчаяния погибающего в грехах человека и заканчивается надеждой на спасение всего богоизбранного народа: «И Той избавит Израиля от всех беззаконий его». Чрезмерное подчеркивание вопроса личного спасения с неизбежностью приводит к уничтожению смысла истории. История сводится к сумме индивидуальных судеб, а личная судьба — к почти полному упразднению коллективной ответственности, к индивидуалистической морали, а тяжкие последствия так называемой политики, даже когда решается судьба целого народа и всей Церкви, почти совсем не принимаются в расчёт. Хотя, казалось бы, речь идёт о совершенно очевидных вещах. Достаточно вспомнить революцию 1917 года. Или новую революцию наших дней, с её всё более успешной попыткой навязывания человечеству греха как нормы.
Если не противопоставить сегодняшнему злу добро, совершаемое во Христе, вместо вчерашнего атеизма будет царствовать сатанизм. Разумеется, существует и другая крайность. Но вопрос не в том, чтобы отрицать автономность человеческой личности. Каждый человек, единственный и неповторимый, — любим Творцом. Он как бы находится на особенном луче, исходящем от Солнца Правды. Он — самый любимый у Бога. Чем более очищается благодатью Христовой, чем ближе человек к Богу, тем большее число людей включает он в свою жизнь.