На войне – позывной Самбист, в миру – Сергей Салмин. Последние 10 лет был прочно связан с властью.
Председатель Бузулукского Совета депутатов, глава города Бузулука, министр физической культуры и спорта Оренбургской области, глава города Оренбурга… Именно с должности мэра полгода назад он ушёл на фронт рядовым добровольцем.
Как тебе служится
– Сергей Александрович, мне сказали, что у вас вотвот закончится полугодовой контракт на СВО. Что дальше?
– Буду продлевать. Не могу оставить командира и своих парней в такое неспокойное время. Кроме того, мне не хватило полгода для того, чтобы создать настолько боеспособное подразделение, каким я его вижу и каким оно должно быть. Я ушёл в отпуск без содержания. А затем подал в отставку.
– А чем вы здесь занимаетесь?
– Возглавляю подразделение БПЛА, которое выполняет боевую работу непосредственно на линии боевого соприкосновения. Для квалифицированной подготовки бойцов подразделения мы создали лабораторию, где собираем БПЛА, совершенствуем их технические характеристики, по необходимости ремонтируем их. Ребята, пройдя техническую подготовку, выезжают на полигон для тактико-технического совершенствования навыков ведения воздушного
боя. Благодаря неравнодушным людям из моего родного Оренбурга мы создали высокотехнологичную лабораторию с современным оборудованием и достаточным фондом запчастей. Если говорить о работе на передовой, то там мы используем дроны-разведчики и ударные FPV-дроны. На вверенных нам участках фронта производим круглосуточную разведку с воздуха, которую обеспечивают несколько наших расчётов. Бойцы ведут трансляцию, сопровождение штурмовых действий, корректировку огня артиллерии, объективный контроль, а также уничтожают живую силу и технику противника.
Почему ушёл на фронт
– Вы достигли определённых вершин в карьере, у вас большой кабинет, положение в обществе, и вдруг вы решаете идти туда, где страшно и больно, где грязь и кровь. Почему приняли такое решение?
– Вы помните мобилизацию осенью 2022 года? Я лично каждую группу призванных на СВО оренбуржцев провожал на войну. Я говорил им, что дома их любят и ждут, что они обязательно вернутся. Но судьба у каждого своя.
У войны кровавый выбор. Кто-то вернулся 300-м (Раненым. – Прим. ред.), без ног, без рук. Кто-то не вернётся уже никогда… Тогда ещё не было фонда «Защитник Отечества», он был позже учреждён нашим президентом для оказания помощи участникам СВО и членам семей погибших бойцов. А тогда, в 2022-м году, я каждую неделю проводил приём граждан в нашем региональном отделении партии «Единая Россия».
– Какими вопросами приходилось заниматься?
– А всеми. И скотину кормили, и дрова кололи, и крыши крыли, и отопление чинили… А через какое-то время стали приходить матери и вдовы с детьми. И вопросы они задавали уже совсем другие. Были и слёзы в моём кабинете, и мольбы о помощи, и даже обмороки. И я почувствовал стыд. Мне казалось, что они смотрят на меня с укором, мол, почему мой сын-муж-отец там навеки остался, а ты такой холёный сидишь здесь в своём красивом и просторном кабинете?!
– Вспоминаются слова из военной песни Высоцкого: «Но мне женщины молча намекали, встречая…».
– Конечно же, никто из них ничего такого не говорил, вопроса такого не задавал. Но мне было достаточно того, что я сам себе задавал этот вопрос и отделаться от него уже не мог. Кроме того, я понимал, что война рано или поздно закончится и фронтовики будут возвращаться в город тысячами, что необходимо будет принимать разные решения, в том числе непопулярные. И чтобы с ними общаться на равных и при этом не опускать стыдливо глаза, нужно быть одним из них, то есть пройти через то, через что прошли они. Иначе у меня не будет никакого морального права говорить кому-то из них, как жить и что делать. Возможно, это кому-то сложно понять, но я уже жил с этими мыслями.
Не писарь при штабе
– Наверняка не все доброжелательно восприняли ваше решение?
– Некоторых людей хлебом не корми, лишь дай написать в соцсетях какую-то гадость. Действительно, была определённая волна словесной грязи и откровенного вранья. Писали, что я отсиживаюсь в Ростовской области на
каком-то церковном приходе в должности помощника священника. Что я это делаю ради того, чтобы деньги заработать, и ради карьеры. В конце концов, что я таким образом скрываюсь от уголовной ответственности.
– Ответственности? За что?
– Такие вот у людей больные фантазии. Решили, раз я ухожу на СВО, значит, у меня неприятности с законом.
– Вот я свидетельствую о том, что Сергей Салмин действительно не щемится где-то в тёплом углу при штабе в Ростове писарем. В данный момент нахожусь вместе с экс-мэром Оренбурга в блиндаже недалеко от линии боевого соприкосновения. До нас доносятся звуки разрыва кассетных боеприпасов и сбросов с вражеских дронов…
– Спасибо (Смеётся. – Прим. ред.). Но я уверен, что и после этого количество болтунов ненамного уменьшится. В нашем обществе почему-то бытует мнение, что оператор БПЛА чуть ли не в игрушки играет – сидит себе где-то далеко от линии фронта, попивает кофеёк и на безопасном расстоянии управляет дроном. Нет, наши расчёты забрасываются в самые горячие места, а командиру необходимо быть рядом, чтобы управлять боевой работой, синхронизировать взаимодействие с другими подразделениями, организовать ту же ротацию. Более того, служба БПЛА и сотрудники лаборатории являются приоритетной целью для врага, потому что именно дроны представляют для них наибольшую опасность.
Позывной Мэр не зашёл
– Ваш позывной – Самбист. Почему?
– Так меня окрестил Дядька – легендарный комбат нашего отряда БАРС-3 «Родина». Почти вся моя сознательная жизнь связана с борьбой самбо – с 4 класса, когда я записался в секцию. Затем много лет провёл на ковре. Я мастер спорта и заслуженный тренер России. Так что Самбист по факту. Позывной Мэр как-то не зашёл…
– У мэра Петрозаводска, кстати, на СВО позывной был Рэм.
– Рэм? Серьёзно? Ну, неплохо замаскировался (Смеётся. – Прим. ред.).
– Так вы ещё и тренерской деятельностью занимались после окончания спортивной карьеры?
– Так точно. Тренировать я перестал в 2020 году, когда губернатор меня пригласил на должность министра спорта региона. А до этого умудрялся совмещать основную работу с тренерской деятельностью.
– Но я смотрю, вы даже сейчас, на передовой, находитесь в отличной форме.
– Так здесь её держать легче: жрать-то нечего. Избытков нет, и излишества позволить себе не могу.
– Наоборот, мышцы-то сдуваются, когда их не тренируешь и толком не питаешься…
– Конечно же, я шучу (Смеётся. – Прим. ред.). Как раз в питании, обмундировании и во всём остальном довольствии нехватки нет. Потеря физической формы больше всего происходит от малоподвижного образа жизни. В чиновничьем кресле мне это грозило куда больше. А здесь на месте сидеть некогда.
Против дрона есть приёмы
– Послушайте, у меня вопрос, который наверняка у многих сейчас возник. Вы самбист высокого уровня, всю жизнь занимались и можете руками разорвать противника. Вам прямая дорога в спецназ, в спецподразделения ВДВ или морской пехоты, где подобные навыки пригодились бы по прямому назначению. Почему БПЛА?
– Ну, допустим, во всех перечисленных родах войск тоже сейчас не обходятся без подразделений БПЛА. Война теперь стала другая. Есть такая пословица: против дрона нет приёма, если…
– …нет другого дрона?
– Совершенно, верно. БПЛА – это, если хотите, главное боевое искусство. До 80 процентов ущерба живой силе и технике противника наносят беспилотные летательные аппараты. Я же задолго до того, как ушёл на фронт, прошёл обучение по специальности "оператор БПЛА" – сначала в Оренбурге, а затем в Москве. Изучал различные типы и модификации, научился быстро собирать дроны, работать с паяльником и прочими инструментами, делать прошивку.
За относительно короткий срок освоил пятилетний курс инженера-радиотехника, ну а теперь и практики добавилось.
О помощи свыше
– В первые выходы на линию боевого соприкосновения страшно было?
– Конечно, страшно. Да всем страшно. Многие просто лукавят, говоря, что это не так. И во время прилётов, когда они ложатся рядом с тобой. И когда где-то рядом летит, а ты бежишь, и тебе уже некуда укрыться.
– Сколько раз вам везло? Так, по большому счёту?
– Я не знаю. Но мог умереть не раз. На войне свои смерти не считают, она, как ни крути, одна. Как-то на передовой бежал, здесь передвигаться пешком нельзя, споткнулся, когда падал, прямо надо мной пролетел дрон… Взорвался недалеко от меня. Осколки – мимо. Встаю, отряхиваюсь, думаю: что это было?
– Действительно, что это было?
– Божия помощь в действии. Могу рассказать десятки таких историй со мной и моими боевыми товарищами. Такие вещи случайными быть не могут.
Цена жизни
– Кем тяжелее командовать – чиновниками в мэрии или добровольцами на СВО?
– Здесь однозначно проще: люди точно знают, ради чего они сюда пришли и какую цену могут заплатить за это решение. Тут нет места для склок, выяснения отношений, личных обид. В администрации, бывало, я полдня тратил на то, чтобы разобрать какую-то очередную кляузу, развести людей по сторонам. Здесь такое немыслимо, потому что от отношения друг к другу зависит твоя жизнь. Соборность в действии. Наши предки придумали это понятие не ради красного словца. И ещё: с моими парнями легко – несмотря на образование или социальное положение. Почему? Потому что они пришли сюда добровольно.
– А в мэрию – недобровольно?
– Сюда они пришли добровольно умирать, а туда работать. Это две большие разницы. Вот почему Святую Русь, наше земное Отечество, никто никогда не мог победить?
Потому что русский воин всегда был готов умереть – за свою землю, за свою веру, за свою семью. И потому всегда побеждал. А не за деньги.
– Как сказал однажды в «Военном ревю» на радио «КП» полковник Тимошенко: покойникам деньги не понадобятся.
– Да, именно так. Хотя кто-то и пришёл сюда ради выплат, чего греха таить. Но за деньги никто не готов умереть, иначе их тратить будет некому. Вот я здесь перед вами сижу. У меня давно всё есть. И зарплата была хорошая. Я что, сюда тоже за деньгами пришёл, как писали в соцсетях особо одарённые? Да я всё, что здесь зарабатываю, трачу на нужды своего отряда – закупаю беспилотники, FPV-дроны, связь, расходники и так далее. Или ещё мне говорили: ты никому ничего не должен. Да ты должен быть счастлив от того, что родился в России православным христианином. Это вообще не твоя заслуга, а всего твоего рода. Родина мне дала всё, что у меня есть, и я ей взамен отдам тоже всё – вплоть до жизни, если это понадобится и если Господь призовёт.
Про иерархию ценностей
– Ещё один штрих вашей богатой биографии: вы учились в семинарии. Хотите стать священником?
– Учился, да недоучился – ушёл на СВО. Вовсе нет, я же поступал не на пастырское, а на катехизаторское отделение. Катехизация – это просветительская деятельность. Просто захотел получше узнать азы своей веры. Ну и по мере возможности просвещать других, начиная с самых близких. Кроме того, эти знания однозначно помогают находить общие точки соприкосновения с людьми других вероисповеданий. Что очень важно для любого человека,
тем более управленца. Иногда злишься на кого-то и руки уже чешутся… Но сотворишь про себя Иисусову молитву – и успокаиваешься. И сам собой находится выход.
– Мне по секрету сказали, что вы представлены к государственной награде…
– Честно – первый раз об этом слышу. Но командиру виднее.
– Война меняет людей? Вот вы лично поменялись?
– Конечно. Во многом я стал другим.
– В чём конкретно?
– Я понял суть поговорки: сытый голодного не разумеет. А ещё война правильно раскладывает по внутренним полочкам жизненные приоритеты. Помните, в Евангелии от Матфея: «Мирись с соперником твоим скорее, пока ты ещё на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье…».
Соперник – это твоя совесть, которая обличает тебя всю жизнь. Надо жить с ней в ладу.
Андрей ВИКТОРОВ