Вторжение ВСУ в Курскую область практически совпало с моим возвращением из Воронежской области, где я на родине отца несколько лет назад купил дом, в котором провожу летние месяцы. Ещё там, на берегу тихого Дона, возникло желание поделиться с читателями своими условно «мирными» впечатлениями, но сделать этого, что очевидно, не удалось. И не только потому, что буквально «взорвалась» Курская область. Просто писать заметки с юга России, не замечая следов и отпечатков СВО, а попросту войны, невозможно…
С дробыны – на лестницу
Воронежской области в какой-то степени повезло гораздо больше, чем курянам или белгородцам. Она прикрыта ими от агрессивных соседей с запада и северо-запада, а с юго-запада эту функцию выполняет многострадальная Луганщина. Но, с другой стороны, часть воронежских земель, её юго-западная часть, включая моё село Белогорье, на Дону входит в состав т. н. «Великой Украины» – псевдогосударства, созданного согласно официально принятому в Киеве закону «Об исторически населённых украинцами территориях Российской Федерации». Готовить нэзалэжных громодян к этому киевские власти начали сразу после Майдана, а подписан Зеленским он был, кстати, как раз за месяц до начала СВО!
Сам по себе говорящий факт, свидетельствующий о многом, но почему-то не замеченный «нашим телевизором» и разного рода политобозревателями. Я ещё в мае 2015-го, когда обострились отношения между соседними государствами, в своём очерке «Урок для Вовы» смоделировал его действие на своей воронежской родне. И уже тогда получил твёрдый ответ от моего племянника-старшеклассника: «Пусть только сунутся!». Увы, наша провальная внешняя политика, в т. ч. по отношению к Украине, давно стала притчей во языцех, но ведь помимо МИДа у нас есть и другие органы и службы…
Подозреваю, что о захватнических планах Киева по той же причине ничего не знают многие жители не только Воронежской, но и Белгородской, Курской, Ростовской областей, Кубани и Ставрополья – обширных территорий, на которые претендуют нынешние украинские власти. В Киеве считают эти земли своими, так как там, по мнению Банковой, проживают коренные украинцы, насильно депортированные московскими властями с нэньки с незапамятных времён.
История довольно запутанная, требующая детального изучения. Что касается нашего села, то могу засвидетельствовать, что оно известно ещё с XVII века как донская станица, казаки которой приняли участие в восстании Кондратия Булавина. Позже сюда с разрешения Москвы переселились семьи черкас (как ещё иногда называли жителей Малороссии), искавших убежища у единоверцев после поражения Богдана Хмельницкого в битве под Берестечком в войне с Польшей. В дальнейшем сюда прибыли несколько семей казаков из распущенной по указу императрицы Екатерины Второй в 1775 году Запорожской Сечи, которым было велено массово переселяться на Кубань и в Причерноморье – на территории нынешнего Ставрополья и Краснодарского края.
На этом основании я бы, к слову, вполне мог считать себя как потомком вполне реальных запорожцев, так и мифических древних укров, что мне, однако, никогда не приходило в голову, т. к. всегда считал и писал себя русским. Зато в Киеве делают вид, что, разыгрывая эту свою древнеукрскую теорию, положенную в основу своей государственной политики, они делают благое дело, возвращая омоскаленных украинцев – в большинстве своём вполне русских людей – домой: «До дому, до хаты», оптом записывая их в украинцы. Не знаю, многие ли мои односельчане считают себя таковыми, хотя коренные жители здесь в быту говорят на суржике – дикой смеси русского и украинского. По этому поводу тут до сих пор в ходу шутка, имевшая место в жизни. Первоклассник, отвечая на вопрос школьного учителя, заданный по-русски, о причине полученной травмы, чистосердечно ответил, «что полез на яблоню по дробыне, а упал с лестницы».
Впрочем, за многие годы население перемешалось и ассимилировалось, сократившись в разы, и сегодня мало что напоминает о славном казачьем (читай: украинском) прошлом.
Ни в школьном музее, ни в книге местного краеведа Тихона Калашникова «Летопись села Белогорье», родившегося здесь же до революции 1917 года, нет практически никаких об этом упоминаний. Хотя, если быть честным, автор признаёт, что после февраля 1917-го при местной аптеке образовался весьма популярный среди сельской молодёжи кружок украинофилов-самостийников. Собираясь здесь, доморощенные свидомые после бурного застольного обсуждения своей программы распевали украинские песни, вывешивали плакаты: «Хай живэ вiльна Украiна!» – «Да здравствует свободная Украина!», что находило полное понимание и поддержку у новых властей. Что характерно, как сторонников Временного правительства, так и сменивших их коммунистов.
Тема коренизации не только рождённой большевиками Украины, но и прилегающих к ней русских земель удивительным образом вполне совпадающей по своим границам с территориальными претензиями нынешнего Киевского режима,
требует широкого освещения. В лихие 20-е годы прошлого века, в частности на юге Воронежской области, предпринимались серьёзные попытки «заменить русский язык украинским в школьном обучении, делопроизводстве, средствах массовой информации и наглядной агитации», – пишет другой краевед А.Я. Морозов в своей книге «Россошь. Родной земли начало...». «Всё это затевалось сверху с самыми благими намерениями ради обеспечения "национально-культурного подъёма большинства населения"». «Всякая недооценка значения украинизации… должна встретить решительный отпор», – говорилось в Постановлении бюро обкома ВКП(б) по Центральному чернозёмному округу (ЦЧО), принятом 2 октября 1928 года. На эти цели было выделено почти сто тысяч рублей! Предусматривалось к 1930 году полностью перевести обучение на украинский язык в 596 из 641 школ ЦЧО.
Очевидец тех событий, член партии И.И. Алексеенко (житель соседнего райцентра – города Россошь. – Примеч. авт.), вспоминал по этому поводу: «Украинизация принесла много неприятностей. Русские коммунисты, не овладевшие в назначенные сроки украинским языком, обвинялись в великодержавном шовинизме. Отдельные исключались из партии».
Вспоминать о таких фактах нехотя стали только недавно.
А делать это нужно было ещё позавчера, делая широко идущие выводы. Между прочим, ставшая в одночасье известная теперь на весь мир Суджа является едва ли не самым крайним северным городом на территории России, где живут, по мнению Киева, обрусевшие «украинцы», которых и необходимо освободить. То есть это была ещё одна подсказка нашим стратегам, которую они не заметили, недооценивая противника. Остаётся лишний раз зафиксировать досадное поражение как результат проводимой нашими властями невнятной внутренней политики.
Льются песни крылатые…
Но вернусь к нашим баранам – Белогорью и своим наблюдениям. С началом СВО в жизни жителей нашего села мало что изменилось, она течёт своим чередом. Отток населения, приобретший обвальный характер в начале 90-х, здесь успешно преодолён, и сегодня пустующих домов «под продажу» в селе практически нет. Их активно скупают уставшие от жизни в мегаполисах горожане – места-то здесь благодатные, с знаменитыми воронежскими чернозёмами, привлекательные не только для земледелия и садоводства. Потихоньку появляются рабочие места и не только в восстанавливающем свои позиции агросекторе, но и, например, на открывшейся пару лет назад турбазе «Тихие Дивы» на берегу Дона, у подножья знаменитых меловых гор, давших название селу.
Само оно постепенно благоустраивается, приобретая неотъемлемые элементы цивилизации в виде пункта выдачи заказов Ozon, офиса «Мои документы», отделения Сбербанка, асфальтированных и освещённых улиц, облагороженных
местных достопримечательностей – святого источника и других памятных мест. В этом немалая заслуга главы местной администрации Александра Острогожского – настоящего патриота и хозяина села, образцового семьянина и доброго христианина – ко всему прочему алтарника местного Троицкого храма. Побольше бы таких хозяев на земле Русской, глядишь, и победа бы приблизилась! Предлагаю это замечание считать подсказкой, которую, может быть, услышат «где-то там наверху».
Вечерами сельчане иногда собираются вместе, и звучат по улицам то звонкие, то печальные песни: русские, украинские, что никого не удивляет и не настораживает – так было здесь, как говорится, «спокон веков». Здесь в прямом смысле слова не принято выяснять, кто какой национальности и каких политических взглядов придерживается, что, скорее, типично для горожан. Все здесь – односельчане. Даже те, кто приехал из других мест, постепенно впитали местные традиции, обычаи, культуру, язык…
Тут у людей нет неприязни собственно к украинцам, присущей интернет-сообществам, состоящим из взвинченных горожан, где раскручивается основной маховик ненависти.
Есть настороженность, есть определённый страх, есть нормальное желание, чтобы война поскорее закончилась. Но не любой ценой. В селе живут несколько семей с Украины, бежавших с родины от ужасов, которые несёт нынешний киевский режим всем своим гражданам. Ждать, пока сюда придут «освободители», они однозначно не хотят. Беда, что осознали это пока не все… Нет-нет да и услышишь от кого-нибудь, мол, «зачем нам эта война, никому она не нужна, так ведь дружно жили». Я стараюсь не ввязываться в спор по этой теме, имея своё мнение. Пусть определит, кто из нас прав, время. А мы лучше споём…
Я же уверен и точно знаю, что в своей основной массе мои односельчане в случае необходимости дадут отпор «освободителям», встав на защиту Родины. Белогорье чтит и знает своих настоящих героев. Из почти десятитысячного довоенного населения села на фронт ушли практически все мужчины. Сегодня в память тех, кто не вернулся с той войны, в мемориальном парке при въезде в село им стоит памятник и гранитные плиты с фамилиями павших. Их несколько сотен.
Есть среди них и мои однофамильцы, а скорее всего, дальние родственники.
Улица младшего сына
В годы Великой Отечественной войны наше село было под оккупацией и сильно пострадало от бомбёжки на понтонной переправе через Дон в начале июля 1942 года. При его освобождении в январе 1943 года здесь погибло несколько солдат и командиров Красной армии, останки которых похоронены в братской могиле в центре Белогорья. Всего здесь покоятся 224 человека.
Помнят и гордятся местные жители земляком, Героем Советского Союза, командиром танкового взвода лейтенантом Митрофаном Слюсаревым. В бою за деревню Мишино (ныне Воловский район Липецкой области) в июле 1942 года он в составе экипажа танка уничтожил 4 пушки, 2 миномёта и до эскадрона кавалерии противника, позже скончавшись от полученных ран. Его именем названа улица в селе, а в мемориальном парке установлен бюст Герою.
Есть в Белогорье и ещё одна улица, которая носит имя жившего на ней солдата. Кавалер ордена Красной Звезды рядовой Николай Волохов пал в неравном бою в августе 1984 года. Это уже Афганистан. После полученного ранения, подлечившись в Ташкентском госпитале, он подаёт рапорт и снова отправляется «за ленточку», откуда домой вернуться живым ему было не суждено. Коля был младшим из троих детей дружной семьи Волоховых, дом которых и сейчас не пустует.
Его имя вместе с Митрофаном Слюсаревым увековечено и на мраморных досках, что на фасаде школы, где учились воины.
И, к слову, мой отец!
Чтут тут и героев Отечественной войны с Наполеоном. В селе, тогда слободе, проживала семья выходцев из Молдавии Бедряг, среди которых наиболее известен участник суворовского похода в Польшу и Бородинского сражения, сослуживец известного партизана, гусара – ахтырца Дениса Давыдова, полковник Михаил Григорьевич Бедряга, о котором остались письменные воспоминания современников. Его отец, Григорий Васильевич, командовал гусарским Ахтырским полком, а ещё два брата – Николай и Сергей, там служили. Похоронен Михаил Григорьевич в фамильном склепе сельской Преображенской церкви, ныне, увы, не существующей. Без следа исчезла и могила героя. К слову, разорили их не фашистские оккупанты. Зато сегодня на школьном дворе, где некогда находился помещичий дом, семейству отважных Бедряг, давших Родине несколько офицеров, установлен памятный знак из гранитного валуна.
Не посрамили себя белогорьевцы и на этот раз. Несколько десятков мужчин, включая моего соседа Дмитрия, ушли на войну. Одни по повестке из военкомата, другие – добровольно. Дима был добровольцем и «барсом» – воевал в специальном подразделении армейского резерва, где были собраны люди с боевым опытом, а у него за плечами была Чечня. Вернулся он через полгода по окончании контракта, позвякивая медалями, как и прежде, немногословный, хотя и заметно поседевший. Дима по моей просьбе не спеша перебирал в памяти своих сослуживцев, которых больше помнил по позывным, рассказал несколько достойных пера фронтовых историй. А перед тем как далеко за полночь расходиться, взглянув мне в глаза, вдруг выдохнул: «Клянусь, мы не сдали ни пяди земли». Как будто я в этом сомневался!
К слову, о потерях, которые неизбежны в самой победоносной войне. На кладбище села, недалеко от входа, в ноябре прошлого года похоронили мобилизованного на СВО из Белогорья рядового Александра Морозова. Над могилой
воина по этому поводу до сих пор гора цветов и развевается государственный триколор. Других воинских захоронений на сельском погосте я не нашёл.
Но война (простите, СВО) напоминает о себе моим односельчанам не только таким образом. Однажды был, например, пролёт над нашим селом вражеского дрона, который разбудил наиболее чутких жителей Белогорья в полпятого
утра. Судя по съёмке, попавшей на смартфон соседей, это был такой крупный объект, который упал в соседнем селе на здание бывшей фермы, выбив стёкла в соседних домах и посеяв у людей панику, так что не зря Воронежскую область причислили к прифронтовой. О том, что фронт (простите, ЛБС) не так уж далеко, напоминают и пролетающие в небе над селом время от времени вертолёты. К ним в принципе привыкли и уже не реагируют, приезжие снимают на телефон, а кто-то крестит винтокрылые машины. Я тоже делаю так. Это одно из немногого, что мы можем сделать для победы, которая неизбежна, но где-то задерживается…
В чём причина задержки, объяснил мой хороший знакомый Андрей Селиванов – довольно известный в патриотических кругах музыкант, композитор, певец, а может быть, и философ, у которого побывал этим летом в гостях. Он практически безвылазно живёт в сельской местности, на бывших землях Войска Донского, в Прихопёрье, что в соседней Волгоградской области. Андрей с женой несколько лет помогает строить здесь храм, а ещё пишет песни, посвящённые войне (простите, СВО). Но, как он с горечью признался, храм местным жителям, по сути, не нужен. На и так нечастые службы приходят от силы три-четыре еле живые бабушки; а песни, которые должны поднимать
дух солдатам, пока не нашли к ним дорогу в силу бюрократизма и косности совершенно определённых должностных лиц в погонах и галстуках, мол, «неформат».
В одной из своих новых песен Андрей даёт верный ответ на вопрос: «Когда же наступит желанная Победа?», проводя вот такую параллель: «Храмы пустые – души пустые… вы их наполните, люди России?». Помощь в России в трудные годы войн и нашествий всегда ждали от Бога, поэтому народная молитва – очень важный элемент будущей Победы. Она – плод совместных усилий Бога и Его народа, который ещё не утратил историческую память и готов встать на защиту веры и Отечества. Тем более, что всё больше становится очевиден богоборческий, дьявольский характер нынешней украинской власти, объявившей открытое гонение уже не только на русские язык, историю, но уже и на Церковь и Православие, чего не делали даже монголы, Гитлер и Ленин!
Духовная мобилизация общества, пожалуй, основная задача власти и Церкви, которым надо объединить усилия. Не надо только обманывать и держать людей в неведении, подменяя духовность её симулякрами и развращая людей изысканной пошлятиной.
Мы допустили много ошибок, которые необходимо исправить.
Роман Алексеевич ИЛЮЩЕНКО