Братолюбивый нищий, неистовый ревнитель о славе Божией, мистик Огня и Света – все эти эпитеты характеризуют личность преподобного Симеона Нового Богослова. В прошлом году праздновалось тысячелетие кончины святого отца: в честь этого события в Волоской богословской академии в Греции прошла международная конференция, посвящённая его наследию; в ней приняли участие специалисты и профессора из разных стран христианского мира. Однако в русскоязычной среде столь значимая дата не получила, к сожалению, должного освещения. Общецерковная традиция указывает, что преподобный Симеон Новый Богослов скончался 12/25 марта 1022 года.
Святой Симеон Новый Богослов (949–1022) – представитель аскетико-мистической традиции византийского монашества, игумен Студийской обители, затем монастыря святого Маманта в Константинополе и в конце жизни – скита преподобной Марии. В 27 лет, оставив путь госслужбы при дворе, удалился в монастырь в поисках духовного руководства, которое обрёл у преподобного Симеона Благоговейного в Студийской обители.
Церковная традиция наградила его титулом Богослов – наряду с апостолом и евангелистом Иоанном и святым Григорием, епископом Назианза. И это не случайно: преподобный Симеон по глубине своей созерцательной жизни
по праву стоит в одном ряду со своими предшественниками, однако остаётся как бы в их тени. При жизни официальная церковная власть его теснила, притесняли его и братия обители Святого Маманта – одним словом, память о нём старательно стремились вытравить из соборного сознания Церкви. Даже его именование «Новый Богослов» поначалу носило иронично-отрицательный характер: его противники видели в богословии преподобного непонятное для устоявшихся форм византийского Православия дерзновение, граничащее с безумием. Он словно шёл против течения, нарушая оформленный, формализованный уклад монастырской жизни, ставший привычным для многих поколений монахов Студийской обители. Образ жизни святого Симеона и его духовное руководство ставили слишком высокую планку для братии – казалось, он проповедует какие-то новые истины.
Но что «нового» было в богословии преподобного Симеона на самом деле?
По сути, новаторство преподобного Симеона – лишь возвращение к истокам богословской мысли Евангелия и святых отцов первых веков христианства: святой отец говорит о необходимости стяжания Царствия Небесного ещё в земной жизни; о новом Адаме, об обо´жении и души, и плоти; о дыхании Святого Духа и Его всепросвещающей благодати, изменяющей не только душу человека, но и его тело, так что и человек «вохристовывается»: «Он (Бог. – Г.Б.) даровал мне неизреченные блага, всего меня обновив, всего обессмертив и Христом соделав».
Все его писания пронизаны опытом Боговидения, опытом переживания Божественного присутствия, о котором он не мог не говорить, которого не мог сокрыть: «И хотел я молчать (о, если бы я мог!), но страшное чудо возбуждает сердце моё и отверзает осквернённые уста мои. Говорить и писать даже и не хотящего меня заставляет Тот, Кто воссиял ныне в моём мрачном сердце».
Этот опыт выражен многогранно, антиномично, парадоксально. Главный пафос мысли преподобного заключается в следующей идее: Бога возможно познать уже сейчас, в текущей жизни – в Его благодатной силе; видеть её, эту спасающую любовь, слышать и даже таинственно осязать. Именно это стало камнем преткновения для братии и христиан-современников Симеона.
Протопресвитер Иоанн Мейендорф так определял ключевые черты, которыми должен обладать богослов: «Истинным богословом был тот, кто видел и испытал суть своего богословия; и этот духовный опыт полагали принадлежащим не одному лишь интеллекту (хотя интеллект не исключался из восприятия), но и ‟очам духовным, которые позволяли человеку в целом, во всей его полноте – интеллекта, чувства и даже ощущения – войти в соприкосновение с Божественным существованием».
Эти слова с полной уверенностью можно отнести к преподобному Симеону Новому Богослову. Его особое взаимообщение с Богом, ради стяжания которого он брал на себя тяжелейшие аскетические подвиги, было в первую очередь плодом не его усилий, но благодати Святого Духа, о чём он неоднократно свидетельствует в своих писаниях, облекая свои прозрения в дивные метафорические выражения.
В его богословии прослеживается несколько основных тем: он пишет о покаянии и плаче сокрушенной личности, осознающей свою греховность; о том, как этот плач покаяния постепенно переходит в плач радости и умилостивления, после чего подвижник малопомалу восходит к созерцанию Бога в Таинстве Евхаристии, а затем и в видениях Света – нетварного, как позже о нём скажет святитель Григорий Палама, который был знаком с учением святого. Бог для преподобного Симеона – это Свет, Огонь, Пламя, Солнце, Молния, увидеть которые сподобляются лишь воспринявшие благодать Святого Духа. Богословствовать и совершать Таинство Евхаристии, считал преподобный, может лишь тот, кто стяжал благодать и ежедневно проводит время в очищении сердца через покаяние. Его учение сыграло ключевую роль в развитии монашества на Афоне, предопределив традицию исихазма и богословские споры о природе Фаворского света в XIV в.
Преподобный Симеон был человеком, который не побоялся коснуться Бога «духовными руками» – и которого Бог в ответ коснулся Своей любовью.
Вся его жизнь была жертвой, которую он положил на алтарь священнослужения во имя спасения себя и своих братьев. Каждый день он служил литургию и причащался Христовых Таин – на протяжении пятидесяти с лишним
лет. Итоги его духовного пути подводятся в Божественных гимнах – одном из самых уникальных произведений святоотеческой литературы, представляющем собой автобиографию, в которой автор очень живым и вместе
с тем интимным языком в стихотворной форме даёт возможность познакомиться со своими мистическими откровениями, богословскими воззрениями и учением. В них раскрывается и глубина его личности, и высота его подвига, и та предельная, искренняя любовь, которой он любил Бога: «Я хочу умереть из-за любви (к Нему), зная, что я не умру».
Авва Симеон звал за собой всех неравнодушных к стяжанию святости и обожения тысячу лет назад – продолжает он это дело и сейчас, через свои писания: богословские, огласительные и нравственные слова, послания, благодарения, ёмкие сотницы и гимны.
Его эпистолярное наследие обширно и богодухновенно: он пишет о том, что познал на собственном опыте, – чуткий читатель ощущает это и доверяет словам святого. Хочется пожелать всем жаждущим видения Света во мраке
жизни прийти к его созерцанию вместе с этим прекрасным Световидцем, Божественным Симеоном.
Герман БОНДИН