9 февраля 1783 г. 240 лет назад РОДИЛСЯ Василий Андреевич ЖУКОВСКИЙ
Для современников баллады Жуковского были в новинку: такого не слышала русская речь. Кажется, надмирный её источник засветился, засверкал, заиграл по-новому, сам не ожидая млечных струй новой речи.
Жуковский фактически ввёл балладу (пусть и не столь строго определяется жанр в различных толкованиях) в русский оборот, представив то, что ранее не звучало, открыв врата будущим поэтическим токам.
«Людмила», базируясь на реальности, конкретна, и высотою своего стиха словно мерцает голубоватым небесным цветом, испуская световые лучи в пространство, облучая читателей больше двух веков.
«Ахилл», горящий неистовством античной распри; герой, заключённый в капсулу мифа, творящего мир по-своему; русский Ахилл, предваряющий собою многие словесные векторы будущего.
«Светлана» – такая домашне-лёгкая, насыщенно-плотная, страшная и напевная одновременно… Перлы, рассыпанные Жуковским, сверкали ярко. Тут не жемчуг, тут высверки алмазных граней.
«Сельское кладбище» знаменует рождение элегии порусски. Не существовавшая до того, она сразу обретает размах, объём, плотность, величие. Если вдуматься, основная линия всей поэзии вообще – элегическая. Ведь тема тем поэзии – из главнейших – время, его движение, его возможности видоизменять человека. И мы, бродя по сельскому кладбищу, и сегодня, двести лет спустя, найдём много могил, в надписи на которых стоит вчитаться.
Звучит тайной «Невыразимое», и поэт, так живший языком и в языке, вынужден был констатировать его малость в сравнении с нескончаемыми гранями природы. Гениальный физик Нильс Бор говорил: «Я атеист, но, когда глубоко погружаешься в недра физической реальности, непроизвольно чувствуешь одухотворяющее начало».
Невыразимая высота невыразимых мерцаний, наполняющая шедевр Жуковского, работает и ныне, свидетельствуя о певце, творившем на русском языке, в недрах русского общего мифа-мира:
Что наш язык земной пред дивною природой?
С какой небрежною и лёгкою свободой
Она рассыпала повсюду красоту
И разновидное с единством согласила!
Но где, какая кисть её изобразила?
Едва-едва одну её черту
С усилием поймать удастся вдохновенью...
Но льзя ли в мёртвое живое передать?
Кто мог создание в словах пересоздать?
Невыразимое подвластно ль выраженью?..
Александр Львович
БАЛТИН