5 сентября 1817 г. 205 лет назад РОДИЛСЯ Алексей Константинович ТОЛСТОЙ
Колокольчики мои,
Цветики степные!
Что глядите на меня,
Тёмно-голубые?
И о чём звените вы
В день весёлый мая,
Средь некошеной травы
Головой качая?
Нежность и грусть этих стихов Алексея Константиновича Толстого, объединённые тонкой мелодикой стиха, раскрываются подлинными колоколами вечности, символизируя жизнь, где растопчут ваши мечты, надежды, где все зависимы от неизвестных сил и каждый испытает это на себе.
А.К. Толстой – поэт разнообразный, но никогда не изменяющий строгой мелодике и жёстким формулам мастерства. История, песня, баллада, романс, интимная лирика, философские раздумья – крепчайший взвар всех возможных тем и жанров составляет собрание его стихотворений.
Мотивы разочарования – пустого дома – уравновешиваются в недрах творчества Толстого великолепием поэтического строя и стоического отношения к реальности.
«Князь Серебряный» погружал в атмосферу времени, настолько далёкого и от девятнадцатого века, и от двадцатого, что колорит, созданный и воссозданный А.К. Толстым, завораживал.
Обилие деталей, собираемых в волшебные ёмкости страниц, превосходило, казалось, современность. И действие, захватывающее невероятно, и переживания героев не позволяли оторваться от книги. Мистический элемент был присущ графу Толстому. Это в его поэзии ярче всего сказалось в «Драконе», живописанном звонкими и звучными терцинами, сквозь которые прорастают как будто потусторонние картины…
Но и в таких привычных напевах, связанных с цветиками степными, ощущается нечто, словно просвечивающее сквозь печаль, разлитую в стихотворении.
И снова возникает проза – мистическая и таинственная, базирующаяся на сказках и легендах, прекрасно сделанная, завораживающая, не позволяющая оторваться, – пока не доберёшься до конца.
А вот мистические струи словно приподнимают, играя златой небесной синевой, в восьмистишии, посвящённом Мадонне Рафаэля:
Склоняся к юному Христу,
Его Мария осенила,
Любовь небесная затмила
Её земную красоту.
А он, в прозрении глубоком,
Уже вступая с миром в бой,
Глядит вперёд – и ясным оком
Голгофу видит пред собой.
Здесь соприродность дара Толстого небесной тайне очевидна. Надмирная сущность слова была открыта ему, и запредельная отчизна входила какой-то частью в поэзию Толстого, часто являвшую собой откровение:
Меня, во мраке и в пыли
Досель влачившего оковы,
Любови крылья вознесли
В отчизну пламени и слова.
…Та же тайна покрывает и хрестоматийное, ставшее знаменитым романсом стихотворение. Покрывает великолепной вуалью той поэтической силы и подлинности, которой отмечено всё, созданное А. Толстым.
Александр Львович
БАЛТИН