В 2006 году по благословению митрополита Симферопольского и Крымского Лазаря мы с отцом Максимом Усенко отправились с большой иконой и частицей мощей святителя и исповедника Луки в благословенную Элладу. Вскоре отец Максим по семейным обстоятельствам должен был вернуться домой, а я остался ещё примерно на месяц.
В это время меня с частицей мощей и иконой святителя возили по монастырям и храмам Северной Греции. Почти каждый день мы служили литургию и молебны, духовенство и народ с благоговением прикладывались к иконе и мощам дивного угодника Божия, но в непрестанном круговороте событий и передвижений я порой не успевал понять, где нахожусь. А главное, то и дело оказывался в таких местах, где меня окружали одни греки, и я ни слова не понимал из того, что они говорят, а они не понимали того, что говорю я. Ну или понимали с большим трудом.
И вот в один из таких дней мы едем по живописной местности, проезжаем какие-то сёла, рощи и фермы, поднимаемся всё выше в гору по извилистым грунтовым дорогам, и в какой-то момент один из греков оборачивается и радостно возглашает: «Олимпус!» И рукой ещё так взмахивает, мол, огого! Ну и я в ответ тоже так радостно и понимающе отвечаю ему: «Нэ, нэ!» (то есть «да, да» по-гречески), хоть на самом деле вообще не понимаю, при чём тут Олимп и почему мне именно сейчас нужно радоваться. Просто я привык, что греки очень эмоциональный народ: не желая признавать, что ты по-гречески не понимаешь, начинают весьма экспансивно и многословно делиться своей радостью.
Так что я, в конце концов, просто стал «радоваться с радующимися», как заповедал апостол, не вникая, да и не имея порой возможности вникнуть в причину их радости. Ведь как раз именно в эту очередную поездку по Северной Греции получилось так, что совершенно никто уже из сопровождавших меня не знал русского языка, а я совершенно не знал греческого, кроме каких-то отдельных слов и фраз вроде «Апо потэ инэ о наос?», то есть «Когда был построен этот храм?».
Итак: «Олимпус!» и «Нэ, нэ!» А дальше ещё с полчаса пути всё выше по извилистым и крутым дорогам, и мы оказались в старинном, прекрасно отреставрированном и действующем монастыре Агиос Триадос, то есть в монастыре Святой Троицы. Привечал нас священноархимандрит монастыря и правящий архиепископ этой местности – митрополит Василий.
Икону и мощи святителя монахи поместили в алтаре главного храма, меня устроили в уютной одноместной келье, и начались «праздничные будни», когда мы каждое утро выезжали в окрестные селения и монастыри для торжественных служб и поклонения мощам святителя Луки, которого и тогда уже в Греции почитали как Вселенского святого.
И вот в один из июльских дней (помню, стояла страшная жара) мы приехали в небольшой древний монастырь, стоящий на невысокой горе, с которой открывался великолепный вид на долину и расположенный в ней небольшой городок Элассон. Послужили литургию, как водится, посидели в архондарике за традиционным греческим угощением, а потом меня отвели в уединённую прохладную комнату, где я, по ироничному замечанию А.П. Чехова, «дал волю своему таланту, то есть лёг спать»…
Проснулся я примерно через час. В монастыре царила обычная для полуденной сиесты тишина. Только цикады трещали нещадно. Я ещё раз сходил в древний храм, украшенный фресками четырнадцатого века, постоял, помолился в прохладной тишине, прислушиваясь к светлым мыслям, которые навевала сама обстановка этого намоленного святого места.
Под вечер прибыл в монастырь владыка Василий. Стоя у обрыва скалы и указывая рукой, он провёл заочную экскурсию по городку, после чего мы на машинах спустились вниз и вскоре подъехали к выстроенному в русском стиле современному храму.
И вот тут греки пришли прямо-таки в неистовое, хоть и благочестивое веселье и всё указывали мне на изображение какого-то святого. Подвели меня к ковчежцу с частицей его мощей и всё повторяли радостно, заглядывая
в глаза: «Агиос Арсениос, агиос Арсениос!» И я по обыкновению радовался вместе с ними, но хоть и понимал, что меня специально привезли в этот храм и специально показывают икону и дают приложиться к мощам, но
к стыду своему совершенно не понимал, в чём именно состоит эта «особенность» и почему я должен как-то особенно радоваться. Но радовался от души. Да с греками и невозможно не радоваться, если они радуются. Такой уж это народ. Словом, мы порадовались вместе, поумилялись вволю, а напоследок они мне подарили икону этого самого святого. Мы снова отправились восвояси, то есть в тот самый монастырь, в котором я обитал уже несколько дней.
И вот, представьте себе, только в третий или четвёртый день до меня дошло, что монастырь этот находится на легендарной горе Олимп, и греки пытались до меня – дурня – всякий раз донести простую мысль, что мы едем сейчас не куданибудь, а на сам Олимп! Здесь, конечно, надо пояснить, что гора Олимп известна в Греции не только как обиталище мифических «богов», но и тем, что с древности обживалась православными монахами, обрастала монастырями, некоторые из которых до сих пор действуют.
В тот вечер, вернувшись с очередных торжеств, я оказался в любопытном месте, а именно – в редакции православного издания, которая размещалась в этом самом монастыре. А для меня это было в диковинку. Наши русские монастыри тогда ещё только восстанавливались и большей частью представляли собой большую стройку со всеми вытекающими последствиями. Ни о какой издательской и просветительской деятельности там зачастую не могло быть и речи. А вот греки, как оказалось, этот «строительный бум» пережили за четверть века до нас, и теперь даже в небольших монастырях братия, как правило, в той или иной степени вовлечена в просветительскую деятельность. Именно это мне было удивительно и странно, но и радостно видеть. Удивлял и уровень технической оснащённости этой малой редакции, как и вообще неожиданное сочетание древности и современности в монастыре, причём сочетание весьма гармоничное. Компьютеры, интернет, телефонная связь (тогда «мобилки» ещё не были в ходу) и даже горячая вода – словом, все атрибуты современной комфортной жизни присутствовали в этом древнем горном монастыре. И всем этим (надо отдать должное) греки как-то умели не злоупотреблять, а пользоваться благоразумно и сдержанно. Думаю, и нам в этом смысле есть чему у них поучиться. Но я отвлёкся...
Итак, один из монахов по благословению настоятеля позвал меня ознакомиться с работой редакции того самого издания. И вот среди прочего кое-как, «на пальцах», грек стал мне объяснять, что тот святой, у которого мы «гостили сегодня», – это святитель Арсений Элассонский.
Если коротко, то история его жизни такова. Родился и вырос он в XVI веке в Греции, где получил прекрасное духовное образование и некоторое время был епископом Элассонским. После смерти царя Иоанна Грозного из России в Константинополь были присланы богатые дары за упокой души почившего.
В 1585 году в составе «благодарственной» делегации Арсений Элассонский был послан патриархом Константинопольским Феолиптом II в Москву. На обратном пути он по просьбе Львовского православного братства возглавил их общину и оставался в этом звании два года. Между прочим, в это время он «к научению многоименитому Российскому роду» составил грамматику «еллинославянского языка».
В 1588 году Арсений Элассонский с новым патриархом Константинопольским Иеремией II снова отправился в Москву, где участвовал в переговорах, а затем и в возведении на патриаршую кафедру митрополита Иова. После этого митрополит Арсений остался жить в пределах Московии и волею судеб стал непосредственным свидетелем и участником всех основных событий Смутного времени.
В какой-то момент он оказался запертым в московском Кремле во время осады его поляками и в самый мучительный, тяжкий момент сподобился посещения преподобным Сергием Радонежским, который обрадовал святителя вестью, что по молитвам Божией Матери Русь будет спасена. В конце концов, епископ Арсений Элассонский с иконой Владимирской Божией Матери встречал ополчение Минина и Пожарского, входящего в Кремль с другой – Казанской иконой. Вот уж воистину: «Милость и истина сретостеся, радость и мир облобызастася» (Пс. 84, 11).
Я к стыду своему ничего не знал о митрополите Арсении, и большую часть того, о чём рассказываю теперь, узнал позже, но тогда в монастыре греческий монах буквально «в картинках» (запустив на компьютере диск) кое-как объяснил мне, что дни свои святитель Арсений закончил митрополитом Суздальским и был погребён в России. Несколько лет назад, после долгих переговоров и согласований, при посредничестве нынешнего патриарха Кирилла, удалось договориться с музеем-заповедником об открытии мощей митрополита Арсения и передаче частицы его мощей грекам.
В Элассоне, как я понял, даже был специально выстроен храм, посвящённый этому святому, и в этом храме приготовлен ковчег для частицы мощей.
В 2005 году с большой торжественностью и благоговением, с соблюдением всех необходимых правил и предписаний мощи этого нашего общего греческого и русского святого были извлечены из склепа и помещены в специальную
раку. В торжествах принимали участие митрополит Владимирский и Суздальский Евлогий и митрополит Элассонский Василий, после чего самим патриархом Алексием II частица мощей святителя Арсения Элассонского торжественно была передана Элладской Церкви.
Такая удивительная история встречи с русским святым в благословенной Элладе произошла в моей жизни пятнадцать лет назад.
Господи, молитвами святителя Элассонского и Суздальского Арсения, помилуй нас!
Священник Димитрий ШИШКИН