4 июня 2016 года в богадельне, что при Вознесенском соборе Самары, отошла ко Господу участник Великой Отечественной войны монахиня Лукина (Полищук). Ей было 93 года. Мы продолжаем публикацию историй из её жизни.
Тайна неопалимого огня
Господь сберёг меня в пламени Великой Отечественной войны. Но и в мирной моей жизни происходили события, когда по молитве вещественный огонь таинственным образом «терял естества чин». Чудо было в том, что Господь спасал в ситуациях верной смерти.
Первая история произошла в то время, когда наша семья проживала в Куйбышевском районе Самары. У соседей по даче, Василия Осиповича и Екатерины Ефимовны Суворовых, людей очень набожных, внезапно умерла совсем молодая дочь Александра. Мы, женщины, обмыли покойницу, одели, положили в гроб. И я приступила к чтению Псалтыри.
Гроб стоял в большой комнате. Рядом на столе – зажжённая лампада, полная масла, а также зажжённые свечи в подсвечнике. Через некоторое время я по просьбе хозяйки ушла на кухню – помогать готовить поминальные пироги. Чтение Псалтыри продолжила одна из четырёх женщин, которые всё это время молча сидели на диване.
Когда пироги были готовы, я вымыла руки и вернулась в комнату, чтобы продолжить чтение Псалтыри. И здесь я увидела то, от чего пришла в трепет. Все женщины мирно дремали на диване. А на столе стояли… обуглившиеся лампада и подсвечник. Стол был почти полностью сгоревшим, в его центре зияла чёрная дыра. Но что мне тогда особенно запомнилось – бумажные венки, которые стояли впритык у стола, совершенно не пострадали от огня.
Случившееся не поддавалось обычному объяснению. В том, что возник пожар от упавшей, к примеру, свечи, ничего необычного не было. Но почему огонь не распространился по комнате? Почему вообще не было дыма и гари? Как могли не заметить такой сильный огонь женщины, находившиеся в комнате? Почему они все уснули? И кто погасил пламя?
Причины этого чудесного события, на мой взгляд, такие. Эта семья была глубоко верующей. Смерть дочери родители восприняли как волю Божию и смиренно ей покорились. В этот день в наших молитвах славился Господь, Богородица, читалась Псалтырь. Поэтому Бог и не допустил беды.
Грибная история
С мужем мы решили выехать на машине в лес за опятами. Грибов в ту осень было много. А буквально накануне незнакомая старушка уговорила меня купить у неё ведро опят. Предлагая грибы, бабушка плакала, говорила, что ей очень нужны деньги. Из сострадания к ней я и купила те грибы.
Варить их начала утром следующего дня. Поставила большую кастрюлю на огонь, повернула ручку газовой плиты на полную мощность. В это время как раз и приехала за нами машина с грибниками. Забегала я, засуетилась сборами – так и уехала, не выключив газ.
В лесу грибов было много. За целый день мы с мужем собрали 17 корзин. И только вечером, когда стали собираться в обратный путь, я вспомнила про невыключенный газ. Ощутив леденящий страх, я ухватилась за фронтовое правило – начала читать молитву «Живый в помощи Вышнего».
…Когда мы въехали в город, я тихонько, чтобы никто не услышал, рассказала мужу о грибах на газовой плите. Он побледнел, перекрестился. Выйдя из машины, я быстро пошла к дому. И… не увидела ни обгоревшего здания, ни толпы людей, ни пожарных машин. Господи, слава Тебе!!
Вошла в квартиру – и бегом на кухню. Сильное пламя гудело-вырывалось из газовой горелки. Алюминиевая кастрюля была раскалена и совершенно пуста. В квартире же не было никакого запаха.
Я долго размышляла над этой невероятной историей. Господь сжалился надо мной, наверное, за то, что я сжалилась над бедной бабушкой, которая очень нуждалась в деньгах. «Милостивые помилованы будут» – Господь верен в Своих словах.
Встреча на кладбище
Всё доброе в жизни я получала по молитве к Господу, Пресвятой Богородице, святым. Но при этом много раз замечала, что Господь более скоропослушлив на молитву о ближних и дальних, о тех, кто рядом – скорбящих, несчастных, униженных!
Расскажу историю, полную мистического содержания и славы Божией.
…Моего сына Владимира призвали в ряды Советской армии. Служить он попал в погранвойска, в воинскую часть, дислоцированную в Азербайджане, на побережье Каспийского моря. Его командир майор Каменев был доволен службой сына, о чём и сообщил в письме нам, родителям. Завязалась переписка. Она продолжалась и после того, как, отслужив, сын вернулся домой. Все эти годы я молилась о семье Каменевых – Василии Капитоновиче, Елене Тимофеевне и их дочерях Галине и Светлане.
Вскоре Азербайджан стал независимым государством, а семья Каменевых – беженцами. Не имея нигде в бывшем СССР своего угла, они приехали в Самару. Как могла, я оказывала им поддержку. Господь призрел на эту порядочную, трудолюбивую семью, и Каменевы быстро встали на ноги.
Казалось, что все трудности у них уже позади, но 6 мая 1995 года от сердечной недостаточности внезапно умирает Елена Тимофеевна. Помню, это был день светлой Пасхальной седмицы, а также память великомученика Георгия Победоносца.
…Прошло три года. После Божественной литургии и панихиды по усопшим в Вознесенском соборе я вместе с Каменевыми на их новенькой «Волге» поехала на кладбище «Рубежное» к усопшей рабе Божией Елене. Машиной управлял зять Василия Капитоновича Владимир Корнев.
Могила Елены Тимофеевны находилась на 10-й линии, у края дороги. Мы возложили на могильный холмик цветы, зажгли свечи. И начали молиться. Но не успели допеть литию, как Василий Капитонович внезапно рухнул на землю, по его телу прошла судорога, на губах выступила пена. Ещё через несколько секунд он вытянулся и замер – бездыханный.
Галина и Света сначала закричали от испуга, а потом зарыдали. Преодолев растерянность и овладев собой, я начала громко молиться, просила Господа Иисуса Христа и Пресвятую Богородицу спасти, вернуть к жизни Василия Капитоновича. Не помню, как долго я молилась, только вдруг увидела, как к нам быстро приближается женщина в чёрном платочке, в обычной одежде. На вид ей было около пятидесяти лет. Необыкновенным было её лицо, сияющее, доброе, участливое. Меня поразило то, как двигалась она – не по тропинке, а напрямую – через могильные ограды, кусты и деревья. Тут я поняла, что незнакомка не идёт, а плывёт по воздуху. Она легко вошла в нашу ограду и, остановившись рядом со мной, участливо спросила: «Что нужно?».
Растерявшись, я невпопад стала объяснять ситуацию, а потом спросила, нет ли у неё лекарства от серд-ца? Она кротко ответила: «Лекарства у меня нет. А помощь – вот она» и указала рукой на дорогу, по которой двигалась машина УАЗ, такие раньше использовались под кареты скорой помощи. Больше я ничего не успела ей сказать, на наших глазах добрая женщина вдруг растаяла в воздухе.
Из машины тем временем вышли шесть молодых, интеллигентного вида мужчин. Они подняли и вынесли Василия Капитоновича на дорогу. Один из них вытер пену с его губ и стал вдыхать в лёгкие методом «рот в рот» воздух. Так продолжалось около двух минут. Видя, что признаков жизни нет, молодой человек вынул из лацкана своего пиджака иголку и начал несильно колоть лицо умершего – нос, щёки, лоб, подбородок, а потом пальцы рук. Когда уколол мизинец, Василий Капитоновича вскрикнул от боли и открыл глаза. «Врач» сразу поднялся с колен, вынул сотовый телефон и позвонил на станцию скорой помощи. Представился он директором кладбища «Рубежное» и властно потребовал немедленно прислать карету скорой помощи на 10-ю линию. Закончив разговор, он доверительно мне шепнул: «Никакой я не директор, но иначе к вам бы сюда не приехали». Я не успела даже имена спросить у этих молодых людей, они быстро сели в машину и уехали. А вскоре к нам уже подкатила скорая помощь.
Василий Капитонович болел недолго. Выйдя из больницы, он исповедался и причастился Святых Христовых Таин. С тех пор прошло уже 13 лет и, слава Богу, офицер-ветеран здоров. В этой необыкновенной истории много неразгаданного. Кто была эта женщина? Мне думается, что помогла нам святая Ксения Петербургская.
Эта история укрепила меня и моих близких в вере. Господь рядом, Он слышит всякую молитву, всякую просьбу! Важно всегда полагаться на Господа, призывать Его святое имя.
Неюбилейная речь
Когда приближался юбилей – 50-летие Октября, были намечены грандиозные мероприятия. В Куйбышеве всем заводам, фабрикам, учреждениям и, конечно же, школам были спущены из обкома КПСС особые задания.
Мне как старшему завучу 105-й школы было поручено провести мероприятие, «достойное великого Октября». На педагогическом совете школы было решено, что таким мероприятием будет поездка-поход по боевому пути героического 46-го женского Таманского авиационного полка, имя которого носила наша школа.
В поездку отправились учащиеся 7-9 классов – всего пятьдесят человек. Главная задача состояла в том, чтобы собрать дополнительный материал о героях-лётчицах для школьного музея боевой славы.
Тогда же и произошёл памятный случай. В станице Пашковской на могилу Героя Советского Союза Дуси Носаль наши подростки принесли полевые цветы. Вместе с ними к монументу подошёл и наш водитель Павел Петрович Рошальский. Он сказал: «Прими, Дуся, цветы от бывшего узника Бухенвальдского концлагеря».
С той минуты дети уже не отходили от Павла Петровича, который охотно делился воспоминаниями о своём пребывании в концлагере. Вернувшись в Куйбышев, дети взахлёб рассказывали в школе «об открытии» ими интереснейшего человека – водителя городского АТК Павла Петровича Рошальского.
Когда мне вскоре пришлось выступать с докладом на конференции, посвящённой военно-патриотической работе школ городов Поволжья, я добрым словом вспомнила о Рошальском.
Конференция проходила в окружном Доме офицеров, её участниками были несколько сотен человек. Помню, не успела я закончить доклад, как услышала слова из президиума: «Слово предоставляется Рошальскому Павлу Петровичу».
Удивлённый, Рошальский медленно поднялся со своего места в зале, укоризненно посмотрел на меня и пошёл к трибуне. А зал в это время бурно ему аплодировал. Засмущавшись ещё больше, Павел Петрович долго откашливался, видно, собирался с мыслями.
Конечно, если бы выступление бывшего узника Бухенвальда было запланировано на конференции, ему бы заблаговременно подготовили «идейно выдержанный» доклад. Но пути Господни неисповедимы. То, что произошло в следующую минуту, было уже волею не человека, а Бога.
От волнения рассказ Рошальского состоял вперемежку из русских и украинских слов. Он вспомнил начало войны, Брестскую крепость, где служил на военном аэродроме:
«В субботу 21 июня вси наши ахвицеры уихалы до жинок, – волнуясь, заговорил он. – Ни одного ахвицера в казарме не було. На аэродроме стоялы только тры самолёта в разобранном виде. Шасси валялись в стороне, фюзеляжи – в ангаре.
И вот ночь. Вдруг гроза, удар за ударом. Потим яркий свет. Повылиталы окна. Я вскочил, успел надеть подштанники. И поняв, шо то вже вийна. После чого с гвинтивкою в руках выскочив в окно, побежал до аэродрома и забрався на стог сина. Решил отстреливаться до конца. Но тут он снова вдарыв. Сино запалилось, а я потеряв сознание…»
Зал притих. Рассказ Рошальского слушали с огромным напряжением. Люди впервые услышали о начале войне информацию, в корне отличающуюся от официальной. Почувствовав внимание зала, Павел Петрович приободрился. Но только он начал «обобщать», говорить о том, что в самый канун войны в Брестской крепости царила безпечность и разболтанность, как из-за стола президиума поднялся генерал-майор в запасе Б. и властно произнёс: «Ваше время, товарищ Рошальский, закончилось». Генерал-запасник был в то время председателем собрания офицерской чести Приволжского военного округа.
Сердце моё сжалось от предчувствия беды. Но ещё продолжались выступления участников конференции. По её итогам меня даже наградили почётной грамотой – так были оценены заслуги 105-й школы в военно-патриотическом воспитании учащихся.
Но едва конференция закончилась, ко мне подошла знакомая учительница и сказала: «Вас просят остаться». Когда зал опустел, к нам с Рошальским подошёл генерал Б. и сказал: «За попытку срыва конференции, за провокацию и антисоветские высказывания вы задержаны».
– У вас есть санкция прокурора о задержании? – поинтересовалась я.
– Вы задерживаетесь на 72 часа, после чего будете арестованы и преданы суду, – сухо заявил генерал.
«Господи, спаси нас и помилуй!» – прошептала я.
Генерал тем временем направился в кабинет начальника Дома офицеров и стал названивать своему начальству. Воспользовавшись моментом, Павел Петрович забежал в соседний кабинет и позвонил начальнику автотранспортной колонны, сообщив о нашем задержании.
«Господи, в чём же мы виноваты, – думала я. – Павел Петрович сказал правду, и я, будучи фронтовиком, полностью подтверждаю его слова».
Потянулись то-
мительные минуты. Генерал с видом победителя ходил по вестибюлю, ожидая, когда приедут конвоиры, чтобы препроводить нас
в кутузку. Так прошло около часа. Всё это время я молилась Господу, Пресвятой Богородице, призывала Их встать на защиту правды.
Неожиданно дверь распахнулась, и в сопровождении нескольких человек к нам подошёл второй секретарь обкома партии. Перебивая генерала-запасника, он сказал: «Освободить немедленно: Рошальский – член райкома партии Кировского района». И уже неофициально добавил: «Павел Петрович – друг нашего первого секретаря обкома».
Перед нами извинились. «Допущена ошибка», – кратко объяснили мне и Рошальскому.
«Господи, благодарю Тебя!» – вырвалось у меня.
Послесловие
Считаю необходимым сообщить читателю о некоторых фактах биографии инокини Лукины.
Великую Отечественную войну Лидия Васильевна закончила в 1945 году старшиной подъёмного состава. Награждена двумя орденами Отечественной войны – первой и второй степени, десятью медалями.
Лидия Васильевна вышла замуж за солдата-фронтовика Павла Полищука, с которым она познакомилась в самом начале войны. Павел служил авиационным стрелком-радистом в одной из частей Донского фронта. Каждый день получала от него юная Лида солдатские письма-треугольники.
С 1951 года она в Куйбышеве, преподаёт в школах города русский язык и литературу. Была завучем, позднее директором школы. Неоднократно её избирали председателем союза учителей Куйбышевского района города. В системе народного образования Лидия Васильевна проработала 42 года.
Выйдя на пенсию, по благословению протоиерея Иоанна Гончарова она ещё 10 лет преподавала в 129-й школе Самары необычный для того времени предмет – историю православной культуры. Рассказывала детям не только о выдающихся деятелях государства, о подвигах фронтовиков, но и о том, что возвышало, облагораживало лучших сынов Отечества, – о вере в Бога. По тем временам для учителя это был нравственный подвиг. И что удивительно, никто из взрослых на неё ни разу не донёс. Наверное, потому, что дети очень любили свою учительницу. Необычные уроки христианской нравственности и морали преображали детей. Впоследствии многие из тех мальчиков и девочек нашли дорогу к храму. Для неё это было великим утешением.
Все эти годы Лидия Васильевна не оставляла мечты стать монахиней. В 2003 году архиепископ Сергий благословил её на иноческий постриг. С тех пор матушка Лукина жила в богадельне при Свято-Вознесенском соборе Самары. Она очень любила свой храм. Здесь она имела возможность больше молиться Богу – за себя, за людей, за свою Родину.
Настоятель протоиерей Александр Урывский говорил, что матушка – незаменимая церковная общественница. Без неё не обходилась подготовка собора к православным праздникам. Как-то выяснилось, что душевнее матушки Лукины никто не напишет поздравление ко дню именин священно- и церковнослужителей.
С весны у матушки Лукины появлялись дополнительные хлопоты: возле богадельни она вскапывала землю, высаживала цветы, старательно за ними ухаживала. И всё лето люди любовались георгинами, гладиолусами, астрами, розами и даже библейской травой иссопом. Осенью букеты несли в храм – к празднику Воздвижения Креста Господня. После освящения каждому прихожанину вручался цветок, выращенный неутомимой труженицей матушкой Лукиной.
Текст подготовил
Олег Иванович Бедула