Преподаватель богословской академии и православной семинарии в Варшаве протоиерей Артур Алексеюк служит на миссионерском приходе и искренне радуется тому, что несколько сотен его прихожан – образованные молодые люди.
Христианские конфессии в Польше выступают единым фронтом против секуляризации, а последствия коронавирусных ограничений – главная проблема Православной Церкви в стране. О чём разговаривают православные поляки после богослужения, почему отец Артур не спешит принимать в Церковь католиков – об этом и многом другом наша беседа.
– Отец Артур, как у вас появилась мысль стать православным священником?
– Я родился в православной семье, в Дрогичине, на востоке Польши. Там сильная православная традиция. Но по поводу принятия священного сана – сложный вопрос. Когда я поступил в Варшавскую семинарию, то уже оканчивал Варшавский политехнический институт, факультет биокибернетики и биомедицинской инженерии. Мыслей стать священником у меня тогда не было вообще. Но когда я во время учёбы в вузе начал читать отцов Церкви, а также современных православных богословов, то постепенно стал задумываться о получении духовного образования. Это было в конце 1990-х годов.
У меня были хорошие успехи в учёбе, поэтому ещё до окончания вуза появились серьёзные предложения по работе в западных компаниях по производству медицинского оборудования. Но я решил поступить в семинарию! Некоторые мои друзья считали, что я сошёл с ума. Странно, но я соглашался с ними. Ибо не мог и до сих пор не могу объяснить этого решения логически. Просто так случилось! Сделал выбор сердцем. Поступил в Варшавскую богословскую академию. В 2006 году митрополит Савва рукоположил меня в священника. Вот с того времени я и служу в часовне священномученика Григория (Перадзе).
В 2012-м защитил докторскую работу о православном нравственном богословии в сфере биоэтики. Сейчас пишу докторскую диссертацию по педагогике. Ещё являюсь членом Центрального комитета Всемирного Совета Церквей и нескольких научных сообществ в Польше, например, Польского биоэтического сообщества. Вот как круто изменилась моя жизнь после принятия сана.
– Насколько большой у вас приход и как выглядит портрет типичного прихожанина?
– Приход небольшой. Это «филиальный» приход кафедрального собора Варшавы в честь святой равноапостольной Марии Магдалины. В наш храм приходит 200–300 человек. В основном это молодые люди, а если быть более точным, молодые супруги и студенты. Пожилых людей немного. Это связано с тем, что наш приход польскоязычный, т. е. у нас богослужения на польском, а не на церковнославянском языке. Среднее и младшее поколение православных поляков слабо или вообще не понимает церковнославянский язык. Для молодых людей это и вовсе большое препятствие – слушать богослужения и молиться на незнакомом им языке. Лет 30 тому назад, когда в школе русский язык входил в обязательную программу, было совсем по-другому. Сегодня в Польше, кроме людей старшего поколения, церковнославянский и русский язык понимают очень немногие.
– Какова степень ответственности и участия прихожан в жизни общины? Или в большей части эту нагрузку разделяют священники?
– В 2005 году, после открытия прихода (я тогда ещё не был священником), община на собрании приняла решение, что все финансовые потоки должны находиться под совместным контролем священника и Приходского совета. Священник не может самостоятельно принимать решения по финансовым вопросам. Конечно, это не касается литургической и духовной жизни. Если надо что-то сделать на приходе – проблем с помощью от прихожан нет.
Стоит отметить, что у нас все без исключения прихожане работают где-то за пределами церковной структуры. На службу они приходят только по субботам, воскресеньям и в праздники. Поэтому работа с людьми сфокусирована на субботнем и воскресном дне, когда у людей есть время. После литургии мы, как правило, проводим коллективные беседы. Мы с моей матушкой ведём воскресную школу и курсы катехизации. Другой священник читает лекции для взрослых. Он хороший богослов и знаток русской философии. Кстати, пять лет назад я окончил курсы и теперь каждую субботу, по благословению владыки и собственному желанию, оказываю духовно-психологическую помощь. В 2014 году я основал первый в Польше пункт православной пастырской и психологической консультации, который успешно работает до сих пор.
Похоже, я единственный православный священник в Польше, который профессионально оказывает психологическую помощь. Но прежде всего священник, а не психолог. У меня перед глазами довольно много примеров среди католических священников и протестантских пасторов, которые, как мне кажется, потеряли границу между психологией и религией, служением и собственными амбициями. Они более стали психологами, чем священниками, оставили сан и превратились в психотерапевтов.
– С какими проблемами сталкивается сегодня община и вы лично как священник в повседневной жизни?
– Мне кажется, что сегодня самой важной проблемой у людей является проблема веры в Бога. Вторая – кризис доверия человека Богу и ближнему. Из конкретных проблем – сейчас на первом месте COVID-19. Он вошёл в жизнь Церкви. Люди нервничают, потому что боятся заразиться и не понимают, к чему вся эта пандемия и сопутствующие ей неприятности приведут. Некоторые даже боятся причащаться. Из-за риска заражения в храм приходит меньше людей. Мы проводим трансляции богослужений через интернет, но боимся, что можем потерять часть людей после окончания пандемии. А вдруг они останутся дома и не будут ходить в храм в будущем? Некоторые люди спрашивают, можно ли исповедаться по телефону или через интернет. Это большая проблема.
А ещё люди сегодня ставят себе много вопросов из сферы «вера и наука». Для образованных это серьёзный мировоззренческий вызов при выборе в пользу или против религии. В Польше ведутся обстоятельные дискуссии на тему свободы человека. Поэтому мы должны перехватывать повестку и говорить обо всех современных проблемах в духе православной антропологии.
– Как складываются отношения с представителями других конфессий?
– Польша – католическая страна. Согласно официальной статистике, на 2019 год православных здесь всего около полумиллиона человек. Из-за того, что в последние три года за работой приехало в Польшу много украинцев (по некоторым данным, даже более двух миллионов человек), мы в действительности не знаем, сколько православных христиан живёт в нашей стране. Отношения с католиками и другими христианскими исповеданиями у Польской Церкви хорошие. Это выражается в том числе в совместном христианском свидетельстве, особенно нравственном. Мы вместе пытаемся противостоять секуляризации и атеизации жизни общества.
– Ваш храм-часовня посвящён священномученику архимандриту Григорию (Перадзе). Поделитесь историей церкви и выбора небесного покровителя.
– Священномученика Григория нельзя назвать известным святым. Но он связан с Польшей. Современники отмечали, что отец Григорий был очень добр и внимателен к молодым, всегда их поддерживал. Святой Григорий был богословом и церковным учёным. В 1933 он переехал в Варшаву и преподавал на отделении православного богословия Варшавского университета. В мае 1942 года его арестовали и отправили в концлагерь Освенцим, где он был казнён 6 декабря 1942 года, добровольно пойдя на смерть вместо другого заключённого – многодетного отца.
– Когда-то Польская Церковь была частью Русской. Чувствуется ли историческое преемство? Каково отношение православных поляков к России?
– Конечно, чувствуется, особенно в литургической, культурной, обиходной областях жизни Церкви. У православных поляков вы не встретите никаких критических высказываний вроде «Русская духовная и церковная традиция нам чужда!» или «Нам нужно убежать от русского духовного мира!» Но, с другой стороны, и это очень важно, у нас есть также собственная православная традиция. Сейчас Православие в Польше меняет своё лицо. Я замечаю сильные тенденции, которые выражаются в поисках «золотой середины». Православные верующие в Польше прекрасно понимают, что они между Востоком и Западом. Мы живём в стране, где нас меньшинство, но мы идентифицируем себя с достижениями польской культуры и традиции. Мы также духовно тяготеем, скажем так, к русскому Православию, конечно, более, чем к греческому.
Какова наша идентичность? Это важный вопрос. История последних двухсот лет показывает, что часто православных в Польше воспринимали просто как русских. Возник даже такой стереотип, что католик – поляк, православный – русский, а протестант – немец. Но надо сказать, что мы ближе к славянскому миру. И в духовном, и в литургическом плане. Какое сегодня отношение поляков к православным? Нормальное, никакой вражды нет. Многие поляки интересуются Православием и относятся к нему как к важному элементу польской культуры. До коронавирусной эпидемии многие люди ездили в паломничества на Украину и в Россию. В Восточной Польше и в Варшаве в частности проповеди в православных храмах звучат как на польском, так и на русском языках. И это никого не тревожит и никому не мешает.
– Расскажите о самых почитаемых в Польше православных святых, в том числе живших в XX веке.
– Святой, который мне особенно близок, – это священномученик Максим Горлицкий. Он родился в 1886 году в селе Ждыня (юго-восточная Польша), служил в сёлах, где распространялось движение по переходу униатов в Православие. Когда в 1911 году он стал священником, то подвергся гонениям со стороны австро-венгерских властей и неоднократно попадал в тюрьму. С началом Первой мировой войны отец Максим был арестован и обвинён в участии в русском движении.
6 сентября 1914 года без суда и следствия австрийская военная команда расстреляла отца Максима на глазах его беременной жены, отца и односельчан. Последними словами священномученика были: «Да живёт Святое Православие! Да живёт Святая Русь!» Мне близки ещё другие слова святого, которые он высказал, когда был арестован и обвинён в политической активности: «Моя политика – это святое Евангелие». Это также мой личный девиз.
Беседовал
Владимир Вячеславович БАСЕНКОВ