13 сентября 1935 года, 85 лет назад, родился Альберт Анатольевич ЛИХАНОВ
Его называют «самым многодетным отцом России». А ещё – «адвокатом детства», «полпредом сирот». Писатель Альберт ЛИХАНОВ – академик Российской академии образования, президент Международной ассоциации детских фондов и председатель Российского детского фонда. Лауреат Государственной премии РСФСР в области литературы. Лауреат премии Президента России в области образования, премии Правительства России в области культуры...
– Альберт Анатольевич, понимаю, что вопрос не совсем корректный, но кого в вас больше – писателя или общественного деятеля?
– Строго говоря, я никогда не был писателем в классическом понимании этой профессии. Не зарабатывал на жизнь только писательством, гонорарами от книг, сидя за письменным столом на даче. Я же всю жизнь в журналистике, а потом в кресле председателя Детского фонда – командировки, встречи, беготня по инстанциям, заседания, публичные выступления… Как тут разделить «общественную работу» и работу за письменным столом?
Детский фонд, как я думаю, вырос из моей повести «Благие намерения», а повесть стала результатом встречи в редакции кировской газеты, где я тогда работал, с немолодой учительницей – воспитателем школы-интерната в Кирове. Уточню попутно, что это был расцвет второго культа личности в нашей стране – Никиты Хрущёва. Среди его многочисленных завиральных идей была одна совершенно дичайшая – превратить основную массу школ в школы-интернаты. То есть оприходовать всех детей как социалистическую собственность.
– Как это выглядело на практике?
– Пять с половиной дней в неделю ребёнок должен был проводить в школе-интернате – учиться, есть-пить, ночевать, заниматься спортом, делать домашнее задание… В конце недели родители или бабушки-дедушки забирали детей домой на выходные. Подразумевалось, что у родителей высвобождается свободное время для «личной жизни» – кино, театры, чтение, отдых… И как результат «релаксации» – рост производительности труда. Родителей освобождали от забот о собственных детях. Эту функцию брало на себя государство. Дети объявлялись обузой для пап и мам.
Так вот. В редакцию пришла воспитатель школы-интерната и рассказала, что каждую субботу ребята уходят домой, а её класс в полном составе остаётся в интернате, потому что родителей у этих детишек нет. Их передали в школу-интернат из детского дома. 50 сирот и на выходные оставались в казённых стенах. Учительница попросила напечатать её письмо-обращение к жителям Кирова, чтобы они забирали сирот к себе на субботу и воскресенье.
Мы напечатали это письмо в газете. Моему ликованию не было предела – у ворот интерната выстроилась очередь желающих разобрать детей по семьям. Прошёл месяц, другой… И мы стали узнавать, что сирот стали «забывать» забирать на выходные. Взрослые «наигрались» в родителей и «положили игрушки на полку», что было вдвойне жестоко.
С тех пор тема сиротства, обездоленных детей стала основной темой моего творчества.
Я объездил десятки детских домов и интернатов. Написал повесть «Благие намерения». Повесть была отмечена Международной премией имени Максима Горького, по ней сняли фильм, получивший приз в Испании. Эта книга так и осталась одной из важных для меня книг.
– Альберт Анатольевич, вам 85 лет. Серьёзная цифра. Когда вы были юношей, обдумывающим житьё, наверняка моделировали своё будущее. Что сбылось и что не сбылось из того, о чём мечталось?
– Несмотря на то, что я закончил факультет журналистики Уральского государственного университета, никогда не думал ни о какой литературе. Я хотел быть профессиональным журналистом, газетчиком. Признаться, скучал в университете. Хотелось скорее попасть на практическую работу. На первой практике в Комсомольске-на-Амуре я вместо 20 дней пробыл три месяца. 1956 год. В феврале прошёл ХХ съезд партии. Сталина распекали на каждом углу…
Комсомольск-на-Амуре был мощным индустриальным городом. Там делали и делают до сих пор подводные лодки. Оборонное авиастроение… Лагеря заключённых… Реабилитированные… Пришли первые хрущёвские эшелоны молодёжи для дальнейшего освоения Комсомольска-на-Амуре. Мне было очень интересно. Пахал с утра до ночи. Газетная работа была моим главным смыслом.
После окончания университета поехал на родину в Киров. Стал работать в газете. Случилось так, что я приболел. И всего-то три дня, но за это время написал три небольших рассказа. Написал и положил в стол. А через некоторое время меня делают редактором молодёжной газеты. Я оказываюсь на съезде комсомола в Москве. Один из рассказов завёз в журнал «Юность», оставил секретарше в приёмной.
Приезжаю в Киров со съезда. Вдруг звонок из «Юности»: «А мы ваш рассказ печатаем в 10-м номере».
– Это был рассказ «Шагреневая кожа».
– Совершенно верно. Шёл 1962 год. Главный редактор «Юности» Борис Полевой по радио даёт интервью и рассказывает, что 10-й номер журнала посвящён молодым авторам, и – тёплые слова обо мне. Я едва дождался, когда журнал появится в киосках Кирова. Тогда напечататься в «Юности» для провинции было сенсацией.
– Ещё бы! Да и для Москвы тоже.
– Автор сразу становился известен. Остальные два рассказа с некоторыми паузами, но тоже напечатали. Один из них – в журнале «Смена», главным редактором которого я стал спустя годы. «Шагреневую кожу» и два других рассказа напечатали в сборнике участников совещания молодых писателей. Вот тогда мне уже чего-то «писательского» захотелось.
Но серьёзная проза приходит с годами. Когда ты не просто хочешь сделать какой-то сюжет, а добраться до глубин, сказать что-то сокровенное, хотя для нынешней литературы достаточно и сюжета. Современная литература очень отстоит от тех стандартов, которые были предложены нам классиками.
После повести «Благие намерения» я написал ещё несколько вещей, посвящённых развитию этой трагедии, – оставленных, преданных взрослыми детей. Романы «Невинные тайны», «Никто», повести «Свечушка», «Слётки», «Сломанная кукла»...
Но это были даже мои не литературные устремления, а скорее желание крикнуть о бедах детства. Я видел, что ни в жизни, ни в литературе нет глубокого интереса к этой теме. Есть такое важнейшее христианское начало – сострадание. Жалеть самого себя легко. Пожалеть другого тоже легко. Но помочь другому преодолеть тяготы – это уже труд души. Надо понять, на что ты идёшь. Надо служить этой идее. Идея не даёт спать, заставляет страдать, биться за неё. Есть хорошая русская поговорка: ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. Всё это я вкусил в полной мере.
– Пронзительная повесть «Эх вы!..» о мальчишке, покончившем с собой. Это тоже из ваших поездок по детским приютам?
– Это повесть-эпитафия в память о мальчугане Гене Черданцеве из села Карпово Алтайского края. Конкретная судьба сельского мальчишки. Родители пьют по-чёрному. Сломались душевно, но детей плодят. Сын уговаривает их бросить пить. Помогает сёстрам и братишкам из последних сил, но не выдерживает… Знаешь, сколько в России детей кончают жизнь самоубийством?
– А есть точная цифра?
– 500-700 мальчишек и девчонок в год. В основном, 10-12 лет. Причины – кошмарные условия в семье, тяжёлые отношения в школе, вражда во дворе… Я дитя войны, но в наше время детский суицид и представить было невозможно. Учителя на нас дышали, чтобы с нами ничего не случилось. В Детском фонде вообще на меня обрушивается вал негативной информации, просьб приехать и разобраться, мольбы о помощи. Меня упрекают в том, что мои книги в последнее время стали более угрюмыми, безысходными. Но это совпадение с жизнью, и упрекать меня в этом не стоит. Не хочу ничего лакировать.
– Назовите ваши любимые книги.
– Мои литературные вкусы не изменились с юности. «Спартак» Рафаэлло Джованьоли, «Овод» Этель Лилиан Войнич, «Как закалялась сталь» Николая Островского, «Молодая гвардия» Александра Фадеева, «Судьба человека» Михаила Шолохова. Это книги о самоотречении, о самопожертвовании. Об идее, которой человек до конца служит, отдавая за неё жизнь. У нас сейчас эти темы подзабыты, выброшены из общения. Сейчас никто за идею не станет отдавать свою жизнь.
– Да и идеи-то нет стоящей…
– Несколько лет назад я был на книжном конгрессе в Сочи и заглянул в музей имени Николая Островского. Роман «Как закалялась сталь» уже не играет в России прежней воспитательной роли, но его любят и читают в других странах. Директор музея рассказала мне, что у них как-то побывал китайский генерал. На прощание спросил: мы китайскую молодёжь воспитываем на примере Николая Островского, а на каком примере воспитываете теперь вы свою молодёжь? Убийственная оценка. Кому подражает наша современная молодёжь? Что даёт новому поколению современная литература? Кто наши классики сегодня? Лауреаты букеровских премий местного разлива? Это просто смех. Это же часто даже не вполне грамотные люди. Они полагают, что это их время. Советское время вовсю облаивают, но классики литературы той поры ставили глубочайшие нравственные проблемы. Сейчас это в дефиците. Зато в переизбытке макулатура, которая пытается предстать перед нами как некий духовный заповедник. А заповедничеством там и не пахнет. Это всё сгинет.
– Альберт Анатольевич, ваше самое главное разочарование?
– Распад Советского Союза. Когда государство раскололось, я не мог писать восемь лет. Такого рода катастрофы я не мог себе представить и не вписывался в новый формат. Да и сейчас со всем своим Детским фондом не вписываюсь.
Люди хотят успеха, это понятно, но, когда успех переводится только на одну основополагающую стрелку, – материальное благополучие любым путём, это становится моментом распада: человека, семьи, группы, общества. Люди перестают верить друг другу. В основе личного успеха – недоверие к другим.
– А самые счастливые дни?
– Создание Детского фонда. Меня всё-таки услышали на самом верху. Были приняты два постановления, серьёзно изменившие положение сирот. А в личном плане самыми счастливыми были дни, когда родился сын, потом внук. У меня и правнуки растут, двойняшки. Но я не только радуюсь за них, а и страшусь. Что с ними будет?
Беседовал
Сергей Николаевич РЫКОВ