Владимир Фёдорович Корнеев – несправедливо забытая, почти легендарная личность – был мало известен и при жизни, несмотря на занимаемый им высокий пост начальника одного из ведущих подразделений Главного управления уголовного розыска МВД СССР. И дело тут не в секретности, а скорее всего, в личной скромности.
В школу после… школы
Родился он 30 ноября 1924 года в Туле, в семье рабочих патронного завода. В начале 30-х Корнеевы переехали в столицу, где Володя окончил школу и поступил на завод, продолжая учёбу в техникуме. Однако окончить его из-за начавшейся войны парень не успел.
Он всей душой рвался на фронт «бить фашистов», но для начала настойчивым 17-летним добровольцам предложили поступить в спецшколу УНКВД по Москве и области. Вчерашние школьники в июле 1942 года стали курсантами фактически разведывательно-диверсионного учебного центра, носившего условное название 88-й истребительный батальон НКВД СССР. Брали сюда, разумеется, далеко не всех. Как утверждает источник – книга «Московские “ястребки”: без грифа секретности», на одном потоке обучалось не более 200 человек, среди которых были сотрудники милиции, чекисты, бойцы НКВД.
В задачу школы входило «готовить диверсантов и партизан, в совершенстве владеющих средствами подрывного искусства, холодным и автоматическим оружием, для разрушения всех видов транспорта, коммуникаций, средств связи, баз, штабов и уничтожения живой силы противника». За учебный период, рассчитанный на несколько месяцев, вчерашним школьникам предстояло освоить новые для них предметы – тактическую и огневую подготовку, военную топографию, спецподготовку, борьбу с танками, санитарную и физическую подготовку, владение холодным оружием – итого 110 часов.
«Быстрые» за линией фронта
На самом деле учёба для них растянулась на год, и виной в этом не отставание или неуспеваемость, а «практические занятия» курсантов. Под этим термином понимались спецкомандировки – заброски диверсионно-подрывных групп (в количестве 5-10 человек) в тыл противника, по-прежнему угрожавшему Москве со Ржевско-Вяземского выступа. В автобиографии В.Ф. Корнеев об этом напишет буквально одной строкой: «В качестве бойца спецгрупп неоднократно ходил на выполнение специальных заданий в тыл немецко-фашистских захватчиков».
Скромный человек не указал количество таких «прак-тик», но перерыв горы архивных материалов, предоставленных Музеем МУРа, мне удалось найти подтверждение нескольким из них. Диверсионная группа «ястребков», получившая условное название «Быстрые», в состав которой вошёл курсант Корнеев, отличилась в ходе глубокого рейда по тылам противника вдоль железнодорожной ветки Фаянсовая – Рославль в Калужской области. Тогда им удалось совершить ряд удачных диверсий, отправив под откос несколько составов с живой силой и техникой противника. Надо ли говорить, что любая из таких «практик» приравнивалась к полноценной боевой операции. Далеко не все курсанты возвращались их этих «командировок» домой…
Вскоре Корнеев сам возглавил аналогичную группу, сохранив за ней прежнее название. Она успешно действовала, например, в районе Торжка Калининской области. Незаметно перейдя линию фронта, «Быстрым» удалось заминировать несколько вражеских коммуникаций, в результате чего противник потерял до сотни солдат и несколько единиц бронетехники.
Следующее задание – уже в Смоленской области, где на участке железной дороги Ярцево – Сафоново они пустили под откос эшелон с горючим и танками. Как свидетельствует журналист Анатолий Виноградов в своём очерке «Похоронен был дважды заживо»: «…за первые два года войны разведчик Корнеев шесть раз переходил линию фронта, дважды перелетал её на самолётах. Каждый такой рейд был смертельно опасным и рискованным мероприятием, а для кого-то и последним. Многие не возвращались…». Порой пропадали и сами группы. Целиком. Без следа.
Однажды крупно не повезло и «Быстрым». Фашисты вычислили местонахождение группы и блокировали её. Казалось, впереди только смерть и плен. Так и посчитали на большой земле, когда группа, пропустив все сроки выхода на связь, по суровым законам военного времени перестала существовать и на бумаге. Об этом и уведомили в скупых строках «похоронки» маму Володи Корнеева. Но та словно чувствовала сердцем, не верила. И правильно сделала.
Каким-то чудом Корнееву и нескольким его товарищам удалось вырваться из окружения. Они соединились с большой группой красноармейцев, скрывавшихся в лесах, и спустя четыре месяца вышли к своим. Первым делом Володя, конечно, отправил письмо маме, что он «жив и здоров».
Разведка против «Фердинанда»
В октябре 1943 года Владимир Корнеев в составе ещё 100 сокурсников был откомандирован в распоряжение развед-отдела штаба Западного фронта. Начался очередной этап в жизни теперь уже фронтового разведчика.
Весной – летом 1944 года войска фронта участвовали в наступательной операции «Багратион», развернувшейся на территории Белоруссии, Прибалтики и Восточной Пруссии. Командованию требовались «языки», и работы у разведчиков хватало. В боях под Вильнюсом окружённый противник пытался вырваться из «котла», но на его пути оказались гвардейцы 56-го полка.
Вот как описывает этот эпизод в своём очерке Анатолий Виноградов: «Прорвавшийся к нашему оборонительному рубежу “Фердинанд” произвёл орудийный выстрел по окопам. Владимир увидел только яркую вспышку… Уже позже узнает, что после того боя умрёт в эвакогоспитале от ранений его друг Валентин Горячев, что в той неравной схватке погибли многие его боевые товарищи». В своей автобиографии Корнеев уточняет: «Был дважды тяжело ранен…».
Из фронтового эвакогоспиталя разведчика перевели в тыл, оттуда после срочной операции – в другой. Так потерялась связь с ним командования, и на Родину пошла повторная скорбная весть. Но и ей не поверило материнское серд-це, дождавшись всё-таки письма от сына, что он жив-здоров и едет домой, комиссованный по ранению.
Начальство высоко оценило старшину Корнеева, наградив его орденами Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, дважды Красной Звезды, Славы – 3-й степени, дважды медалями «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», «Партизану Великой Отечественной» и другими.
В МУР по блату
Едва почувствовал себя достаточно окрепшим, Владимир Корнеев решил первый раз в жизни воспользоваться… блатом. Смущаясь, ведь шёл ему тогда всего-то 21-й годок, он обратился к бывшему инструктору школы диверсантов Якову Никулочкину с просьбой походатайствовать о его трудоустройстве в МУР.
Конечно, её удовлетворили. Юноша по возрасту быстро стал тем мужем, авторитет которого признавался даже в уголовном мире. Один из матёрых преступников, воров-домушников по фамилии Венгровер, чьё имя гремело в криминальных сводках ещё до войны и которого объявляли в розыск не только в СССР, но в Польше, Болгарии, ГДР и других странах, признавался взявшему его молодому оперу: «Я считаю себя опытным человеком, меня трудно поймать. Но Вы оказались опытнее… и я не обижаюсь ничуть, что поймали и арестовали…».
Быстро обнаружившийся в Корнееве талант сыскаря, больше руководствующегося чутьём и интуицией, чем скупыми данными, собранными коллегами, помогали раскрывать очень запутанные и сложные преступления. Корнееву – сыщику и разведчику от Господа Бога, удавалось не только установить, поймать и разговорить преступника, но и посеять в его сердце искорку раскаяния, зёрнышко веры в то, что не всё ещё потеряно, если встать на путь исправления! Подтверждения этому – письма от бывших уголовников, вернувшихся к нормальной жизни, которые хранятся в семейном архиве вдовы Владимира Фёдоровича – Евгении Кирилловны.
Оживший прототип
Удивительно и то, как ему хватало на всё это времени, ведь он «пахал» без выходных, игнорируя отпуска и забывая о фронтовых ранах, которые не забывали о нём. По свидетельству Евгении Кирилловны, работа для этого человека была, безусловно, на первом месте, хотя, устав от неё, краткосрочный отдых он находил всё же в семье.
Можно долго перечислять заслуги этого легендарного человека, одного из лучших руководителей отечественного уголовного розыска за его более чем вековую историю. Вспоминать резонансные, как сейчас говорят, преступления 50-х, 60-х, 70-х годов ушедшего века, к раскрытию которых он был причастен. Например, поимку объявленного в международный розыск вора-рецидивиста Нестеренко, которого безуспешно ловили полисмены и копы Англии, Франции и Германии. Или раскрытие банды убийц 24-х таксистов и автовладельцев. Или ликвидацию в Сокольниках подпольного арсенала из 56 стволов…
Отдав 32 года своей насыщенной жизни уголовному розыску, в 1982 году полковник милиции Корнеев наконец вышел на пенсию. Но не ушёл на покой, до последних минут жизни оставаясь в рядах ветеранской организации МВД и МУРа, передавая свой опыт молодёжи.
Тогда он и познакомился с Глебом Жегловым. «Место встречи изменить нельзя» Владимир Фёдорович досмотрел до конца и очень хвалил фильм, что в устах матёрого сыскаря заслужить было очень непросто. Обычно придирчивый профессионал быстро «раскусывал» заполонившие экраны в 90-е годы сериалы «про ментов и бандитов». Ругая их за многочисленные «ляпы», дешёвый сценарий или фальшивую игру актёров, он выключал телевизор.
Но прежде была у Корнеева и встреча с авторами романа «Эра милосердия», положенного в основу сценария фильма. Поэтому не стоит удивляться, что талантливо сыгранные Высоцким и Конкиным киноперсонажи похожи на реального героя – гениального сыщика, боевого разведчика и настоящего человека.
Роман Алексеевич АЛЕКСЕЕВ
Фото из архивов Музея истории МУРа
P.S.
Пока материал готовился к публикации, в возрасте 96 лет ушла из жизни вдова Владимира Корнеева – Евгения Кирилловна Корнеева, которую похоронили рядом с мужем, ушедшим из жизни в 1997 году.