Будет радость для всех?
В Евангелии от Иоанна рассказывается о чудесной ловле рыб апостолом Петром и другими апостолами после Воскресения Христова на озере Тивериадском. И названо число пойманных рыб: 153. Почему названо это число? И что оно значит? Христиане не последователи Пифагора, который обращал сугубое внимание на мистику чисел. И мы не суеверны. Я слышал от кого-то, что в Англии при нумерации домов пропускают число 13. Но всё-таки числа имеют какое-то таинственное значение, если Апокалипсис называет число 666 как печать зверя. И мы помним, как у нас в Церкви недавно даже в некоторых монастырях были искушения и соблазны в связи с этим числом. Что вы думаете о числе 153? И вообще таинственном значении чисел? Ведь у Бога нет ничего случайного.
И.Г. Коньков, г. Белоусово
Воскресший Христос является Своим ученикам на озере Тивериадском. Всю ночь они напрасно трудились в ловле рыб, и Господь повелевает им забросить сеть по правую сторону лодки. Совершается великий улов, и называется число пойманных рыб: сто пятьдесят три. Каким зрением, не считая, сразу видят ученики число этих рыб? Почему названо это число?
Конечно, у апостола Иоанна Богослова всё исполнено большего значения, чем простой земной конкретный план. Шестой час у него – час полуденного зноя, когда Господь изнемогает от жажды у колодца Иакова, и шестой час – это когда Господь был распят. Не внешним рассуждением, а благодатным видением всего, что совершается в мире, определяют святые отцы значение этого числа сто пятьдесят три.
Святой Кирилл Александрийский говорит, что это число состоит из трёх чисел: сто и пятьдесят и три, где сто – та полнота верующих в Церкви, которые уловлены из язычников. А пятьдесят – это уверовавшие из числа иудеев. Недаром, говорит он, в Евангелии Господь называет сто как полноту жизни. О ста овцах говорит Евангелие, когда Господь оставляет девяносто девять, чтобы найти одну заблудшую. И в притче о сеятеле мы слышим о полноте жатвы, которая измеряется числом сто. А число три, говорит святитель Кирилл, есть Пресвятая Троица, освящающая всё и приводящая всех ко спасению.
Блаженный Августин, молитвенно размышляя о тайне этого таинственного числа, также пытался исчислить его. В основании его он видит два числа – десять и семь. Вместе они составляют тайну соединения закона и благодати. Десять – число десяти ветхозаветных заповедей, а семь – число даров благодати Духа Святого. Если складывать, говорит он: один плюс два плюс три – и далее до семнадцати, то получится сто пятьдесят три.
Какое необычное богословие! Святая Церковь предупреждает нас, чтобы мы не дерзали заниматься разгадыванием чисел, например, числа 666 или числа 888, или какого-нибудь другого очень таинственного числа. Только через стяжание Духа Святого, через благодать можем мы постигать значение всех простых, относящихся к Богу и к тайне Богочеловека, явлений. Мы знаем, как поступил на Первом Вселенском Соборе святитель Спиридон Тримифунтский, желая показать, что любое слово (не только «омоусиус», единосущный), любое число, Богом данное, любой предмет – всё может свидетельствовать об истинах Творца и творения, о соединении Бога с человеком, даже о тайне Пресвятой Троицы. Он взял кирпич и сказал: «Смотрите!» – и все увидели, как вверх из этого кирпича вырвалось пламя, вниз истекла вода, а в руках у него осталась глина. Этим он показал, что точно также непостижимо сохраняется одна природа, одно естество в Боге, и при этом существуют три Ипостаси.
Святитель Спиридон Тримифунтский изобразил как бы икону Бога, потому что сам был в Боге. И его проповедь на I Вселенском Соборе смогла перевернуть образ мыслей очень искусного, красноречивого, всё знающего философа-язычника. Этот философ сказал, что пока приводились различные доказательства в подтверждение истин Православия, он находил против них ещё более искусные аргументы, но когда заговорил этот человек, из уст его изошла некая сила, которой он не может противиться.
Пусть это будет нам напоминанием о том, как Церковь открывает тайны веры и каким путём мы должны идти к ним. Между прочим, один из древних святых, блаженный Иероним, утверждает, что это число сто пятьдесят три означает великое множество различных рыб, символизирующих всё разнообразие народов, призванных в Царство Христово. Благовестие спасения обращено ко всем. Но если бы святые отцы не отстояли эту истину, если бы нечестивый Арий одолел, то ни для кого бы не было спасения. Потому что мы спасаемся только истиной. Хотя ересь Ария была обличена, она ещё долго продолжала волновать Церковь. Был период, когда только святитель Афанасий Великий – в Восточной Церкви и святитель Иларий Пиктовийский – в Западной Церкви исповедовали Православие. Сотни епископских кафедр были заняты еретиками, и почти вся Церковь стала арианской.
Не числом, не чем-то внешним, а только Духом Святым, только даром Бога открывается и хранится истина. Она всегда побеждает, даже если исповедники истины остаются в абсолютном меньшинстве. Так было, например, в VII веке, когда один простой монах, преподобный Максим Исповедник, спас всю Церковь, в то время как не только епископы, но и патриархи оказались еретиками. Господь попускает порой быть таким испытаниям, чтобы мы знали, что только от Бога принимает Церковь истину, и только в верности Богу можем мы эту истину сохранить. Что бы ни происходило, Бог всегда силён рассыпать любую, как будто уже восторжествовавшую ложь.
Такой образ Церкви являет сеть, заброшенная по слову Спасителя по правую сторону лодки. Нити Божественных учений столь драгоценны, что от них зависит судьба всех людей, всех народов, ста и пятидесяти и трёх миллиардов людей. Всех когда-либо живших на земле. В Евангелии сказано: «И толико сущу не проторжеся мрежа». Если бы в боготканных словах святых отцов была хоть одна гнилая нить, если бы хоть одна нить порвалась, то не удержала бы эта сеть рыб, подаренных морем жизни. И никто бы не спасся.
Будем внимать этой тайне, будем со страхом Божиим исповедовать Символ нашей веры, принятый святыми отцами Вселенских Соборов. Будем молить Господа, чтобы Духом Святым, Которого Он обещал любящим Его, открывалась нам истина. Держи то, что имеешь, говорит Откровение, – золото принял, золото передай. Надо чтобы Церковь никогда не потеряла свет Пасхи Христовой, чтобы всегда были в ней люди, верные истине даже до смерти. Таковым неложно обещает Господь венец жизни – вечное пребывание с Ним в славе Воскресения.
Церковь готовится к празднику Рождества Христова и возвещает, что это будет радость всему миру – для всех. Так ли это? Потому что, если трезво, без всякого религиозного восторга глядеть на всё происходящее в мире, можно снова и снова убеждаться, что слова Евангелия о радости, которая будет всему миру, трудно принять. Какая, скажите, может быть радость у моей знакомой, которая потеряла в эти дни в автомобильной катастрофе своего мужа и своего единственного сына?
Р.А. Парамонова, г. Борисоглебск
Вы правы. Рождество – не всегда радостный праздник. Для тех, у кого нет жилья. Для тех, у кого нет работы. Для тех, кому холодно. Для тех, кто находится в изгнании. Для тех, кто болен и в тоске. Для тех, кто в безпросветном отчаянии.
Рождество часто наступает среди печали и мрака. Но каким был первый праздник Рождества? Рождество – это, можно сказать, история семьи в изгнании. От Марии и Иосифа, согласно указу кесаря Августа, римская власть требует принять участие в переписи населения в Вифлееме – удалённом от городка Назарета, хотя Пречистая Дева была беременна. Перед Марией и Иосифом встаёт вопрос, где остановиться в этом городе, подобно тому как он встаёт перед многими изгнанниками из своего отечества. Сколько беженцев из своих стран по всей земле и сколько таких рядом с нами! Из Прибалтики, из Средней Азии, из Донбасса. И тех, кого называют сегодня бомжами. Нет дома у этих людей, нет дома у Иосифа и обручённой ему Марии, Которая была беременна.
И вот, сообщает нам Евангелие, для Марии приходит время родить. И Она родила Сына Своего Первенца. Где Она родила Его? Может быть, на улице? Потому что только после говорится в Евангелии о скотиих яслях, и только после этого мы узнаём, что им не было места в гостинице. Где-то Она родила Его, и мы не знаем точно где. И Она спеленала Своего Сына и положила Его в яслях, потому что для них не нашлось другого места. У них не было жилища. Они были чужими в Вифлееме. У них не было там ни родственников, ни знакомых, где они могли бы остановиться на несколько дней. Таково Рождество. Первые стихи Евангелия от Луки дают описание этой скорбной картины Рождества: в самых худших условиях, какие только возможны для Матери и Младенца. Для Божией Матери и для Спасителя.
Обстоятельства Рождества Христова – ниже, чем человеческие. Мария, Иосиф и Иисус разделяют жилище с животными, в пещере для скота. Рядом, в полях, находятся пастухи. Они тоже были бедными, привыкшими жить среди животных. Они должны были трудиться ночью, чтобы стеречь стада животных, которые принадлежали другим. Легко предположить, что это были унижаемые, обижаемые, презираемые, эксплуатируемые люди.
Но Церковь открывает нам смысл скорбей и главную тайну жизни. Снова и снова, и с самого начала она возвещает нам, что чем больше скорбей, тем ближе человек к Богу. И Бог приближается к нам по мере умножения наших скорбей. Иными словами, по мере возрастания нашей веры. Требуется вера, благодатная вера, чтобы мы могли это увидеть.
И вот внезапно всё становится иным в Вифлееме. Тёмное небо наполняется сиянием. Это свет и радость Рождества. Неожиданно слово Божие сообщает нам об ангелах. Первые свидетели Рождества делаются способными слышать их таинственный язык. И мы должны понять, что раскрывают эти тайны, какой смысл являют они нам и всему миру.
Это было пение жизни, восходящее к небесам среди человеческой смерти. Рождество было пением ночи, пением среди ночи. Рождество – это рождение. Жизнь неприметная, но тем не менее обещающая жизнь. Потому что в ней – обещание радости, обещание спасения.
Рождество – это рождение, это начало. Пение, несмотря ни на что. Пение надежды. Младенец Рождественской ночи – обещание. Обещание Бога. Ещё не всё дано, но всё возможно Богу. Ибо Отроча родися нам. Рождество не есть оглушительная радость – с ослепительными фейерверками и подарками, даже самыми прекрасными. Рождество, напротив, – радость после скорбей, испытаний. Рождество – это сражение против смерти, против холода и голода, против одиночества, против равнодушия.