Михаилу Чванову – 75!
Для славян наша песня одна:
ждать и терпеть. И беречь своё
внутреннее славянство.
Иван АКСАКОВ
Осень в Башкирии всегда проходит под знаком Всероссийского Аксаковского праздника – торжества на родине великого славянофила и отца выдающегося семейства, вручение Аксаковской премии, награждение молодых победителей конкурса. Ну и конечно, чествование главного виновника и хранителя внутреннего, да и внешнего славянства – Михаила Ивановича Чванова, который встретил своё 75-летие. Поздравляем верного соратника и друга «Русского Дома»!
Стал перечитывать подаренный автором том избранного – «Увидеть Париж и умереть» и открыл повесть «Французские письма. Рассказ со счастливым концом», похожую на личную лирическую исповедь. Вот завязка: «С некоторых пор он жил навязчивой идеей: написать рассказ со счастливым концом. Может, таким образом, не признаваясь себе в том, он надеялся по принципу обратной мистической связи, хоть в мистику не очень-то верил, на прощанье заполучить от жизни хоть немного счастья, хотя понимал, что он его не заслужил. Но так как сюжеты своих рассказов и повестей он всегда почему-то, может, из-за отсутствия таланта художественного воображения, брал из собственной жизни, с рассказами или даже с одним рассказом со счастливым концом у него ничего не получалось. “Не любите вы своего читателя. Людям и так нелегко живётся, а вы совсем их к земле клоните…” – не раз он слышал упрёк на редких читательских встречах…». Это рассказ о преданности, о Серафиме – верной русской мужней жене из города Лиона, в котором родился грустный лётчик и писатель Антуан де Сент-Экзюпери, столь любимый Чвановым, что он часто берёт эпиграфы из его произведений. И тут взял самое известное высказывание про ответственность за тех, кого приручили… А что такое счастливый конец? – никто не ответит. Ну, не голливудский же финал, где всё в шоколаде! Вроде бы сам автор – прототип, но Михаил Чванов своими книгами и деяниями людей к земле не клонит, а возвышает вот уже много лет.
Только представьте – 1991 год, торжество разрушителей державы, погубителей Русского и Славянского мира, широко возвращённый Осип Мандельштам – кумир многих поэтов и деятелей культуры – повторяет: «Никогда я не мог понять Толстых и Аксаковых, Багровых-внуков, влюблённых в семейственные архивы, с эпическими домашними воспоминаньями. Повторяю: память моя не любовна, а враждебна, и работает она не над воспроизведеньем, а над отстраненьем прошлого…» Царит общий раздрай, но тут журналист молодёжки, уже заявивший о себе прозаик, спелеолог и землепроходец, начинает среди развала безнадёжное, казалось бы, дело – праздник Аксакова. Спасает от сноса дом писателя в Уфе (теперь там музей, а Чванов – его директор), берётся восстанавливать усадьбу Надеждино и возрождать храм покровителя воинов и славян Димитрия Солунского. Позднее Михаил Чванов признавался: «Теперь я вспоминаю: всё, что касалось Аксакова, несмотря на безвременье, у меня получалось. Не могу похвалиться, что я в жизни удачливый человек, скорее, наоборот, но всё, что касалось Аксакова, у меня получалось, самые разные люди шли мне навстречу. Теперь Дмитриевский храм стоит, бело-снежный, с взметёнными над ним крестами, видимый из окон поездов, стучащих по Транссибирской магистрали мимо станции Аксаково из Европы в Азию и из Азии в Европу, и по православным праздникам, и в ежегодный Международный Аксаковский праздник говорят над ним Аксаковские колокола, отлитые одним из лучших колокольных мастеров России Николаем Пятковым из Каменск-Уральского и подаренные храму Аксаковским фондом. А храмовая икона подарена президентом Международного фонда славянской письменности и культуры, выдающимся скульптором и общественным деятелем Вячеславом Михайловичем Клыковым, а внёс икону в храм старший брат убиенного русского поэта Игоря Талькова – Владимир».
Кто только ни бывал на этих праздниках истинного торжества русского слова и славянский идеи, которой верно служили отец и братья Аксаковы. После революционных событий в Европе 1848 года пострадал, несмотря на свои монархистские и славянофильские взгляды, и критически настроенный к казёнщине, к дуболомному правлению Аксаков. В марте 1849 года (в один год с Достоевским!) он был арестован, но вскоре его страстное воззвание дошло до государя. Николай I, прочтя ответы Аксакова на вопросные пункты, написал замечания, которые препроводил начальнику III отделения А.Ф. Орлову вместе с резолюцией: «Призови, прочти, вразуми, отпусти!» Вообще, поразительное это явление в России: преследование патриотов и государственников теми, кто должен, по имперской логике, их лелеять. Оно ведь и сегодня так!
Хочу напомнить, что отец семейства Сергей Аксаков переехал в Москву и вышел на самую сложную должность – цензора! Как государственник и нравственный авторитет, он имел право решать судьбу рукописей. Недаром Тарас Шевченко, только что вернувшись из ссылки, записал по-русски в своём дневнике: «Радостный из радостнейших дней. Сегодня я видел человека, которого не надеялся увидеть в теперешнее моё пребывание в Москве. Человек этот – Сергей Тимофеевич Аксаков». Тут хочется подтвердить: да, Шевченко – крупный талант, в отличие от нынешних свидомых «последователей»: он всегда понимал, от преклонения перед Лермонтовым до уважения к русским современникам, кто есть кто в табели о рангах. Оканчивая одно из своих произведений, Кобзарь добавляет: «Как примет его С.Т. Аксаков? Мне ужасно хочется ему нравиться, и только ему. Странное чувство». А вот какой-нибудь Дмитро Павлычко никаких странных чувств не испытывает, он прямо говорит: «Вообще вся история российского государства – царской и коммунистической – это история завоевания мира. Об этом сказал Карл Маркс. Никогда Россия не изменится, она будет мечтать о завоевании мира, потому что Россию создали татары и монголы. И они там засели». Вот ведь какой последовательный марксист – автор лизоблюдных стихов про Ленина.
Ну, есть татарская кровь в великих сынах России, и что? Кстати, гарные казачки с их скулами и сросшимися бровями тоже не от русых славян пошли, но ведь не в крови дело. Те же Аксаковы соединили в себе, и сами порой не понимая, две ипостаси евразийского мира, две великие духовные цивилизации: православие и ислам. Выразившие наиболее ярко национально-православную идею России сыновья Сергея Тимофеевича Аксакова, великие славянофилы Иван, Константин и не писавший книг Григорий, оставшийся в тени братьев, – а он был честнейшим чиновником, одним из лучших губернаторов российских, – по матери (а она была полутурчанка) из рода эмиров, прямых потомков пророка Магомета. Разве это не промыслительно? И символично, что главным борцом за освобождение болгар и сербов от турецкого ига в XIX веке стал не кто иной, как полутурок, прямой потомок пророка Магомета Иван Сергеевич Аксаков. До нас доносится страстный голос русского патриота:
Вокруг тебя кипят задачи,
Вокруг тебя мольбы и плачи
И торжествующее зло,
А ты... Ужель хотя однажды
Ты боевой не сведал жажды,
Тебя в борьбу не увлекло?
Михаила Чванова – давно увлекло в борьбу. И он – по большому счёту – её выиграл, решил кипящие задачи, пообещав не просто читателям, а всем неравнодушным людям счастливый конец.
Александр Александрович МОСКАЛЁВ