На 62-м году жизни отошёл ко Господу духовный лидер кряшенского народа, благочинный кряшенских приходов Татарстанской митрополии митрофорный протоиерей Павел Павлов
«Отец Павел Павлов скончался после продолжительной тяжёлой болезни, – пишет издание “Туганайлар”. – Его уход – большая потеря для всего кряшенского народа. Для многих он был наставником, духовным отцом. Отец Павел отличался глубокими познаниями в разных областях, прекрасной эрудицией. Его уважали и любили не только кряшены, но и другие народы. На протяжении многих лет отец Павел был священником храма Тихвинской иконы Божией Матери в Казани. К нему приходили за советом, ему изливали душу. К каждому прихожанину отец Павел относился с почтением и любовью. Он умел выслушивать и наставлять людей на путь истинный».
Отец Павел окончил обычную русскую школу в Нижнекамске, в нелёгкое советское время поступил в Московскую духовную семинарию, а затем в академию. Именно он стоял у истоков возрождения кряшенской общины в Республике Татарстан. Отец Павел переводил библейские и литургические тексты на кряшенский язык, сохраняя традиции, заложенные известным миссионером Николаем Ивановичем Ильминским.
В 2017 году, накануне 60-летия, отец Павел дал большое интервью Татарстанской митрополии.
«Мои родители были верующими, – вспоминал пастырь, – поэтому мы постоянно посещали храм, хотя он находился неблизко – в двадцати километрах от нашего дома. Автобусы туда не ходили. У моего отца и у меня не получалось каждое воскресенье ходить в церковь, а мама ни одной воскресной службы не пропускала. Возможно, именно это сыграло роль при выборе дальнейшего пути. Настоятель храма, который мы посещали, относился ко мне с большой любовью: всегда выделял, поощрял, давал возможность стоять на клиросе. Читать на службе я стал довольно рано. Помимо шестопсалмия, читал и Апостол».
«Наверное, всё шло из семьи, – полагал батюшка, – где все были верующими – отец, мать, бабушка, дедушка. Поэтому моё решение поступить в семинарию все приняли как должное. И даже директор, которого на каждом педсовете ругали за мою нетипичность, не удивился моему выбору».
Также священник рассказал, как 30 лет тому назад впервые отслужил литургию на кряшенском языке. «От меня тогда мало что зависело, если честно, – признался пастырь. – Я в то время являлся настоятелем молитвенного дома в городе Волжске. Сменивший архиерея Пантелеимона владыка Анастасий сказал, что в Казани есть верующие кряшены, которые хотели бы исповедоваться на родном языке. Кажется, даже собирались подписи за проведение служб на кряшенском языке. 9 декабря 1989 года я совершил в Волжске последнее богослужение, а 23 декабря того же года я отслужил первую литургию на кряшенском языке в Покровском соборе на улице Баумана. Владыка Анастасий тогда молился в алтаре, и я видел, что это было не простое любопытство, а искренняя молитва. Та литургия не была разовым мероприятием и самодеятельностью – я совершал богослужение по благословению правящего архиерея, тем более что и сама инородническая деятельность была в своё время одобрена Святейшим Синодом. Мы ничего нового не придумали – богослужения на инороднических языках начались ещё в 1869 году. Мы просто возродили всё это. Когда было объявлено о литургии на кряшенском языке, некоторые верующие приносили книги и ноты. Тогда ещё жива была община иеромонаха Алексия (Маринина), который в советское время сплачивал вокруг себя кряшен. Вся эта деятельность возникла не на пустом месте».
Отец Павел подчеркнул, что «в возрождении церковной жизни есть огромная заслуга моих предшественников – иеромонаха Алексия (Маринина) и отца Ильи, принявшего монашество и ставшего игуменом Ионой. Они старались, чтобы кряшены оставались православными. Несмотря на безбожное время, кряшены венчались и крестили детей. Когда появилась община, то многие верующие пришли в наш храм. Однако не все: некоторые бабушки по привычке продолжали ходить в Никольский собор и храм Ярославских чудотворцев. Мы же объединили тех, кому нужна была наша православная семья. Конечно, к нам приходили и пожилые – те, кто в советское время не боялся ухаживать за могилами почивших кряшенских священников, Николая Ивановича Ильминского и его супруги – Екатерины Степановны. У нас никогда не было профессиональных хоров и чтецов. Мы сами пели, сами читали, сами готовили просфоры. Члены общины сами всем занимались, поэтому мы и сейчас живём безбедно. Территория у нас довольно большая. После постройки храма стали обустраивать дома».
Пастырь рассказал и о нелёгком труде переводчика Священного Писания.
«Мы должны были совместно с Российским Библейским обществом продолжить ту переводческую деятельность, которая остановилась из-за Октябрьской революции, – вспоминал священник. – Последние переводы на кряшенский язык были сделаны накануне Первой мировой войны. Есть даже публикации, в которых говорится о том, что были готовы переводы всего корпуса Нового Завета, однако в свет они так и не вышли из-за революции. Потому и Российское Библейское общество, и мы были заинтересованы в том, чтобы появилось Священное Писание на кряшенском языке. Я нашёл для проекта переводчиков, редакторов и носителей кряшенского языка. Объединившись с петербургским отделением, мы осуществили перевод. Переводить Новый Завет мы начали в 1997 году, а завершили в 2005-м. Перевели Деяния и Четвероевангелие, а затем взялись за Соборные послания, послания апостола Павла, Откровение. В это же время тексты переводились на удмуртский и татарский, и многие говорили, что татарский перевод делается для нас, но у нас был свой перевод. Татарский перевод не соответствует нашей речи, нашей ментальности, нашим понятиям – там даже орфография другая. Нам нужен был текст с церковно-кряшенской терминологией. Помимо книг Нового Завета, мы перевели все ветхозаветные книги, используемые за богослужением. Книгу Бытия в своё время переводил ещё Николай Иванович Ильминский. Кроме того, была переведена Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова. Сейчас у нас есть все переводы, необходимые для литургии».
«Настоящая жизнь христианина идёт в Церкви, – отмечал отец Павел. – Очень подпитывает литургическая жизнь. Я никогда не был одинок – всегда чувствовал поддержку людей. Я бы даже сказал, что жил в атмосфере людской любви. Кряшены очень похожи на тех людей, которые в своё время готовы были отдать апостолу Павлу свой глаз. В такой же любви жил и я. Если бы я делал что-то, что никому не нужно, то остался бы один. Харизма священническая тоже ведь не зря даётся. В общем, жаловаться мне не на что».
«Я всю свою жизнь посвятил служению Христу, поэтому желаю всем держаться за Него и не упускать Его из виду, – призывал пастырь. – Нужно делами подтверждать свою веру. Нужно помнить о том, что единственной канонической Церковью на земле является Православная Церковь, и нет ничего другого, что могло бы быть здесь раем. И русскоговорящих, и кряшенов Господь привёл к Себе, поэтому мы все должны держаться Христа. В этом радость. В молитве говорится: “Русь святая, храни веру Православную, в ней же тебе утверждение”».
Соб. инф.
Комментарий:
Раис СУЛЕЙМАНОВ,
исламовед, г. Казань:
– Обычно у небольших по численности народов, – а кряшен насчитывается, по моим оценкам, 300 тысяч человек по всей России, – большую роль играют священники, школьные учителя, общественные деятели, то есть те фигуры, которые пользуются огромным нравственным авторитетом. У крупных этносов я такого не замечал. У татар нет такого человека. Никакой из муфтиев, государственных и общественных деятелей – татар по национальности – таким авторитетом у татарского народа не обладает. Как раз наоборот, в разговорах татары охотнее выразят недовольство известным татарином и выдадут на него массу компромата. А у кряшен такое благоговение перед авторитетом остаётся. Павел Павлов был таким авторитетом, духовным лидером своего народа. Он рассказывал, что с детства не ощущал себя татарином. Дома у него говорили на кряшенском языке. Его кряшенский патриотизм окреп в семинарии, где Павлову подарили образ святого Николая Ильминского, просветителя кряшен в XIX веке. Павел Павлов очень сожалел, что в нынешнем Татарстане кряшенская интеллигенция уже плохо знает родной язык и уходит в добровольно-принудительную татаризацию. Если кряшен принимает ислам, он уже считается татарином. Такая тенденция понятна. У татарина-мусульманина в республике куда больше социальных лифтов, чем у отстаивающего свою самобытность православного кряшена. Павел Павлов считал, что сохранение кряшен как этноса возможно только в Православии, для чего и должно произойти воцерковление кряшенского народа. Этому он и посвятил свою жизнь.