Мой отец Петров Михаил Ильич (5.12.1908–23.04.1994) во время Великой Отечественной войны под командованием маршала Г.К. Жукова прошёл пешком от Москвы до Берлина. Участвовал в битве под Москвой, Белгородском сражении (1942), боях на Курско-Орловской дуге (1943), форсировании Днепра (1943), взятии Гомеля, освобождении Польши, взятии Берлина и Праги (1945).
Всё время был на передовой, в боях с фашистами, но не только не погиб, но и не ранен, если не считать нескольких царапин от пуль и осколков. Его спасало не только собственное умение и смекалка, но и везение, которое называют кто Богом, а кто ангелом-хранителем.
Лыжный батальон
Отцу повезло, что после мобилизации 26 июня 1941 года он был направлен не на отступающий западный фронт, а на восток, на границу с Японией. Когда немцы увязли в боях под Москвой, японцам стало ясно, что скорой победы Германии над СССР не будет и малой кровью Сибирь не взять. По данным разведки, руководство СССР во главе с И.В. Сталиным поняло, что Япония на нас нападать не будет. Поэтому сформированные на востоке так называемые Сибирские дивизии в декабре 1941 года были переброшены на Западный фронт. Хорошо подготовленные, вооружённые и по сезону одетые, они сразу же перешли в наступление.
С начала января 1942 года по март 1943 года отец был автоматчиком лыжной бригады, сформированной в основном из спортсменов и охотников. В белых маскхалатах гуськом по одной лыжне батальон пересекал линию фронта, уходил к немцам в тыл и громил гарнизоны, склады, дороги. Также незаметно возвращался обратно, нанеся противнику значительный урон.
Последний поход лыжного батальона второй лыжной бригады, где служил отец, во вторую зиму войны намечался на март 1943 года. Перед походом в тыл врага бойцы, как всегда, проходили медицинское обследование. Увидев тело, сплошь покрытое чирьями, врачи не допустили отца к походу. Вместо тыла врага он оказался в своём тылу – санроте 106-го миномётного полка в деревне Карпуньевка. Батальон ушёл без одного из своих бойцов.
К этому времени немцы, которым изрядно надоели лыжники, начали на них настоящую охоту. Пропустив отряд через дорогу, они устроили на ней крепкую засаду. Двумя другими дорогами они перекрыли пути вперёд и в сторону. Батальон оказался в полном окружении. Кончились продукты и боеприпасы, а мартовский снег таял на глазах. Все попытки прорыва немцы отразили плотным пулемётным огнём. Батальон погиб. Отца же спасли какие-то фурункулы.
Форсирование Днепра
После победы на Курской дуге, где в жестоких боях участвовал и мой отец, Красная армия в сентябре 1943 года вышла к Днепру.
Ох, Днипро, Днипро, ты широк, могуч,
Над тобой летят журавли.
А как перелететь через него целой армии? Ширина реки 700 метров. Наш левый берег низкий, а правый немецкий – крутой, высокий, с которого хорошо просматривается наша сторона. На своём берегу немцы построили укрепления, стремясь использовать реку как естественную крепость. Нам же нужно было с ходу взять эту крепость.
Командованием была разработана многоходовая операция. Осуществлять её довелось моему отцу. Его как кузнеца и силача перевели в мостостроительный батальон. Этот батальон и перебросил нашу армию на тот берег Днепра.
С высоких позиций маршала Г.К. Жукова операция форсирования выглядела просто. «Войска, форсировавшие Днепр, проявляли величайшее упорство, храбрость и мужество. Как правило, подойдя к реке, они с ходу устремлялись вперёд. Не дожидаясь подхода понтонных и тяжёлых средств наведения мостов, части пересекали Днепр на чём угодно – на бревенчатых плотах, самодельных паромах, в рыбачьих лодках и катерах. Всё, что ни попадалось под руку, шло в дело. Нелегко приходилось и на противоположном берегу, где вспыхивали ожесточённые бои за плацдармы. Не успев закрепиться, войска вступали в бой с противником, стремившимся во что бы то ни стало сбросить их в реку…» («Воспоминания», с. 488). «К концу сентября, сбив оборону вражеских войск, наши войска форсировали Днепр на участке 750 километров, от Лоева до Запорожья, и захватили ряд важнейших плацдармов, с которых предполагалось развивать наступление дальше на запад» (с. 489). В действительности форсирование, конечно, происходило на участке реки длиной не 750 километров, а всего на каких-то 10 метрах. Переправить тысячи танков, около двух тысяч орудий и миномётов, пятьсот «катюш» и сотни тысяч пехотинцев на чём попало невозможно. Вот как проходило форсирование на самом деле, по словам рядового М.И. Петрова.
Когда наши войска подошли к Киеву, перейти Днепр у города оказалось нереальным – всюду были укрепления противника. Тогда захватили плацдарм на том берегу реки южнее Киева в районе Великого Букрина. На букринский плацдарм постоянно перебрасывали войска, на нашем берегу к нему подтянули танки и артиллерию, делая вид, что форсирование состоится именно там. Немцы поверили обману и бросили свои силы на отражение наступления с букринского направления. Между тем наши разведчики, переплыв ночью на лодках на тот берег севернее Киева, установили, что немецких сил там почти нет, а есть хороший пляж для вывода моста. В следующую ночь туда переправили группу пехотинцев. Вместе с разведчиками они захватили плацдарм и окопались на нём так, чтобы с немецких позиций пляж был невидим и не простреливался. Наступила очередь мостостроителей.
Леса вокруг не было, и отцу с товарищами пришлось разобрать несколько домов в ближайшей деревне. На добытых брёвнах они ночью переплыли реку и установили бабу для забивания свай. Днём работу по забивке свай на пляже и сооружению съезда с моста заметили немецкие самолёты-разведчики. Они вызвали бомбардировщиков. На сапёров посыпались противопехотные бомбы с ревунами. Солдаты бегали по открытому пляжу, ища укрытия. Отец вспомнил, что на краю пляжа ночью вырыли два окопа – для командира и замполита. Он с ходу прыгнул во второй окоп. К его удивлению, замполит в окопе стоял на коленях и молился Богу. Отец, как положено по уставу, лёг на дно окопа лицом вниз и закрыл голову руками. Замполит оказался у него между ног. Вместо милости Божьей прямо в него попала бомба. Отца обдало кровью начальника. Рядом взорвалось ещё несколько бомб, и окоп полностью засыпало песком. Дышать стало нечем, пахло газами от взрывчатки. Отец решил, что немцы применили отравляющие вещества (их предупреждали о возможности этого и выдали противогазы). Когда улетели самолёты и наступила полная тишина, подумал даже, что уже умер.
Через какое-то время наверху услышал голоса. Начал интенсивно двигать ногами. Кто-то сказал: «А здесь песок шевелится». Копнули песок, увидели ноги и вытащили «умершего» отца на свет Божий. Он оказался цел и невредим. Осколками бомбы ему оторвало каблук от сапога, порвало штаны и оставило пару царапин на мягком месте. А всё потому, что лёг по уставу!
Сапёры немедленно продолжили работы. Параллельно на левой стороне реки был сооружён въезд на мост, а в камышах сцепляли спрятанные понтоны. Ночью понтоны спустили в воду вдоль берега, а течение само развернуло их цепочку поперёк реки. Закрепили концы сцепки, и мост готов! По мосту сразу же пустили пехоту. «Бегом, бегом!» – кричали командиры. «Бегом!» – кричали регулировщики с флажками.
В это время танки и артиллерия, сосредоточенные у букринского плацдарма для имитации форсирования реки именно там, скрытно перебросили к построенному мосту, и они тоже начали переправу. На броне танков было написано: «Даёшь Киев!».
Немцы заметили переправу слишком поздно. На мост пустили бомбардировщики. Однако пролететь вдоль моста для точного бомбометания было уже невозможно. На обоих берегах поставили сотни зениток, которые при появлении самолётов сразу же открывали заградительный огонь. В небе кружили наши истребители. Поэтому бомбардировщики сбрасывали бомбы где попало, и вреда переправе не нанесли.
Вдруг в небе появилось чудо – самолёт на самолёте, а за ним такой же второй. Сделав круг, первое «чудо» начало пикировать и разделилось: одна половина взмыла в небо, а другая помчалась к мосту. «Ну, всё!» – ахнули сапёры. Мощный взрыв поднял высокий фонтан воды, обдав бегущих по мосту пехотинцев. Но – недолёт! Второе спикировавшее «чудо» совершило перелёт. Мост не пострадал. Немцам не помогло последнее достижение их техники – самолёты-снаряды.
А по мосту вслед за танками и артиллерией уже ехали санитарные машины, полевые кухни, бензовозы, машины с бое-припасами и прочим, необходимым фронту. Форсирование свершилось!
К утру 5 ноября 3-я гвардейская танковая армия, переправившаяся через мост моего отца, перерезала дорогу Киев – Житомир. Для немцев, оборонявших Киев и крутые берега Днепра, создалась опасность окружения. Опасаясь второго Сталинграда, они начали быстрое отступление. Наши войска заняли Киев.
Отец долго думал о молящемся замполите. Если бы тот не стоял на коленях, а лёг на дно окопа, то, может быть, и уцелел. Но он предпочёл молиться Богу. А ведь до этого всё время проводил с бойцами беседы, что Бога нет, а религия – опиум для народа. Значит, решил отец, Бог-то на самом деле есть, но большевики это от нас скрывают. С тех пор он стал верующим. Хотя в церковь и не ходил, но после обеда всегда, бывало, прочтёт: «Благодарим Тебя, Христе Боже наш, яко насытил еси нас земных Твоих благ; не лиши нас Небесного Твоего Царствия. Аминь!»
Виктор Михайлович Петров