Справа от меня в самолёте сидел здоровенный «гэкающий» русский десантник, слева – предприниматель-армянин. Я летел к южным вратам России, чтобы нанести новую метку на карту «Сокрытой Руси» и вписать в книгу очередную главу. С ударом шасси об асфальтированное полотно аэродрома оба моих спутника, не сговариваясь, перекрестились.
Целью моей поездки было посещение в Ростове единоверческого прихода во имя святого апостола Андрея Первозванного. Надо сказать, что современное Единоверие – это феномен, который требует долгого осмысления.
С одной стороны, особенностью церковного старообрядчества сегодня является отсутствие у него прямых корней. Ведь Единоверие в XIX веке учреждалось именно для «переходивших из раскола» общин. Прихожанам общеправославных приходов чуть ли не под страхом уголовного преследования запрещалось посещать богослужения православных старообрядцев.
Но в первую четверть XX века многое в стране изменилось. Революция внесла свои коррективы: Единоверие, как и вся Русская Церковь, попало под каток большевистского террора. В итоге к моменту распада СССР на его территории единоверческих приходов насчитывалось не более 3-5. Вместо 600, известных до революции.
С другой стороны, современные церковные старообрядцы – это грамотные, инициативные и очень твёрдые в своих убеждениях священники и миряне. Новообразованным приходам приходится преодолевать горнило испытаний в виде первоначального противостояния архиерея и его администрации, непонимания со стороны подавляющего большинства верующих и не самого доброго отношения от соседей-старообрядцев, не пребывающих в единстве с Церковью.
Раскол – явление тяжёлое, и все эти трудности – не что иное, как рана, нанесённая русскому православному организму 350 лет назад. Ну, и низкий уровень религиозного образования, конечно, играет не последнюю роль в отношении к единоверцам.
Из центра Ростова мой путь вновь лежал на окраину, в приход апостола Андрея Первозванного. Уже на подступах к посёлку-пригороду меня встречал поклонный крест. Я прибыл к самому началу богослужения, благословился у настоятеля, отца Даниила Хохони, и направился вместе с ним в алтарь.
Деревянный храм поразил своей простотой и рациональностью. В алтаре у священника всё под рукой, места достаточно для движения и совершения земных поклонов. С клироса раздавалось наонное знаменное пение. Отец Даниил на одно из моих замечаний о явных этнических переливах в голосах клирошан заметил, что наон в их молодой общине прижился быстро.
– Обрати внимание, как он схож с казачьими песнями. А пели их… В общем, это похоже на исполнение во время езды на лошади галопом… У-у-услы-ы-ы-ыши-и ны-ы-ы, Госпо-о-о-оди…
Как говорит отец Даниил, начиналось всё не со старообрядчества, а с традиции. Казачьей. Ещё до своего рукоположения батюшка занимался рукопашным боем по системе «Спас». Но, как и ряд традиционных русских боевых систем, «Спас» не ограничивался только навыками боя. Он был шире и включал в себя весь пласт мужской казачьей культуры со всеми её особенностями. Здесь и песня, и пляска, и бытовые «лайфхаки»… Для меня тема не новая и не чужая. Замечаю, что казаки на службе одеты не как у нас, в косоворотки, а в казачьи бешметы. Но суть та же: в Ростове проявляются местные особенности обширной русской культуры. Старинных икон не очень много, зато визуальная эстетика полностью соответствует канону, присутствуют и резные, исполненные из дерева элементы.
После богослужения отец Даниил показывает мне окрестности, с гордостью указывает на поле вдалеке. Там на двух гектарах уже ведётся строительство казачьего центра. Предстоит развернуть широкую духовно-патриотическую деятельность. Кстати, центр давно уже действует при приходе. Казаки занимаются и с детьми, и со взрослыми.
Именно с казачества возник интерес к дораскольной форме русского Православия.
Священник сообщает, что Дон долгое время, почти до революции, поголовно был старообрядческим. Единоверцев здесь также было немало.
Предыдущий настоятель храма, отец Виктор Баденков, почти 10 лет посвятил тому, что приводил богослужение и паству к уставной службе, прививал любовь к «древлему благочестию». А два года назад на собрании прихожанами было принято решение – молиться и жить «по-старому». Отец Виктор посчитал свою миссию исполненной, покинул приход, а это место занял его духовный сын, отец Даниил. Молодой священник активно взялся за дело. Важный аспект жизни прихода – вместе с храмовым благочестием бок о бок двигается развитие традиционной культуры. Как душа соединена в этой жизни с телом, так и культура – с верой. К сожалению, ценность русской традиции сегодня не занимает в Церкви своего надлежащего места, несмотря проснувшийся в обществе интерес к своим корням.
– Единоверие – путь к врачеванию раскола, – считает отец Даниил. – Патриарх Кирилл сказал, что это самый настоящий духовный пласт, на котором исторически стоит вся Русская Церковь. Единоверие – этот старый обряд, из которого вытекает нынешняя РПЦ. Для нас это созидание подлинной культуры нашего народа, возврат к её корням.
…Разговаривали почти до полуночи. Засыпал я с чувством глубокого удовлетворения: материал на новую главу в книгу собран. Но это ведь только вечерня. Всё самое интересное обе-щалось впереди.
Утром на литургию собралось довольно много народу. Было много детей в традиционной одежде. Я обратил внимание на огромный клиросный аналой, по размеру и форме напоминавший пианино. Оказывается, он был сделан по чертежам Ивана Карпова, единоверца из Ярославля и моего соратника по проекту «Сокрытая Русь». После богослужения отец Виктор Баденков, у которого день рождения выпал на Фомину неделю, произнёс проповедь. Мне удалось поговорить с батюшкой всего минут пятнадцать. С одной стороны, он устал, а с другой – всё время ссылался на отца Даниила:
– Он теперь настоятель, он… Я своё дело делал, а официально уже при отце Данииле приход стал единоверческим.
Было интересно, как отец Виктор, священник немолодой, «старой» закалки, эту самую синодальную закалку в себе переломил и пришёл к…
– Давайте будем называть это не старым обрядом, а древним благочестием, – уточняет священник. – Святость – это образ жизни. Тексты, пение, устав были созданы, чтобы нам в деле обретения святости ПОМОГАТЬ. Всё внешнее, визуальное было создано для того, чтобы повернуть человека к Богу, подготовить его для встречи с Ним. С течением времени в христианской истории менялся не только сам устав, но и бого-
словское понимание богослужения, литургии, например.
Отец Виктор считает, что у единоверческих приходов в РПЦ большое будущее:
– Когда я пришёл на первое заседание секции по старому обряду на Рож-дественских чтениях, было всего пять приходов. Сейчас – почти 40…
– Уже больше…
– Тем более. Вот оно и будущее. За каких-то 7 лет в 8-9 раз увеличилось количество приходов. Другой вопрос, что Единоверие не распространяется так быстро в силу косности мышления.
Завершалась наша встреча приходскими посиделками. Как и принято на Дону – с песнями и тостами. Отметил интересную особенность: все казачьи песни, исполняемые в основном под аккордеон, содержат в себе яркий религиозный подтекст или же прямо слова молитв в припевах. Была даже песня с Иисусовой молитвой в каждом припеве. Интересная заметка о знаменитой казачьей песне «Не для меня…», получившей уже и в современном обществе широкое распространение. Вспомним слова предпоследнего куплета: «Не для меня придёт Пасха…». И после этого ещё куплет о героической песне в бою. Вызывает недоумение, правда? Ну конечно, без козней коммунистов не обошлось. В оригинальной версии пелось как раз-таки: «А для меня придёт Пасха, За стол родня вся соберётся, “Христос Воскрес” из уст польётся, Пасхальный день, брат, ждёт меня». И точка. Песня – это очень важный элемент народной культуры. Тот факт, что русские люди на застольях перестали петь – факт удручающий. Пение за трапезой – это ведь и форма общения, и способ эмоциональной разгрузки. И элемент формирования национального мышления.
…Отпускать меня не хотели до последнего, благодаря радушным хозяевам я чуть не опоздал на самолёт. Но, сказать честно, и самому хотелось подольше побыть с этими замечательными, добрыми и открытыми русскими единоверцами.
Владимир Вячеславович БАСЕНКОВ