Когда я, по воле правящего архиерея, митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, начинал проходить послушание в должности настоятеля храма, в котором служу и доныне, то среди прихожанок храма была старенькая, глубокой веры и благочестия женщина, Анна Ермакова. Иногда в храме ей становилось плохо. Возраст…
При этом она не давала возможности оказывать себе помощь. Это была её мечта – отдать свою душу Богу в храме. Будучи очень преклонного возраста, она сохранила удивительно чистую память.
Однажды летом она пришла ко мне в храм, держа в руке большой, красного цвета, сделанный из тонкого металла стаканчик, весь украшенный изображением русских царей. И я услышал из её уст интересный рассказ – о царе-освободителе, царе-миротворце и о том, как она, будучи воспитанницей второго класса женской Петербургской гимназии, говорила с дочерьми государя Николая Второго.
«Накануне, – начала она свой рассказ, – нам было объявлено, что зав-тра в нашей гимназии будут высокие гости – государь со своей семьёй. На следующий день сердца у нас бились как-то иначе, а девочки старших классов пришли с тщательно уложенными причёсками, что вызвало неудовольствие некоторых классных дам. В точно объявленное время приехал государь с семьёй и частью свиты. Впереди шёл сам Николай, чуть отставая от него, матрос нёс на руках наследника Алексея. За ним шла Александра Фёдоровна с царевнами. Мы не могли отвести взгляд от государя и его семьи. Но меня заинтересовало, почему на правом плече государя край правого погона его простой гимнастёрки был сильно затёрт. Тем более это бросалось в глаза, так как левый был совершенно в норме. А вскоре мой интерес был сполна удовлетворён. Когда государь проходил между стоявшими старшими классами, многие девочки, не в силах с собой ничего поделать, нарушали дисциплину. Они срывались с мест, выбегали из рядов и бежали к царю. Подбегая, каждая целовала государя в правый погон и с красным от смущения и радости лицом, запыхавшись от бега и восторга, становилась на своё место.
Первым встречал семью гимназический священник, держа в руках водосвятную чашу со святой водой. Державные гости освятили себя святой водой, припадая ко кресту, лежащему на аналое. После этого их приветствовали преподаватели и воспитатели гимназии. Когда государь заговорил со встречающими, царевны пошли к нам, и каждая из нас получила из их рук подарки. Вот этот стаканчик был наполнен всевозможными сладостями. Я храню его как святыню и память о тех, кого мы так любили, несмотря на малый возраст. Потом в честь государя в актовом зале был концерт. Эстетическое воспитание, как сейчас говорят, было поставлено у нас великолепно. Девочки старших классов пели арии из опер, на фортепьяно играли все, читали стихи, были готовые сценки из спектаклей, которые особо веселили, так как роли юношей играли переодетые девочки. Сейчас я понимаю, как всё это было целомудренно и чисто… Мы же, ученицы младших классов, не столько смотрели на сцену, сколько на сидящих государя и наследника, головка которого была еле видна радом с его державным отцом».
Тут Анна задумалась, а потом продолжила: «Не знаете вы, батюшка, какое это счастье любить царя и чувствовать ту любовь, которой мы были окружены, несмотря на строгость воспитания. Может, я тогда была мала, но с годами то, что было посеяно в моей душе, проросло в полной мере».
На этом моя собеседница умолкла. Какое-то время мы сидели молча.
Анна умерла. Отпевал я её на Троицкую родительскую субботу. Певчие пели под дробный стук дождя о купол храма. Царство Небесное усопшей Анне. Упокой, Господи, душу её со святыми.
Протоиерей
Игорь Шемонаев