Сергей Шаргунов - «Правдоискательство не должно оставлять человека всю жизнь»

Чем занимается беспартийный депутат-патриот во фракции КПРФ? Почему блокируются нужные для русского народа законы? Кто заинтересован в высылке ополченцев на Украину? Мешает ли политическая деятельность литературной и кто главный цензор его произведений? Чем является для него семья и кто дал главную закваску в жизни? На эти и другие вопросы «Русского Дома» отвечает известный писатель и политик, депутат Государственной Думы РФ Сергей Александрович ШАРГУНОВ.

 – Сергей, не так давно, в декабре 2018 года, в «Русском Доме» вышел очерк «Династия правдоискателей» – о вас и вашем отце, протоиерее Александре Шаргунове. Вы читаете наш журнал?

– «Русский Дом» я читаю с первого номера и очень люблю. Для меня большая честь – оказаться вместе с батюшкой на обложке прекрасного издания. Надо отдать должное главному редактору Александру Николаевичу Крутову: он столько лет неутомимо выпускает полноценный, ярко иллюстрированный, содержательный журнал, который распространяется фактически по всем приходам. «Русский Дом» постоянно и всегда продолжает вести борьбу за честь и достоинство русского человека. «Русский Дом» – всегда в движении против течения.

– Вы также против течения – и в общественной жизни, и в политике. В Госдуме вы состоите во фракции КПРФ. Но, кажется, однако, что во фракции «Родина» Сергей Шаргунов выглядел бы более органично…

– Мои взгляды сформировались довольно рано. Мне кажется, последовательность – это мужское качество. Я ещё в 13 лет пришёл защищать Дом Советов на баррикады. В 1996 году оказался в единой коалиции вместе с Валентином Григорьевичем Распутиным, Василием Ивановичем Беловым, Владимиром Николаевичем Крупиным и священниками, теми, кто тогда не с безопасной дистанции, а изнутри эпохи противился разрушению России в те самые 90-е. Это была коалиция вокруг кандидата в президенты Зюганова «против геноцида народа», прежде всего – нравственного. Так что для меня в Государственной Думе самое главное – всегда голосовать по совести и принципиально защищать наш народ. И эта возможность есть у меня именно в этой фракции.

– Несмотря на это, вам удаётся оставаться беспартийным. Как так получилось, что вы стали депутатом от КПРФ от Алтайского края?

– Я депутат от четырёх сибирских регионов, где бываю часто и стараюсь максимально помогать людям – уже есть сотни историй такой помощи. Положил за правило жизни: каждые несколько дней отчитываться в своих социальных сетях – что удалось сделать.

– Например?

– Удалось вернуть дочек, которых ювенальная юстиция отобрала у жительницы Алтайского край Ирины Бойковой. Удалось всем миром защитить жительницу Алтайского края Евгению Наумову, которую хотели выкинуть из единственного жилья тоже с детьми. Удаётся отстоять детсады, школы и больницы, попадающие под каток так называемой оптимизации. А вообще, множество свершений радует пониманием, что возможно наперекор всему спасать людей. Одновременно с этим есть и законо-творческие прорывы. Например, когда я на Прямой линии с Президентом РФ задал вопрос про 282 статью, которую в народе называют «русской», то в результате президент дал поручение, и я участвовал в подготовке предложений по её смягчению. Это была очень сложная работа. Получилось добиться её существенного смягчения, и сейчас огромное количество дел по этой статье стали рассыпаться.

Что там, в частности, было смягчено?

– Произошла декриминализация для тех, кто впервые обвиняем. Это значит, что пропадает мотив у следователей и у тех, кто варганил эти дела, добиваться включения их в постоянную отчётность. Если раньше по отношению к человеку могли за публикацию, картинку или песенку возбудить дело без срока давности, автоматически зачислить его в преступники (и так происходило повсеместно), то сейчас ситуация изменилась. Теперь это всего лишь административка. Так что огромное количество людей стали дышать гораздо легче. И это очень важно. Есть много и других тем. Надеюсь, что закон о защите соотечественников через принятие ими российского гражданства и российских паспортов всё-таки удастся пробить до конца. Но приходится каждый раз доходить до самого верха, потому что тотальное равнодушие – повсеместно. Мой приход в Госдуму – это прежде всего стремление доказать, что нормальный человек может быть депутатом, что здесь можно не испортиться, что можно делать нужные и важные дела на общую пользу.

– Насколько я знаю, вы занимаетесь не только Алтайским краем…

– Но всей Россией…

– И не только собственно Россией. Многие говорят о том, что среди депутатов Госдумы о Донбассе вспоминает только Сергей Шаргунов.

– Есть и другие депутаты. Давно уже пора создать депутатскую группу «Друзья Донбасса». Если бы все те люди, включая депутатов и сенаторов, которые непрестанно распинаются в ток-шоу о Донбассе, съездили бы туда хоть раз, было бы гораздо больше пользы. Увы, страшная трагедия, которая обернулась гибелью уже более 10 тысяч человек, превращается в ток-шоу.

– Знаю, что вы там бывали неоднократно. Что вы там видели?

– Много чего видел. В феврале 2014 года был в Крыму. Весной того же года первый раз поехал в Донецк. Видел, как гибли люди. Много друзей погибло, их уже не вернёшь. Спускался во время бомбёжек в подвалы, видел там маленьких детей. Старался и стараюсь помогать и лекарствами, и продуктами. Выступаю в библиотеках, провожу семинары в Донецком национальном университете. Недавно снова побывал в Луганске, Краснодоне, Донецке. Прак-тически на моих глазах убили парня, с которым общался за 5 минут до этого… Привожу оттуда максимально честные репортажи для своей программы на канале «Россия 24» под названием «Двенадцать». И эта правда отличается и от того, что излагают откровенные недоброжелатели восставших русских людей, и от официоза, который, к сожалению, лукав.

Насчёт лукавства: сначала дали людям надежду, потом её отняли… Как вы думаете, почему у наших верховных властей такое отношение к проблеме Донбасса? Я уже не говорю о присоединении республик к России или даже об их признании. Но даже на самое малейшее не идут. Вот вы предлагали раздать жителям ЛДНР российские паспорта. Даже это не поддерживают. Почему так получается?

– Во-первых, тотальное равнодушие и некомпетентность. Нежелание брать на себя ответственность ни за что. Затягивание, откладывание проблемы в долгий ящик в надежде на то, что она рассосётся сама по себе. А в это время каждый день гибнут люди. Они оказались, по сути дела, заложниками большой игры. И тем важнее приезжать туда, поддерживать их, чтобы они не чувствовали себя брошенными. В то же время мы видим, что со стороны Запада вбрасываются всё новые и новые санкции. Происходят новые провокации, как в ситуации с Керченским проливом. На Украине продолжается наступление на русский язык, на каноническую Православную Церковь. И это наступление будет продолжаться. Так чего же мы боимся, стараясь умиротворить агрессора? А что будет с территориями Донбасса, если Россия их сдаст Украине? Сценарий Сербской Краины? Это проклятые и кровоточащие вопросы. Нам остаётся только делать то, что лично от нас зависит, по крайней мере, добиваться того, чтобы соотечественники получили здесь признание. Я уже внёс необходимые законопроекты, чтобы у них был хотя бы нормальный вид на жительство в России.

– Для выходцев с Донбасса?

– В первую очередь для них, ну и вообще с Украины, и шире – для всех славян. Надо своих поддерживать максимально. С одной стороны, сетуют на депопуляцию, а ведь у нас вымирают именно исконные русские области. При этом абсолютное равнодушие к русским людям со стороны чиновничества.

– Понятно, что отдельный депутат в рамках своей компетенции может сделать немного. Но всё-таки вы выдвинули определённые идеи – с облегчённым принятием гражданства, с российскими паспортами. Это уже было опробовано в Южной Осетии и Абхазии. Почему с русскими так нельзя сделать?

– Совершенно верно. Тем более что с русскими так уже делали – в Приднестровье, в 90-е годы. С тех пор на границе Приднестровья с Молдавией ни одна пуля не пролетела. Получается, что даже тогдашняя власть, при всей её слабости и подчинённости Западу, действовала смелее в деле защиты русских. А сейчас – нет государственной воли. Мы даже у себя в России не можем защитить русских людей. Хочу отдельно подчеркнуть, что на территории Российской Федерации захватывают ополченцев и приговаривают к выдворению на Украину. Чтобы это не повторялось в будущем, я внёс законопроект о политическом убежище.

– Вот не так давно Елену Бойко арестовали…

– И, по сути, я единственный депутат Госдумы, который её защищает. Эта тема даже на нашем телевидении запрещена. Я выступил в одной телепередаче на эту тему, так потом моё выступление просто вырезали.

– Какова судьба ваших идей, законопроектов? Вас кто-то поддерживает?

– Поддерживает фракция КПРФ. Есть и другие достойные депутаты, которые всё понимают, те же крымчане. Казалось бы, они и сами могли бы оказаться в таком же положении, если бы Россия их не признала.

– И всё же, на каком этапе здесь, в Госдуме, не дают хода вашим инициативам?

– Это не здесь. В целом у нас в государстве так устроено, что всё зависит от воли одного человека. Поэтому надо до него дойти, надо сделать так, чтобы он тебя услышал и дал задание своему окружению. Вот тогда и начнут что-то делать. А пока не будет сказано от первого лица «надо!» – никакого в ответ «есть!» не прозвучит.

– Вот насчёт ополченцев, которых у нас арестовывают, чтобы сдать Украине… Вспомним «сепаратистку», которую выдворили из Крыма, и она повесилась в украинской тюрьме. Это самое настоящее позорище. Это всё равно что по запросу Гитлера советские власти стали бы сдавать брянских, белорусских или украинских партизан. Что же делать?

– Хотя бы принять и главное – начать реализовывать тот же закон о политическом убежище, чтобы вправить судьям мозги, чтобы они не штамповали подобные решения. И дело тут в том, что система работает, как конвейер. Если отдельно взятый судья не примет решения, какое ему спущено, то он будет отстранён от своей должности. Это вопрос большой государственной важности – как добиться независимости судей. Каждый раз с большим трудом, ценой невероятных усилий удаётся освободить того или иного ополченца. Система с большой неохотой разжимает челюсти, если кого-то начинает жевать…

– Ну почему же она не жуёт ярых русофобов с их дикими заявлениями на телевидении?

– Вы же понимаете, что это своего рода театральные постановки, чтобы на фоне отсутствия государственных решений выпускать из зрителей пар подобными нескончаемыми телешоу. Эта говорильня заслоняет реальные проблемы. Я сам крайне редко хожу на такие программы, только тогда, когда действительно что-то важное нужно сказать, чтобы помочь людям. Слава Богу, из тех историй, которыми я занимаюсь, таких депортаций не было. Удалось освободить из Егорьевского СИЗО ополченцев Николая Трегуба и Сергея Коржова. Совсем недавно тоже нескольких ополченцев удалось защитить и освободить. Например, ополченца Максима Шадрова с позывным Одесса, которого арестовали в Нижнем Новгороде. Челябинский областной суд постановил оставить в России ополченца Филиппа Венедиктова, которого тоже пытались выдворить. Эти люди, как правило, тяжело раненные и проходящие лечение. И мы будем продолжать их защищать. Жители Донецка и Луганска ничем не отличаются от жителей Ростова-на-Дону.

– Да и от нас они ничем не отличаются, те же самые русские люди, по-моему, даже лучше, потому что кто из нас рисковал своими жизнями, своими детьми, чтобы быть с Россией?

– Конечно. Меня изумляет, что в том же Краснодоне люди живут впроголодь и в то же время как они самоотверженно держатся, помнят о подвиге своих отцов во время Великой Отечественной войны, любят Россию, верят в неё.

– Сергей, у вас сейчас большое количество времени занимает депутатская деятельность, и это наверняка мешает писательству?

– Конечно, стало меньше времени. Но для меня принципиально писать всерьёз и не давать себе послабления. Выкраиваю время. Пишу в самолёте, пишу рано утром. При этом стараюсь, чтобы это не было поспешно. Отношусь к писательству с предельной серьёзностью, поскольку считаю литературное творчество главным делом своей жизни. Недавно вышла книга под названием «Свои», в которой двадцать рассказов. Сейчас вот пишу новый роман.

– О чём роман?

– О современности, о молодом человеке нашего времени. В том числе и о Донбассе.

– Сейчас, кстати, очень не хватает текстов о Донбассе – именно художественной прозы…

– Это правда. У меня есть рассказ про ополченца «Свой», который тоже вошёл в сборник «Свои». Эта тема очень горячая и болезненная, и нужно о ней писать предельно честно.

– Семья – ваша поддержка?

– Жена – мой первый читатель. Иногда она даёт мне советы весьма категоричные: «Вот это вычеркни, а вот этот абзац никуда не годится». Признаюсь вам, что часто прислушиваюсь.

– И это неудивительно, ведь ваша супруга – прапраправнучка великого Льва Толстого. Как так случилось, что известный современный писатель породнился с родом Толстых?

– Мы познакомились в Ясной Поляне. Я участвовал там в чтениях из «Войны и мира». И встретил в комнате под лестницей очаровательную девушку, которая разрезала лимонный пирог, – так называемый анковский пирог по рецепту Софьи Андреевны. Эта девушка излучала какое-то цитрусовое сияние... И я очаровался. А современные ухажёры банально однотипны – мы начали списываться в соцсетях. Потом снова встретились, начали общаться. И полюбили друг друга. Вместе мы уже несколько лет.

– А от родителей есть поддержка?

– Они мне очень помогают своими советами. У меня есть рассказ-очерк «Мой батюшка», который тоже входит в новую книгу «Свои». И отец, и мама – у них у каждого свой подход, но они оба обладают тонким слухом в литературе. Без сомнения, главную закваску в жизни мне дали родители – это представления о совести и о человеческом достоинстве. У меня самые тёплые отношения с родителями. А в день ангела обязательно прихожу в храм, где отец служит настоятелем.

– Как у отца Александра здоровье? В последнее время приходили тревожные вести.

– Прихварывает батюшка, но продолжает служить у алтаря, преподавать в Лавре, писать книги. И я максимально о нём забочусь… Конечно, у нас близкие отношения. Мы продолжаем каждый день общаться.

– Доводилось читать о том, что был период, когда у вас с отцом были весьма непростые отношения…

– Это неправда. Не верьте всему, что сочиняют в интернете. Нет, не было никогда такого, чтобы мы с отцом прекращали общение.

– Также доводилось читать о ранней мистической одарённости отца Александра.

– Это правда. Когда на фронте убили его отца, моего деда, он, малыш, играл на полу в избе в войну и вдруг заплакал, закричал: «Папку убили, папку убили!» На огромном расстоянии он почувствовал гибель своего отца, Ивана Шаргунова, которому пуля попала прямо в сердце, пробив фотокарточку его маленького сына, моего отца. Мне кажется, у моего папы ещё до прихода в церковь (а мои родители крестились в один день) было тонкое духовное чувство. Родители сами пришли к вере, уже в сознательном взрослом возрасте. На обращение к вере даже больше повлияла мама. Отцу было сложно, потому что в советское время он издавал богослужебную литературу и Жития святых. И распространял эти книги среди верующих. Над ним часто нависала угроза расправы. Он всегда был принципиальным человеком – и в советское, и в постсоветское время. Часть интеллигенции отшатнулась от него, когда он не принял события кровавого октября 1993 года и многое из того, что происходило в 90-е годы, категорически осуждал.

Отец Александр всегда был оппозиционером?

– Оппозиционером к бессовестности. Он всегда живёт по совести и независим в своих взглядах. С ним можно соглашаться или не соглашаться. По каким-то вопросам мы с ним до сих пор дискутируем. Но в главном мы едины. В нашей семье отсутствует официозное прекраснодушие. Конечно же, отец Александр – искренний патриот России, но при этом он не конъюнктурщик, для него дороже всего жить в ладу с Богом, с собой и быть честным человеком. Это такая высота, к которой ещё нужно тянуться. Сейчас я перечитываю его проповеди, которые слышал или читал лет 20 назад, и для меня открывается всё новая глубина. А вышли уже десятки его книг, которые столь любимы православными! Его проповеди вообще очень поэтичны, поэтому он для меня ещё и поэт. А в Символе веры по-гречески так и звучит: «Поэт неба и земли». То, к чему следует стремиться человеку. Я очень люблю своего папу и по самым принципиальным решениям советуюсь с ним. В том числе в Госдуму пошёл с его благословения.

У него очень интересный приход – храма Николы в Пыжах…

– Да, много известных творческих людей – художники, писатели, артисты… Когда я в детстве алтарничал в храме, духовной дочерью отца Александра в то время была Анастасия Ивановна Цветаева, я её хорошо знал. О ней я тоже пишу в книге «Свои». Кстати, в этой книге есть главы и о моих предках. В том числе и о капитане Владимире Русанове, полярнике, который сгинул во льдах Русского Северного морского пути, прототипе капитана Татаринова в «Двух капитанах». Это предок по линии матушки. Там были и белые, и красные, и древний дворянский род, и монахиня по фамилии Пирожкова, и известный кинорежиссёр Сергей Герасимов.

– Как-то помогает осознание того, что у вас были такие люди в роду?

– При всей насыщенности рода я считаю, что человек должен отвечать за себя. Это тот самый пушкинский неологизм: самостоянье.

– И всё же, как вам наш декабрьский заголовок про правдоискателей династии Шаргуновых?

– Отец Александр улыбнулся: он уже не ищет, он давно обрёл высшую Правду. Но я бы этот заголовок трактовал шире. Потому что поиск правды – каждодневен. Это наша очень сложная, а зачастую и смутная действительность. В которой всё равно стрелка компаса должна указать нужный путь. Очень часто ты спрашиваешь себя, как поступить, как сформулировать, как отнестись к тому или иному событию и как это соотносится с твоей совестью. И в этом смысле правдоискательство не должно оставлять человека всю жизнь.
 
Беседовал Андрей Викторович ПОЛЫНСКИЙ