...Разные течения одного потока – как это характерно для России! Главное: каким будет устье, что за потоки в нём сольются. Дай Бог не по строке Николая Рубцова: «Всё движется к тёмному устью».
В своём исповедальном рассказе «Замолк скворечник» писатель Сергей Шаргунов вспоминает про зимнее утро у храма Николы в Пыжах: «Мне – двенадцать, и я – алтарник этого белого храма, где мой отец второй год настоятель. Сегодня мы приехали раньше всех, папа в сладостном тепле готовится к службе, а мне сказал: почистить двор, но не опаздывать. При первом ударе в колокол, то есть когда пономарь, она же сторож, некогда профессор-математик Лидия Михайловна, седая остролицая женщина, живущая на колокольне, начнёт благовест, – надо отложить лом и лопату, бежать в алтарь, облачаться в стихарь, разжигать и раздувать угли для кадила, а затем выйти в самый центр под куполом, положить на аналой толстую книгу, открыть её на месте, заложенном лиловой лентой, и громко, почти по памяти, угадывая церковнославянские строки сквозь жирок воска, заляпавший страницы, читать "часы", слыша, как за спиной безпрерывно открывается дверь, звякая железным кольцом, и прибывает народ»…
Прибывающий народ – ждёт проповеди о. Александра. В их глубине и ясности в течение многих лет убеждаются читатели «Русского Дома»: протоиерей Александр Шаргунов отвечает на насущные вопросы читателей, объясняет суть церковных праздников и традиций, наставляет на путь истинный. Он имеет на это право как человек, упорно обретавший путь к Богу, мучительно искавший истину – Божественную и житейскую.
Будущий протоиерей Александр Шаргунов родился в последний день последнего предвоенного года в Кировской области. В 1969 году (поздно!) окончил Московский государственный педагогический институт иностранных языков имени М. Тореза, а потому владеет свободно английским и французским языками, занимался поэтическими переводами. Все биографы цитируют стихотворение «Поэт» английского романтика Китса в переводе А. Шаргунова:
Всей тяжести земной наперекор
Душа летает на крыле ужасном
И с будущим ведёт – ей неподвластным –
Таинственный запретный разговор.
Этот таинственный разговор с будущим продолжился под омофором Богородицы – в 1965 году он принял крещение. Но переход от литературного творчества к священству оказался долгим и петлял через литературно-философские кружки московской интеллигенции конца 60-х – начала 70-х гг.
С 1974 года он уже прислуживал в московском храме Рождества Иоанна Предтечи на Красной Пресне, в центре революционного прошлого столицы – символично… Ещё в вузе Александр познакомился со своим будущим соратником и соавтором Станиславом Красовицким (ныне священник РПЦЗ(В) – Стефан Красовицкий). Тот в начале 1960-х отказался от поэзии, уничтожил всё написанное. Эмигрировал, перешёл в Зарубежную церковь. В 1990 году в Нью-Йорке был рукоположён в сан священника, вернулся в Россию и к поэтическому творчеству. Не принял курса РПЦЗ на примирение с Русской Православной Церковью, примкнул к Русской Православной Церкви Заграницей под омофором митрополита Виталия РПЦЗ(В), десятки лет стойко хранившей верность Белой идее. А его соратник о. Александр в 1996 году неожиданно поддержал… Геннадия Зюганова. Об этом парадоксе – позже. Сперва о продолжении религиозного пути.
Тогда представителям московской интеллигенции было необычайно трудно поступить в духовные школы Загорска. Однако в 1976 году А. Шаргунов без особых препятствий поступил в 3-й класс Московской духовной семинарии, а год спустя был переведён на 1-й курс Московской духовной академии. Такая практика «сокращённого цикла» существовала для учеников, имеющих высшее образование.
В 1978 г.под давлением жизненных обстоятельств, прежде всего пастырского служения, перевёлся на заочное обучение.
Местом служения о. Александра сперва стал знаменитый храм во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радости» (в просторечии – «Скорбященский») на Большой Ордынке. Вокруг этого храма быстро образовался своего рода кружок православной интеллигенции, какие складывались в те годы вокруг многих одарённых и думающих священников. Сюда, кстати, ещё во время приездов в соседний дом Ардовых любила приходить через дорогу Анна Ахматова, потом потянулись её поклонники, в том числе евреи-выкресты, диссиденты. До сих пор приедешь на крестный ход Пасхальной ночью – словно в прежний ЦДЛ попал или другой клуб. Тогда-то в о. Александре проснулся дар учительства. Искренняя убеждённость в спасительной роли возможной канонизации царской семьи приобрела в проповедях о. Александра облик своеобразного «мистического монархизма». В противоположность протоиерею Всеволоду Шпиллеру, у которого в церкви Николы в Кузнецах собирался «весь московский бомонд», вокруг о. Александра объединялись в основном московские православные фундаменталисты и монархисты.
Несмотря на свою оппозиционность, в 1986 году о. А. Шаргунов был возведён в сан протоиерея, а в разгар перестройки стал преподавателем Московской духовной академии и семинарии.
Но настоящий «таинственный запретный разговор» с патриотической общественностью, как писал некогда сам о. А. Шаргунов, начался у него, когда в середине 1990-х гг. батюшка понял, что необходимо принимать срочные меры, чтобы удержать Российскую Федерацию от нравственной бездны. В апреле 1994 года, после расстрела Верховного Совета (и он, и о. Стефан, несмотря на монархические идеи, приходили к защитникам Дома Советов!), подтверждая церковную истину, что благая идея – выше устроения, о. Александр создаёт Общественный комитет «За нравственное возрождение Отечества» и занимает в нём пост председателя (члены – писатели Валентин Распутин, Владимир Крупин, Василий Белов, певица Лина Мкртчян и другие общественные деятели патриотических устремлений, а заместитель председателя – священник РПЦЗ и носитель Белой идеи Стефан Красовицкий).
Настоятель храма Николы в Пыжах в 1996 году совершил немыслимое – призвал с амвона свою паству голосовать на выборах президента за Геннадия Зюганова и против Бориса Ельцина. Это было как гром среди ясного неба!
К этому переломному времени подрос и начал набирать творческую силу сын о. Александра – яркий молодёжный писатель, автор скандальной повести «Ура!» и активист молодёжного движения «Родина» Сергей Шаргунов. В мятущихся 2001–2003 годах Сергей был помощником депутата от «Яблока» журналиста Юрия Щекочихина, что, видимо, дало повод появиться оскорбительным домыслам о полном разрыве Сергея с отцом, о том, что Сергей является главным прототипом своих безбашенных героев.
Сын опроверг досужие домыслы: «Отношения с отцом у меня самые тёплые, мы общаемся почти каждый день, отношусь и всегда относился к нему и его деятельности с великим почтением». Все грозные и отрезвляющие события, которые предвидел о. Александр и которые привели тогда его в стан патриотов, Сергей описал в романе «1993». Да, отец успел ему передать главный завет, основной посыл и стержень творчества. Замечательный писатель и переводчик Юрий Архипов написал о своём духовнике: «Я долго думал, как бы назвать духовный тип отца Александра. И не нашёл ничего, кроме русского реализма. То есть реализма – по Достоевскому – "в высшем смысле". Того, которому начало положил святой Александр Невский: "Не в силе Бог, а в правде". Реализма духовно укоренённого, трезвенного, ясновидящего, пророческого, неподкупного. При котором сделки с совестью невозможны».
Конечно, мы живём в таких политических и культурологических условиях, что сделок с совестью, безнравственных поступков и метаний, непонятных даже для близких, – не избежать. Противоречия есть, конечно, в творениях и поступках депутата от КПРФ, писателя и общественного деятеля Сергея Шаргунова. Вот кусочек из его интервью:
«– Есть мнение, что писатель должен быть общественным человеком. При этом общественная жизнь сейчас очень поверхностна. Что же делать?
– У писателя, наверное, должна быть отзывчивость к другим – так повелось на Руси. Большая русская литература – литература о смыслах. Это и Толстой, и Достоевский, и политические антиподы – Шолохов и Солженицын. Если посмотреть на всех крупных писателей, мы обнаружим, что все они были вполне социальны. То, что общественная жизнь сейчас поверхностна, это правда. Но публичность публичности рознь. Если тебя что-то возмущает, огорчает, провоцирует на высказывание, наверное, надо говорить. А вот мельтешение пустое… Конечно, оно тошнотворно. Поэтому я в последнее время отказываюсь ходить на телепередачи, кроме каких-то принципиально осмысленных».
Через некоторое время он стал завсегдатаем телевизионных ток-шоу, стал доносить по мере сил свои выстраданные заявления. И наконец, дебютировал в программе «12» на РТВ как ведущий. В ней он сразу берёт быка за рога: «Времени мало – 12 минут. Поэтому разговор прямой». В первом же выпуске Сергей страстно и документально рассказал о гибели Александра Захарченко. Ёмко, публицистично, со съёмками в пути, с показом Гиви и Моторолы – добавил: «Потом эти фотографии с моей страницы убрала американская администрация "Фейсбука"». Развенчал попутно ложь: «Появился фейк, будто мы с Захарченко сидим на креслах сбитого малазийского Боинга. Ложь. Это – простой человек, поднявшийся на гребне народного восстания». Потом с ним на связи была Лена Соколова – позывной «Лиса»: «Он был для всех нас – Батей. Республика потеряла Отца. Я не могла пробиться к гробу – просто, как тысячи, передала цветы…»
Репортаж с 31-й ММКВЯ грешил излишней саморекламой – и про свою книгу «Свои», и про Андрея Рудолева, который «накатал вдумчивый, иногда безпощадный том о четырёх писателях своего поколения “4 выстрела. Там – я…”». Но это – достойный дебют. А издержки, как и прихотливые наши земные пути, надо принимать философски. Главное – понимать направление движения и духовных устремлений.
Отвечая на вопрос о своей семье, Сергей так сказал о матушке: «Мама, при том что привела папу к Церкви, человек достаточно светский. Она старалась меня в кино водить, на выставки, давала читать много книг. Папа не возражал, нет. Но это были разные течения одного потока. И это прекрасно».
Разные течения одного потока – как это характерно для России! Главное: каким будет устье, что за потоки в нём сольются. Дай Бог не по строке Николая Рубцова: «Всё движется к тёмному устью».
Александр Александрович КАДАШЕВСКИЙ