То, что призванные быть светом миру христиане, согласно статистическим данным, перестают светить ему, не подавая должного примера в супружеской жизни, к сожалению – печальный и постыдный для нас факт.
Количество разводов в семьях, называвших себя православными, вполне сопоставимо с разводами «в миру» – наверное, каждый из нас может привести один-два примера, а то и больше. Доходит дело даже до убийств. Причём это не страшилки из страны далёкой, а самая что ни на есть наша безрадостная действительность. Мы беседуем с иереем Анатолием САВЧУКОМ, настоятелем храма преподобного Серафима Саровского в далёком Харовске Вологодской области, отцом девятерых детей, о причинах нашего столь нехристианского поведения и способах исправления своей жизни по Евангелию.
– Отец Анатолий, одна из бед нашего времени, судя по статистике, даже среди православных – это безбоязненное отношение к Таинству брака.
– Думаю, вы правы. Разводы и их предвестники стали чем-то терпимым, «нормальным», простите за такое слово, в нашей среде. Судя по количеству разводов, а также разладов, скандалов в наших семьях, мы, православные, действительно подходим к браку без должного страха – страха Божия.
– В чём причина такого омертвения сердца? И – как же нам реагировать на совершенно справедливые замечания людей, к Церкви не принадлежащих: «Что ж вы, православные, учите нас жизни, а сами живёте по-скотски? Да у вас у самих – что ни брак, то развод, а то и похлеще»?
– Насчёт «по-скотски». Ладно, волк – не скот, но всё-таки: часто даже эти дикие звери, хищники даже, гораздо достойнее некоторых людей ведут себя, когда речь идёт о супружестве. А причина нашего страшного поведения – это самолюбие, эгоизм. Самолюбие стало всеобщей бедой. Эгоизм пропагандируется с невиданной доселе силой и напором: из всех динамиков, со всех экранов на нас давит агрессивное яканье. «Я – бог, я этого достоин» и т. п. Реклама глупа, и её можно попытаться не замечать, но из-за её назойливости и всепроникаемости это очень трудно сделать. Можно выключить рекламный ролик, но как выключить, скажем, какой-нибудь фильм, где вроде бы нет никакой рекламы, но вовсю пропагандируется тот самый эгоизм? Главный герой, парень-симпатяга, крушащий врагов направо и налево, спасающий мир в стотысячный раз – чем не пример для юношества и не предел мечтаний для подрастающих девушек? Но взгляд на семейные отношения этого симпатяги оставляет самое удручающее, с точки зрения христианства, впечатление. Какие там семейные ценности, какая там верность, какое подлинное рыцарство? Да там мрак и ужас. Но герой-то «положительный», следовательно, и образ его жизни зазорным не может быть. Вот и получается, что иллюзорное спасение мира на самом-то деле ведёт к его разрушению – через разрушение естественных представлений о семье, верности, любви и чести.
– Это если брать кинематограф. А если взять наши разговоры? Всё чаще слышу: «А что мне это даст?», «А что я с этого буду иметь?» Я ему: «Доброе утро!», а он со мной торгуется. Что за явление?
– То же самое: самолюбие. Ты посмел с ним поздороваться, значит, проявил какой-то интерес. Раз он тебе интересен, давай что-нибудь взамен. Это какой-то слом того старого доброго русского, что было в нас с детства. Обычного безкорыстия, простой открытости.
Есть и ещё одно явление: человек разучивается терпеть и ждать. Сейчас мы живём на всём готовом, по крайней мере, этот принцип во главе угла нашего воспитания, в т. ч. школьного. Помните школьные выезды на картошку?
«Общественно полезный труд» – была такая дисциплина. Человек учился делать хоть что-то для других, жертвовать какими-то своими интересами. Мне-то проще, я сельский: если я, вместо того чтобы пойти, скажем, вместе со всеми на ту же картошку или на покос, еду на рыбалку или ещё куда, свои же меня не поймут и доходчиво объяснят мне своё недоумение. Впрочем, это же было и в городах, насколько я знаю. Сейчас же я сильно сомневаюсь, что все дети в курсе, что чай может быть сладким только в том случае, если положишь туда сахар и размешаешь его. Желательно сам. Далеко не всегда достигается и это. И если я живу на всём готовом, если с младенчества привык к тому, что у меня есть всё по первому хлопку и первому же платежу с кредитки, то интересы другого мне, знаете, как-то по барабану: я его/её приобрёл – пусть выполняет те брачные функции, ради которых и было осуществлено приобретение.
Ещё одна беда: потеря почитания старших. Могли бы мы представить себе каких-нибудь 30 лет назад, что к учителю можно обращаться не «на Вы» и не стоя? Чтобы кто-то не уступил место в транспорте старшему? Если раньше дедушка или бабушка в семье – это было совершенно естественно, и именно от них ребёнок учился правилам уважительного поведения в обществе, то сейчас наша семья, точнее, то, что от неё осталось, атомизирована, разодрана в клочья: родители отдельно, родители родителей – отдельно. И очень сложно прививать навыки хорошей семейной жизни, если мудрые старики оказываются где-то далеко и ходят к детям в гости по приглашению, после нескольких телефонных звонков, чтобы не «оторвать их от важных дел».
Урбанизированная, атомизированная и жутко эгоистичная общность, лишённая земли – вот что мы сегодня из себя представляем. Да и живём мы уже не на земле, а на квадратных метрах. Мы корни утратили – в прямом и переносном смысле. Так мы теряем и семью, и Отечество. Понимаете, нам нечего защищать, не для чего жить, кроме как для квадратных метров. Так себе патриотизм, если вдуматься.
То, что мы православные, не должно ввергать нас в высокое мнение о себе. Борьба с грехом продолжается до последнего вздоха, и нечего думать, что мы лучше других. Вспомним историю преподобного Иакова Постника. Этот великий человек однажды победил искушение. Пока его пыталась соблазнить блудница, он держал руку на огне. А потом, видимо, возгордившись, он пал с самой благонамеренной девицей-христианкой и убил её. Много позже людям стала известна сила и глубина покаяния Иакова, когда епископу открылось, что только по молитве этого покаявшегося святого минует страшное бедствие, обрушившееся на ту землю. И я не уверен, что преподобный Иаков после такого урока когда-нибудь считал себя святым. В отличие от нас, которые прощают себе очень и очень многое. Нам бы не мешало помнить, по моему твёрдому убеждению, что по сравнению с нашими великими преподобными предками мы – пыль. И знать, что если уж такие столпы были подвержены падениям, то нам ли, грубо говоря, выпендриваться.
– Так что же делать нам, далеко не святым?
– Не отчаиваться никогда. И помнить, что Бог способен сделать человека и из праха. И искать добрые примеры. А они есть, несмотря на откровенное нежелание рассказывать о них в СМИ или киноиндустрии. «Как знаешь ты, жена, не спасёшь ли мужа, или как знаешь ты, муж, не спасёшь ли жены?» – апостол обращается и к нам, сегодняшним горе-христианам. Сколько случаев из современной жизни, когда терпением, иногда просто мученическим терпением и самоотверженностью жены или мужа вторая половина приходила в себя и семья становилась настоящей, христианской, крепкой!
– Очень красивое Таинство венчания. Когда, по вашему мнению, нужно отказать в нём людям, заявляющим о своём намерении венчаться?
– Тогда, когда ты видишь, что к несению венцов они не готовы. Если люди нецерковные, если они не ходят на воскресные службы, не принимают участия в таинствах, то определённо имеет смысл подождать. Годик, может быть, при условии их вступления в церковную жизнь. А иначе им сложно выстроить семью.
– Имеет ли смысл, полезно ли вступающим в брак предварительно познакомиться, прочесть молитвы, которые будут звучать на венчании? Ведь во время самого таинства люди могут просто перенервничать, пропустить важные слова.
– Конечно! Тем более что эти молитвы очень поэтичны, историчны, это настоящий кладезь любви, сопереживания, добрых пожеланий им от Церкви.
– А как быть с уже воцерковлёнными людьми – можно ли, нужно ли когда-то посоветовать им повременить с венчанием?
– Да, если у них один умный, опытный духовник, который действительно переживает за обоих. Не за себя – за них.
– Что можно сказать тем христианам, которые стали жертвой развода – по собственной ли вине, вине супруга, чаще – по обоюдной вине?
– Не знаю. Случаи настолько индивидуальные, что сказать что-то общее сложно. Призывать всех к покаянию будет слишком общо, и оттого покаяние может потерять свою силу и значение. Дежурно призвал – дежурно «покаялись». Нет, я не знаю. Каждый случай индивидуален.
– Дайте, пожалуйста, добрый совет молодым.
– Лучше сказку расскажу. Грузинскую. Послали как-то человека за какой-то надобностью к трём братьям в горы. Приходит к младшему, стучится в дверь дома – оттуда крики, упрёки. Выходит сгорбленный старик. «Так и так, меня послали к тебе за хлебом. Есть ли у тебя?» – «Нет, и давно уже не было. Спроси у среднего брата». Приходит к среднему – та же история. Те же крики, вопли, скандалы, такой же угрюмый сгорбленный старец. Отправил его к старшему. Стучится – полная тишина. Распахивается дверь, и выходит сияющий, радостный дядька. Зовёт его в дом, угощает, снабжает всем необходимым – полный алаверды. Тот изумляется, спрашивает у жены этого молодца: «Как же так? Этот брат самый старший, а выглядит так молодо, и вы все счастливы. Как так, объясни мне?» Та отвечает: «Тут всё просто: я берегу мужа».
– Так выпьем же за то, чтобы и наши жёны выглядели всегда такими же молодыми и были бы с нами такими же счастливыми, как мы с ними, – так?
– Если умеренно, и хорошего грузинского вина, то – обязательно. А если серьёзно, то давайте действительно беречь друг друга – делом, словом, помышлением.
Беседовал
Пётр Михайлович МИХАЙЛОВ