4 августа 1878 года, 140 лет назад, пал жертвой террора Николай Владимирович Мезенцов
Честный служака
Николай Владимирович – фигура неординарная и весьма значимая – и не только в кругу профессионалов. За его плечами богатый опыт боевого офицера, прекрасного администратора, добросовестного проводника и безукоризненного исполнителя важных повелений царя-реформатора Александра Второго.
Родился будущий шеф жандармов в 1827 году в семье героя Отечественной войны генерал-майора Владимира Петровича Мезенцова и внучки легендарного Суворова – графини Веры Николаевны, урождённой Зубовой. Пойдя по стопам отца, он сделал весьма удачную военную карьеру, начав её с унтер-офицера в лейб-гвардейском Преображенском полку.
Мезенцов – участник Крымской войны (1853–1856 гг.), пожалован орденами Св. Анны 3-й степени с мечами и Св. Владимира 4-й степени с мечами. В дальнейшем принимал участие в героической обороне Севастополя, непосредственно находясь в боевых порядках, состоя одновременно адъютантом при командующем армией князе М.Д. Горчакове. По итогам кампании произведён в штабс-капитаны, награждён золотой полусаблей и орденом Св. Станислава 2-й степени с мечами.
Вслед за князем последовал к новому месту службы в Царство Польское, где продолжал ретиво исполнять свои обязанности вплоть до смерти Горчакова. В чине уже подполковника принимал активное участие в подавлении очередного польского мятежа (1863–64 гг.), после чего и попал в поле зрения монарха. Тот оценил высокие деловые и, что немаловажно, моральные качества Николая Владимировича, приблизив к себе и назначив в свою свиту.
Незаменимый помощник
Учитывая богатый опыт, искренность и верноподданнические настроения, задумавший военную реформу император поручает Мезенцову инспектировать Отдельный корпус внутренней стражи, с чем он успешно справляется. Очевидно, что государь проникается к нему не только уважением, но испытывает определённое расположение.
В 1865 году Мезенцов произведён уже в генерал-майоры. Тогда же совершается важный поворот в его судьбе: Николая Владимировича Высочайшим распоряжением прикомандировывают к управлению шефа корпуса жандармов для принятия полицейского опыта. Его включают в состав столичной Следственной комиссии, где рассматриваются громкие уголовные дела по государственным преступлениям. Важнейшее из них – дело Дмитрия Каракозова, покушавшегося на жизнь императора в 1866 году, вызвавшее небывалый резонанс в обществе. Террорист был приговорён к смертной казни.
В 1871 году Мезенцов получает звание генерал-адъютанта, на него щедрой рукой монарха сыпятся высокие награды.
Несколько раз он с успехом исполняет обязанности высших жандармских чинов в их отсутствие, продолжает работать на полицейском поприще, занимаясь расследованием, как сейчас сказали бы, резонансных преступлений. В 1872 году он, например, возглавил расследование безпорядков в Харькове, где в результате непрофессионализма местной полиции и властей, толпой в несколько сот человек был разгромлен полицейский участок, погибло несколько полицейских и пожарных. Общее число жертв после применения войск достигло 27 человек. Зачинщики безпорядков были преданы суду.
В августе 1873 года Мезенцов произведён в генерал-лейтенанты, а через год назначен товарищем шефа жандармов, в дальнейшем неоднократно замещая своего непосредственного начальника – А.Л. Потапова, страдавшего серьёзным душевным заболеванием. Увы, госбезопасностью тогда заведовали мало соответствующие этой суровой должности, хотя и неплохие, в сущности, люди. А империя тем временем всё больше погружалась в неведомый доселе произвол народовольчес-
кого террора.
В плену самоуспокоения
Но на карьере нашего героя это практически не сказывается, он по-прежнему проявляет служебное рвение, полностью отдаёт себя делу и пытается наладить разбалансированный механизм полицейского сыска, нащупывая рычаги борьбы с экстремизмом. В январе 1875 года он параллельно возглавил Комитет для определения района действий жандармской полиции управлений железных дорог, а в августе стал кавалером ордена Белого орла. Наконец, 30 декабря 1876 года генерал-лейтенант Мезенцов официально возглавил Третье отделение, одновременно став членом Государственного совета и комитетов по делам Кавказа и Царства Польского.
Глубоко изучив проблему и оценив влияние развращающих народ идей нигилизма, он сделал вывод, что правительство должно вести активную деятельность по их дискредитации. В январе 1878 года шеф жандармов предложил развернуть в России среди простого народа контрреволюционную пропаганду посредством печатного слова, а в более образованных слоях общества создавать «кружки, имеющие целью препятствовать дальнейшему развитию революционных замыслов». Идея вполне здравая и верная, учитывая, что именно через печатное слово революционная пропаганда в дальнейшем разрушит империю. Однако проект был отвергнут как излишне смелый.
Между тем ситуация в империи требовала жёстких и решительных мер. Именно 1878 год стал наиболее пиковым на теракты: 23 февраля в Киеве было совершено покушение на товарища местного прокурора Котляревского. 25 мая там же был убит адъютант начальника Киевского жандармского управления штабс-капитан барон Густав Гейкинг. 1 февраля 1878 года в Ростове-на-Дону убит полицейский осведомитель Аким Антонов. Всего за 1878–1879 годы народовольцами было убито несколько штатных сотрудников тайной полиции.
Возглавлявший Следственную комиссию по делу Каракозова (1866 год) другой верный государев слуга граф М.Н. Муравьёв-Виленский писал в докладной записке на имя государя: «Исследование преступления… обнаружило с самого начала полное расстройство столичных полиций; они были лишь пассивными зрителями развития у нас тех вредных элементов и стремлений…». Далее он предлагал: «…образовать политические полиции там, где они не существуют, и сосредоточить существующую полицию в Третьем отделении… для единства их действий и для того, чтобы можно было это точно и однообразно для целой империи определить, какие стремления признаются правительственно вредными и какие способы надлежит принимать для противодействия им».
Увы, но и эта вполне здравая мысль опытного и верного трону человека была на долгие 14 лет положена «под сукно» как преждевременная. Ни сам государь, ни большинство из его окружения не представляли себе масштабов надвигающейся на империю катастрофы. Это даже не легкомыслие, это скорее тотальное, роковое неверие в то, что такое возможно в патриархальной России! Среди обманувшихся оказался даже новый шеф жандармов. Он сам попался в ловушку самоуспокоения, недооценив боевые возможности народовольцев.
По воспоминаниям его подчинённого – жандармского генерала В.Д. Новицкого, который предупредил Мезенцова о готовящемся на него покушении, тот ответил: «...власть шефа жандармов так ещё велика, особа шефа недосягаема, а обаяние жандармской власти так ещё сильно, что эти намерения следует отнести к области фантазии и бабьим грёзам, а не к действительности». К сожалению, действительность, как пишут исследователи вопроса Б. Григорьев и Б. Колоколов в работе «Повседневная жизнь российских жандармов», «превзошла все самые мрачные фантазии, и шеф жандармов через три года пал, правда, не от револьверного выстрела, а от удара “социально-революционного кинжала”… другого народовольца».
Жертва профессии
Им оказался ставший достаточно известным в советское время писатель С.М. Кравчинский (Степняк), в то время отставной поручик, член тайного общества «Земля и воля». Он убил шефа жандармов 4 августа 1878 года во время его утренней пешей прогулки, после чего благополучно скрылся за границей, всплыв через несколько лет в любимом нашими оппозиционерами Лондоне, где и начал писать свои книги.
Это убийство ещё раз наглядно показало не только реальный уровень опасности индивидуального террора, который был положен народовольческими организациями в основу борьбы с режимом, но и степень недооценки властями угрозы. Тогдашнее современное общество, особенно его элита, питая известное пристрастие к леворадикальным идеям свободы, равенства и братства – никогда и нигде не достигнутых на практике, оказывало мощное давление и на власть. Николай Мезенцов, хоть и был правнуком великого А.В. Суворова, но не обладал в полной мере суворовским характером, когда во имя высших интересов, к которым безус-ловно относилась государственная безопасность, необходима неуклонная решимость и принципиальность.
Хорошо знавший покойного московский губернатор И.И. Красовский так характеризовал его: «Николай Владимирович был одарён всеми высокими качествами души; он был честен в высшем значении этого слова и шёл в жизни всегда прямо и смело... никогда, нигде и ни перед кем не скрывал своих убеждений. Со всеми он был добр до безотчётности, и – что так редко случается – несмотря на своё высокое положение, он никогда не изменялся в отношениях своих к старым товарищам и приятелям... Всегда кроткий, весёлый, простой, задушевный, готовый помочь, принести пользу, он служил в тяжёлое время и понёс немало трудов. Обладая громадною памятью и сильным здоровьем, он мог работать по 14 и 18 часов в сутки».
А вот как мотивировал совершённое преступление сам убийца: «Само правительство толкнуло нас на этот кровавый путь… оно вложило нам в руки кинжал и револьвер… Генерал Мезенцов убит нами, как человек, совершивший ряд преступлений» (?). Поддержал его и один из классиков учения, ставшего доминирующим в нашей стране, – Ф. Энгельс, отозвавшись на резонансное убийство в свойст-венной ему манере: «Политическое убийство в России – единственное средство, которым располагают умные и уважающие себя люди для защиты против агентов неслыханного деспотического режима».
Роман Алексеевич РОМАНОВ