Верить в Воскресение – значит рисковать своей жизнью
У иудеев в Ветхом Завете была заповедь о почитании субботнего дня: «Шесть дней делай дела твоя, седьмой – Господу твоему». Таким образом суббота была завершающим днём, днём покоя. В буквальном смысле – «неделя», ничегонеделание. В идеальном смысле – покоем в Боге. А воскресенье у них был первым днём рабочей недели, как сейчас для большинства понедельник. Вопрос мой такой. У нас, христиан, воскресенье тоже называется «неделей». К сожалению, многие воспринимают это суеверно – мол, нельзя в этот день ни стирать, ни делать никаких дел по дому, забывая при этом, что этот день должен быть посвящён прежде всего Богу – посещению храма, делам добра и милосердия. Получается, что такие христиане ничем не отличаются от тех иудеев, которые мелочно чтут свою субботу и не видят главного? Все ли христиане знают, что первым днём недели называется воскресенье, а не понедельник?
О. Вахрушев, г. Ижевск
Это совершилось в первый день недели, потому что речь идёт о новой эре. Время Воскресения находится в новой неделе, «после субботы». Это «первый день», который, как сказано в Евангелии, «начинается». «Сей день, егоже сотвори Господь». Об этом дне Господнем возвещает всё Писание.
Какой смысл придаём мы воскресным дням? Не склоняемся ли мы в самом деле всё более к тому, чтобы превратить седьмой день в субботу? В день покоя, вернее, говоря
по-современному, в день отдыха, после того как закончилась трудовая неделя? В этом смысле первым днём недели становится понедельник. Но для первых христиан День Пасхи всегда был первым днём недели, праздником праздников и поклонением Богу – прежде чем они могли вступить в дни труда.
Воскресный день начинает неделю и присутствует во всех последующих днях недели. Суббота была завершением того, что прошло, – седьмым днём. Воскресение открывает будущее – первый день. Неделя, начатая Воскресением Христовым, будет длиться до скончания века, как сказано в Евангелии от Матфея (Мф. 28, 20). Это время Господне в течение всей истории, когда воскресший Христос идёт навстречу всем ищущим смысл их жизни после смерти.
Но вера в Воскресение не должна оставлять нас безразличными к жизни, которой мы живём каждый день. Она не должна вести нас к отделению от жизни мира, от его проблем. Напротив, осознавая наилучшим образом нашу ответственность за происходящее здесь, на земле, можем мы наилучшим образом устремляться к Пасхе Господней, к миру Воскресения. Такова тайна Страшного Суда, всеобщего воскресения мертвых. Небо уже посреди нас, но также и ад. Люди думают, что Бог молчит, в то время как Он вопиет в Своём Евангелии. Потому наша жизнь должна быть Его благовестием для тех, кто не способен услышать Писание. Это, как свидетельствует вся история Церкви, может нам дорого стоить. Но верить в Воскресение – значит рисковать своей жизнью в самом главном смысле. Это значит придавать своей жизни измерение вечности. Это значит взять риск положиться во всём на Бога, на Его слово. Прекрасный риск! Риск святых. Риск распятого и воскресшего Христа. Но ведь Христос не просто рисковал Своей жизнью. Он отдал всю Свою жизнь за нас. И мы знаем также, что отдавать свою жизнь не означает обязательно умирать насильственной смертью, но расточать её в каждодневной серости долгих лет день за днём, капля за каплей, потому что Воскресение Христово – самый важный для нас день.
В великие Богородичные праздники на вечерне обычно читаются паремии о «Премудрости, которая создала себе дом». Все верующие, наверное, хорошо её знают. Но вот Великим постом, когда мы идём к Пасхе, я обратила внимание на другой ветхозаветный текст, очень напоминающий эту притчу, но как бы с обратным знаком (Притч. 9, 13– 18). Случайно ли это совпадение и какой в нём смысл?
А.И. Рыбакова, г. Пенза
Да, в книге Притчей Соломоновых есть рассказ, как бы противоположный тому, что мы слышим в Богородичные праздники. В Богородичные праздники речь идёт о Премудрости Божией, которая зовёт всех, созывает в свой дом. Премудрость Божия создала себе семь столпов. «Кто неразумен, обратись сюда», – говорит она. То есть кому не хватает ума, кто сознаёт, что недостаточно у него собственных сил, разума, благородства, добра, тот да обратится к высшей мудрости, и всё получит.
А здесь мы слышим голос некоей женщины – безрассудной, как сказано, и шумливой, которая зазывает к себе всех. Это образ самого безумия, противостоящего Божественной мудрости. Чем же эта женщина соблазняет? Она являет собой распутство, ложную сладость греха. Она сидит на высоких местах города, как бы на троне. Как будто она облечена властью над миром, и она, мы знаем, действительно облечена этой властью. Грех царствует в мире. Почти везде греху покровительствует государственная власть и закон. Как вавилонская блудница, она хочет подчинить себе все народы, все души человеческие и, обратите внимание, призывает всех теми же словами, какими призывала Премудрость Божия. Кто скудоумен, говорит она, у кого недостаёт ума, тот да обратится ко мне. Диавол – поистине обезьяна Бога. И антихрист – это тот, кто вместо Христа.
Она обращается к юношам, ко всем, кто ходит прямыми путями. К тем, прежде всего, кто воспитан в праведной вере и благочестии. Она говорит: обратитесь ко мне, оставьте предрассудки вашей веры, забудьте все запреты, не лишайте себя радостей свободной жизни, которые я вам предлагаю. А что она предлагает? Ибо, говорит она, воды краденые сладки, и утаённый хлеб сладок. Снова хлеб, вода и вино – то, что у Премудрости Божией. То, что необходимо для человека, что даёт ему крепость телесную, и не только телесную. Она предлагает то же самое, но только, говорит она, то, что я вам предлагаю, слаще. Слаще распутство греха, чем законная, Богом благословленная любовь. Слаще и хлеб утаённый, то тайноядение, которое совершается, когда в страхе быть обнаруженным, человек поедает его. Лучше преступное, украденное богатство, чем то, что нажито честным трудом.
Что же отвечает Господь? Господь призывает к рассудительности. Если мы действительно хотим мудрости, если нам недостаёт ума, обратимся ко Господу, к Церкви Его святой, которая предупреждает, что те, кто ест этот украденный хлеб и пьёт эту украденную воду, мертвы. Они мертвы грехом, они живут мёртвой жизнью. Они ещё кажутся живыми, но они уже мертвы, в них уже нет жизни. Они, говорит Премудрый, являются достоянием ада. Весь их путь на земле – схождение во ад, уже здесь на земле они являются достоянием ада.
Оттого что они послушны голосу врага рода человеческого, сатаны, он гонит их целыми стадами во ад. Накануне приближающейся революции 1917 года, когда было массовое отступничество от веры, кто-то из любопытствующих посетителей преподобного Амвросия Оптинского, который призывал его покаяться, сказал: «Но ведь большинство людей так живут! Неужели всех ждёт наказание?» Преподобный ответил: «В аду хватит места для всех отвергающихся Господа и не желающих покаяться».
Как может быть разрушен этот ад, угрожающий каждой человеческой душе, всем нам? Кто может спасти нас от соблазна греха, от власти диавола? Только Господь, Спаситель наш, Своим Крестом, Своей смертью за нас, Своим сошествием во ад, славой Своего Воскресения нашего ради спасения. И только те из нас могут сподобиться этого дара, даже регулярно ходящие в церковь, кто не телом одним кланяется Кресту Христову и не одними устами Воскресение Его славят.
Меня смущают слова, сказанные Христом в Евангелии: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестёр, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником». Кто не знает, насколько, особенно в наше время, могут быть трудными отношения между родителями и детьми! Какие вспыхивают порой между ними ссоры и даже непримиримая вражда. А что же здесь? Вместо благодатных советов, как достичь мира, мы слышим призыв к взаимному отвержению.
Г.А. Щербакова, г. Уфа
Это требование Христа просто ошеломляет и свидетельствует ещё раз, что Иисус из Назарета сознаёт, что Он не «какой-то человек», пусть самый выдающийся. Кто же Он, если Он не сумасшедший, чтобы требовать от всего человечества такую преданность Себе вплоть до отказа от своей личности?
Очевидно для всех, что Христос – пророк любви, а не ненависти. Его резкие слова не могут означать, что мы можем пренебрегать семейными связями. Они далеки от оправдания себялюбия. Напротив, Господь зовёт к решительному отвержению себя. Речь идёт о том, что мы предпочитаем Его собственной жизни. Ни в коем случае не о том, чтобы эгоистично разорвать все наши самые священные человеческие связи – сыновнюю, супружескую, братскую любовь. Христос приглашает каждого из нас оживотворить и наполнить все эти отношения абсолютной любовью Бога. Разумеется, ограничение остаётся – быть готовым «оставить дом или родителей, или братьев, или сестер, или жену, или детей для Царствия Божия» (Лк. 18, 29). Это оставление своей семьи Господь Сам исполнил, прежде чем дать эту заповедь, отдав Своё тело и душу проповеди Евангелия.
Каждый в своей ситуации и в своём призвании должен принять всем сердцем в своей конкретной жизни это неслыханное требование. Какое абсолютное отвержение необходимо для нас – ради Царствия Божия?
«И кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником», – говорит Христос (Лк. 14, 27). Две составляющие нашей жизни: нести крест и следовать за Христом. Речь идёт в первую очередь не об отвержении, но о любви. Кто поистине нашёл Христа, тот нашёл самое драгоценное сокровище во всех обстоятельствах. Всё, что причиняет нам страдания, может стать «общением любви». Всякий человек, несущий крест, следует за Христом, Который несёт его первым.
Да, жизнь – не прогулочка. Бывают обстоятельства, в том числе в наших семейных отношениях, в которых мы, кажется, почти с неизбежностью терпим поражение. Когда мы спотыкаемся под тяжестью испытаний, мы должны знать, что Господь рядом, Он идёт впереди нас, Сам спотыкаясь на этом Крестном пути, ведущем Его к радости Воскресения. Симон Киринейский, на которого «возложили крест, чтобы нес за Иисусом» (Лк. 23, 26), – образ истинного ученика Господня. Кто узнал это, тот узнал тайну вечного блаженства, которое ничто не может разрушить. Ничто. Блажен человек, чей взор устремлён туда, где лик Христов. Кто обретает Христа, тот навсегда обретает в Нём всех, в том числе самых дорогих и близких.