Епископ Североморский и Умбский Митрофан (БАДАНИН) рассуждает с молодыми собеседниками – священником и публицистом – о значении для нас, живущих сегодня, подвига новомучеников и исповедников Российских, об истоках духовной и материальной катастрофы, поставившей Отечество на колени, о необъяснимом желании ненавидеть Отчизну, о том, что многим «записным» православным очень бы не мешало поучиться у искренних «самарян», людей неверующих.
«Всего» два пути
– Владыка, с первых веков христианства Церковь Христова созидалась на крови мучеников. Объясните, пожалуйста, что значит для нас подвиг новомучеников и исповедников Церкви Русской, в чём он заключается?
– Церковь Христова в течение двух тысячелетий ведёт своих верных чад по пути спасения двумя магистральными направлениями. Первый путь – мученичества, второй путь – преподобничества. Других вариантов спасения нет.
Мученичество – это следование путём Христовым и факт принесения своей жизни в жертву за Христа. Выше мученичества нет ничего. Но эти обстоятельства складываются, когда Сам Господь о них распорядится, когда попустит гонения или создаст эти условия индивидуально. Вот мы недавно в храм Казанской иконы Божией Матери г. Североморска внесли икону с частью рубахи, обагрённой кровью священномученика Филумена Святогробца. Этот святой – наш с вами современник.
Предполагал ли он, что в наше достаточно благополучное время ему вдруг откроется мученический путь? И вдруг это высочайшее избранничество Божие на мученичество, которое он претерпел достойно, и ныне он причислен к лику святых. Или вспомним избрание на мученичество брата Иосифа (монаха Амвросия) – хранителя мироточивой Иверской Монреальской иконы Божией Матери. Он ещё не причислен к лику святых, но подвиг его очевидно ходатайствует об этом решении.
Но есть и второй путь спасения. Если нет организованных гонений на христианство и Господь не попускает их частные случаи, всем нам, простым смертным, отводится путь преподобнический. Это касается всех образов служения и всех титлов, которые мы присваиваем святым: это и святители, и благоверные князья, преподобные отцы монашеского служения или праведные люди как в мирском чину, так и в белом священстве. И во всех случаях (это очень важно!) в понятие «преподобничества» закладывается также понятие мученичества, здесь – добровольного. Это мученичество, растянутое во времени. Любой преподобный (ставший подобным) уподобляется Христу путём добровольного подвига самоограничения, перенесения каких-то тягот, аскезы, молитвенных бдений и плача о своих грехах. Он избегает прямого мученичества, связанного с физическими страшными воздействиями истязателей и мученической смертью, но возмещает эти страдания всей своей жизнью.
Однако если мы вглядимся в недавнюю русскую историю, то увидим, что в конце XIX – начале XX века, а может быть, и много раньше, преподобнический путь на Руси стал иссякать.
Ненужное и скучное христианство
– В чём выразилось это иссякание преподобничества?
– «Просвещённые» люди посчитали, что идея самоограничения и борьбы со своими страстями больше их не вдохновляет. Всем очень понравились появившиеся на рубеже XIX–XX веков чудеса научно-технического прогресса и небывалые открытия. Народ стал соблазняться, и очень многим показалось, что наступает очередной «золотой век» всеобщего благоденствия. А если так, то почему мы должны от этого отказываться и себя ограничивать?! И вообще, теперь «мы наш, мы новый мир построим». И построим его здесь, на земле. Так что «поповские сказки» о Царствии Небесном и то, что самое главное для человека – это ждущая его жизнь вечная, стали казаться чем-то малоинтересным, откровенно скучным, нудным, ненужным. Как-то не хотелось задумываться, что эта наступающая удивительная жизнь земная – всего лишь весьма краткий эпизод нашего бытия, который надо правильно провести, чтобы получить возможность достойного наследования вечной жизни.
Как формулирует христианское богословие, люди пали в прелесть бесовскую. Эта беда коснулась всех слоёв населения, и священство, к нашему великому сожалению и, не побоюсь этого слова, ужасу, не стало исключением.
– Но как же Россия «выкарабкалась» из этой греховной пропасти?
– Думаю, мы стали свидетелями сугубой любви Господа к нашей Родине, Его отеческой заботы о нас. Что-то Господу особо приглянулось в нашем народе, та самая «загадка русской души». Он как мудрый и заботливый Отец, видя, что народ Его отступает от верного служения Ему, поддавшись очарованию вседозволенности, предлагает нам радикальный путь очищения и искупления. В Библии высказана Божия мысль на все времена: «Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю» (Откр. 3, 19). В результате миллионы наших соотечественников вслед за своим царём-мучеником прошли этот скорбный путь страданий. Многие прошли очень достойно, о чём свидетельствует их прославление в лике новомучеников и исповедников Церкви Русской. Так что во всём произошедшем с нашей страной в XX веке в полной мере перед нами вновь раскрылась вся суть понимания того, что Церковь Христова живёт и возрастает лишь на крови мучеников – и по-другому быть не может. Как справедливо замечал Тертуллиан: «Если Церковь не гонима, то она и не Христова».
Никаких «так сказать»!
– А как участвуем мы в жизни Церкви? Мы все – достойные наследники новомучеников и исповедников, имеем право ходить с высоко поднятой головой?
– Мы с вами сейчас наследуем плоды того страшного времени и обретаем ту духовную мощь, что приобрела наша страна, пройдя путём страданий, через кровь российского народа, буквально пропитавшей всю нашу землю. Эти невиданное горе и боль дали нам нынешнее право на обновление жизни, на возрождение Церкви, возрастание веры и на воспитание в ней наших детей. Но не только и не столько право, сколько обязанность, долг. На наших глазах воинство российское из «красной армии» превращается в Христолюбивое воинство. Так что если бы не кровь мучеников, то этот благодатный процесс был бы невозможен, мы никогда бы не достигли этих перемен. Нам всем по нашим грехам таких наград уж точно не положено. Так что ни о какой «высоко поднятой голове», вглядываясь со стыдом и скорбью в собственную жизнь, речи и быть не может: мы – недостойные потомки великих страдальцев за Христа, и дай нам Бог хоть в чём-то походить на них. Только в этом случае мы можем говорить о возрождении России. Кровь мучеников творит это чудо возрождения, даёт нам эту силу и надежду.
– Получается, вообще каждый христианин должен помнить, что он потенциально является мучеником, так сказать, носит мученичество в себе?
– Именно так – и не иначе. Никаких «так сказать», Христос очень категоричен: «Если Меня гнали, будут гнать и вас» (Ин. 15, 20). Эти суровые слова Господа злободневны во все времена. «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Лк. 9, 23). Добавлю, что в некоторых переводах Евангелия есть одно очень важное слово, дополняющее эту фразу: «ежедневно». Оно подчёркивает категоричность заповеди. Таким образом, путь христианина – путь крестоношения.
Крест даётся в награду
– Отчасти благодаря фильму «Страсти Христовы» режиссёра М. Гибсона мы смогли в очень наглядной форме прочувствовать, как нёс Свой Крест Господь. И что такое вообще было – нести тот крест. Сейчас, приезжая в Иерусалим, многие наши паломники проходят этот маленький участок в Старом городе – дорогу «Via Dolorosa» (крестный путь Спасителя до Голгофы).
– Это касается, боюсь, только слабых представлений о физической боли, которую испытывал Господь. О духовной стороне вопроса мы далеко не всегда имеем достойное представление. Каков он, личный Крест, предназначенный каждому христианину от крещальной купели? Он тот, который нам вручает Господь. Он всегда, как мудрый Отец, любящий Своё неразумное чадо, даёт Крест по силам и не выше наших сил. И когда мы начинаем капризничать и стонать, что болезни замучили, дети не те, муж не нравится, работа тяжёлая и вообще всё не так, как бы хотелось, это значит, что мы ропщем на своего Отца и на тот Крест, который получили. Крест, данный от Бога, он всегда по силам. В этом Божественная мудрость. В течение жизни Господь меняет наши Кресты. Пронесёшь сегодняшний Крест достойно и терпеливо – усвоишь этот урок, и Господь освободит тебя от этих тягостных обстоятельств. Будет дано что-то иное, наступит следующий этап твоего духовного роста. У Клайва Льюиса есть хорошие слова на этот счёт: «Как только ты справишься с тяжестью твоего сегодняшнего креста, Бог в награду попросит тебя сделать что-то ещё, потяжелее». Обратите внимание: в награду! Божий Крест – самый нужный тебе именно сейчас и всегда по силам. И другого пути в Царствие Небесное нет.
Вышли мы все из вагона…
– Владыка, вновь и вновь поражаются люди: ну почему же именно в нашей стране произошла такая катастрофа? Ведь до революции столько в ней было монастырей и храмов! Все благочестивые, все благоговейные – и на тебе: нужники в алтарях, распятые на царских вратах священники, концлагеря, слежка, пытки. Дьявольская какая-то усмешка над Россией и её народом. Откуда такая резкая перемена?
– Дело в том, что это было вовсе не «резко». Не надо представлять себе, что революцию нам привёз Ленин, приехав в «пломбированном вагоне». Он просто оседлал ситуацию и сделал то, что ему виделось в его безумных планах, суть которых отразилась в знаменитом лозунге первых годов большевизма: «Железной рукой загоним человечество в счастье». Творцы «светлого будущего» оказались в той самой прелести бесовской, и в эту прелесть в результате вогнали всю страну. Ну а в дальнейшем, когда иллюзии развеялись и обнаружилась вся ужасающая и неприглядная действительность, сформировался и действовал уже целый механизм террора, репрессий, жёсткой идеологической пропаганды, что фактически «зомбировало» народ идеей какого-то неведомого, но завораживающего «светлого будущего». «Мы-то, конечно, ещё нет, но вот наши дети и внуки – они уж точно будут жить при коммунизме, и поэтому сейчас надо потерпеть, отдать всё без остатка и выложиться по полной» – так звучала безконечная «мантра» тех лет, которая повторялась в каждом новом поколении, и народ должен был в неё верить.
Так что эта беда не пришла внезапно и нежданно. Над ней трудились очень многие и долгое время. И, по моему твёрдому убеждению, как и по наблюдениям современников тех страшных процессов, сам народ, сами люди своим отказом от уже упомянутого нами пути преподобничества, пути самоограничения ради Бога, готовились к радостной встрече того «пломбированного вагона». Вокзалом стала вся страна.
– Но с чего, по вашему мнению, началось отступление России, её народа от Христа?
– С поклонения чужим и чуждым «ценностям». Думаю, тут мы должны вспомнить «петровскую революцию» начала XVIII века. Именно Пётр I решительно и безжалостно своим авторитетом и волей монарха стал двигать Россию в этом пагубном направлении. Его очаровала некая идея, которой он заразился в Европе, и он решил из России сделать Голландию. Прельщённый протестантизмом, он уничтожил патриаршество и поработил Церковь, превратив её в часть бюрократического аппарата империи. Он изменил духовно, нравственно и даже чисто внешне правящий класс Российской державы. В результате правящая элита оказалась совсем другого духа, чуждого России. А западный образ жизни представлялся высочайшим идеалом и предметом рабского поклонения. В результате самобытный путь и всё, что имела Россия: свою внутреннюю святость, удивительное целомудрие, воспевание девственности и непорочности, которое было заложено в основах, духовных скрепах России, – всё было попрано.
Всё, что творилось при дворе и во дворцах, стало нормой и предлагалось как образец. А народ жил в традициях и преданиях старины. И сложились два совершенно параллельных мира.
Вот что сотворил Пётр. Произошла невиданная ранее вещь: в России в высшем классе появились профессионально ненавидящие родную страну люди. И большинство нашей интеллигенции постоянно занималось расшатыванием устоев страны, это было такое её призвание и предназначение.
Скорбные параллели
– А разве сейчас мы не видим то же самое? В стране созрел слой людей, которые открыто и безсовестно не любят Россию. Их вообще начинает трясти и тошнить от любых успехов России, от любых даже попыток по улучшению жизни, они ещё больше начинают её ненавидеть…
– Для меня самого загадка: откуда взялись эти люди? Называющие себя «гражданами страны», но профессионально ненавидящие Россию. И похоже, что это уникальное качество присуще только российской «либеральной общественности» и сформировалось оно вовсе не сегодня.
– Разве? Докажите, пожалуйста.
– У нас уже есть «традиция» такого духовного вырождения интеллигенции. Вот, например, Лев Толстой – это очередное «наше всё». Он написал роман «Война и мир», это непревзойдённая классика мировой литературы. Но что этот «гигант мысли» говорит о патриотизме? Что привело в восторг Ленина, который назвал Толстого «зеркалом русской революции»? Почему он был так люб Ленину? Оказалось, потому, что Толстой говорил: нет ничего более мерзкого и совершенно неприемлемого, чем патриотизм. Другими словами, те усилия, которые всегда предпринимает государство по воспитанию у граждан патриотического чувства, – это глубоко порочная вещь и должно быть запрещено. Мы должны исключить всякий патриотизм из общественной жизни. Можете представить, что творилось в голове у этого «зеркала русской революции»?
Или вот я читаю Тургенева, который в беседе с Достоевским совершенно конкретно говорит, что не собирается считать себя русским: «Я не хочу быть русским, я не люблю ничего русского, мне нравятся немцы, французы – вот это действительно великая нация, а у нас сплошное варварство, сплошная темнота, и я не собираюсь вообще возвращаться в Россию, мне противна вся эта Россия». И это наш классик, талантливый человек, которого мы чтим и изучаем. Вот какая зараза жила в тех, кто формировал общественную мысль и социальный настрой в России. Поэтому Ленин – это лишь апогей, завершение этого гибельного пути. Равно как и Троцкий – вершина этой ненависти, то, к чему двигались мы в течение столетий.
– Необъяснимый, логически страшный феномен…
– Вообще, это потрясающая ситуация. По-моему, в столь любезной им Европе такой ненависти к себе, своей стране не встретишь. Да это и невозможно, чтобы люди, профессионально ненавидящие свою родину, остались бы при этом на вершине авторитета. Они выступают, пишут статьи, картины, снимают фильмы, им аплодируют, а они демонстрируют ненависть к России – внутреннюю патологическую ненависть, причины которой даже объяснить-то не могут толком.
– Но не все же наши интеллигенты брезгливо усмехаются, когда слышат такие слова, как «Россия», «Отечество».
– Слава Богу. Вспомним Лихачёва, Лосева, Лосского, Пришвина и сотни других достойнейших представителей подлинной русской интеллигенции. Со здоровой брезгливостью о феномене ненависти русских к России писал замечательный русский поэт и дипломат Ф.И. Тютчев: «Явление, приобретающее всё более патологический характер, – это русофобия некоторых русских людей… Раньше они говорили нам, что в России им ненавистно безправие, отсутствие свободы печати и т. д. и т. п., что именно безспорным наличием всего этого им так нравится Европа… А теперь что мы видим? По мере того как Россия, добиваясь перемен, большей свободы, всё более самоутверждается, нелюбовь к ней этих господ только усиливается. Они никогда так сильно не ненавидели прежние установления, как ненавидят современные перемены и направления общественной мысли в России. Что же касается Европы, то, как мы видим, никакие нарушения в области правосудия, нравственности и даже цивилизации нисколько не уменьшили их расположения к ней…»
Наверное, здесь есть нечто такое, что мы порой наблюдаем, когда человек явно духовно повреждён. Он нездоров, и с ним происходит то, что в аскетической практике называется беснованием. Такое состояние одержимости необязательно выражается в явном антиобщественном поведении. Человек не лает и не кукарекает, но тёмная сила мучает его, и он действует в полном с ней согласии. Нечто подобное происходит с частью нашей либеральной общественности, творческой интеллигенции: повреждённость. Причём повреждённость именно духовная, когда на тебя оказывает влияние дух тьмы. По-другому быть не может: человек либо относит себя к области света и встаёт на путь света, либо он избирает область тьмы. И по мере того, как он из себя изгоняет Бога, изгоняет святость, изгоняет Христа, церковные таинства, это освободившееся пространство заполняется силой тьмы, и она постепенно берёт человека в оборот. Именно поэтому все революционеры в первую очередь были богоборцы. Не секрет, что Ленина просто трясло от слов «Церковь», «Православие». По его убеждению, христианская вера является «одной из самых гнусных вещей, какие только есть на свете».
Отцы и дети:
у всех свои трудности
– В год столетия начала гонений тема революции активно звучит и в обществе, и в Церкви. Имеет ли смысл, как вы считаете, поднимать эту тему? И как относиться к людям старшего поколения, которые честно трудились для блага советской страны, верили в «светлое будущее»? Они же, по сути, оказались обманутым поколением.
– Общаясь с молодёжью, военными – молодыми офицерами, я вижу, что они абсолютно никакого отношения к этой теме не имеют. В них не живёт какая-либо революционная идея, они не имеют никакого отношения к идеологии большевизма. То, что прошли мы, старшее поколение, для них какая-то экзотика. Они живут сегодняшними делами, настроениями, проблемами. У меня такое ощущение, что это мы – старшее поколение – сами в себе боремся с коммунистической идеей, пытаемся в себе победить это всё, развенчать то, что было, и убедить себя, потому что мы искренне верили, мы были коммунистами. Я был секретарём парторганизации нашего дивизиона кораблей, для меня не было никаких сомнений в правоте этой идеи. Что-то смущало, были размышления, но не фундаментальные.
– Как необычно это слышать от епископа, честное слово!
А нужен ли такт?
– Владыка, что делать-то, в конце концов, с останками большевистского правителя?
– Да, о захоронении Ленина. Я понимаю политику нынешнего руководства. Чтобы сейчас не обижать никого, надо просто подождать, когда все мы, жившие в ту эпоху, носители этой идеи, просто уйдут в силу того, что идёт естественный процесс смены поколений. Что же касается людей старой формации, советской закалки, мне кажется, тут нужно проявлять чувство такта.
– А нужен ли здесь такт?
– Ну хорошо, я, например, совершил радикальный переворот в своей жизни, и мне открылось иное – настоящее: Христос. Я стал человеком верующим. Но мои друзья-офицеры всю жизнь прослужили ради той идеи, они верили и искренне отдавали ей все силы своей жизни, здоровье, будучи убеждены, что они действительно делают важное дело. И что же, теперь им сказать, что они служили какой-то полнейшей ерунде?! И они, что, должны ответить: «Да, мы прожили жизнь напрасно»? Это нечестно будет по отношению к ним. Нечестно и безжалостно. Я просто это вижу в разговорах со своими друзьями-офицерами, которые отслужили и доживают сейчас на пенсии, или, допустим, с бабушками-колхозницами в деревне, где я провёл тринадцать лет, в селе Варзуга.
«Огуречное» христианство
– Я всем рассказываю историю про огурцы, которую мне описали старые жительницы села Варзуга. Очень важная история для понимания того, как жил, что чувствовал народ…
В 1960-е годы в Варзугу впервые завезли рассаду огурцов – а тамошние жители такого плода знать не знали. Испокон веков там сажали картошку и репу, на этом и жили. И вдруг – огурцы. Агроном приехал и описал им, как всё надо сделать, какие парники и т. д.
И вот, как они рассказывали, «все ждали, когда урожай будет, всё смотрели, как растёт плод. Выросли эти огурцы, и тут пришла машина с ящиками деревянными для перевозки овощей. И мы их туда аккуратно уложили. Собрали урожай, значит. Стоит машина, сейчас уже уедет. И стали мы меж собой говорить: “Ну что, может, попробуем хоть один огурец? Интересно же, что мы такое вырастили”. Но – нет, решили мы. Нельзя брать чужое: парники государственные, и урожай не наш. Так никто и не взял ни одного огурца».
Мыслимо такое представить в наше время? Но во всей этой истории самая суть состояния души человека, который верит в идею и не может двуличничать. И это – очень по-христиански. Человек, не ведая Бога, всё-таки оказывается ближе к нему, чем некоторые из официально православных. Человек верит, что есть интересы страны, государства, ради которых стоит жить. И как теперь сказать всем этим людям, что вы просто дураки были, а надо было «трескать» эти огурцы?!
Хорошо, если Господь даст время, и человек придёт ещё к Богу и утешит сердце в вере. Но мало кому это под силу. Это поколение несчастное – обманутое поколение. И поэтому в какой мере сейчас надо «давить на больную мозоль», обличать и «правду-матку резать», я не знаю…
Надо врачевать эту боль. Человек верующий должен вести себя с неверующим, как врач с больным. Никакой врач не ругает, не обличает больного, а жалеет и старается понять и помочь. И главное, конечно, чтобы человек был верующим по-настоящему, а не «по трудовой книжке». Вот тут загвоздочка, вот тут – не камень, а булыжник в огородик наш, «как бы православных», «в душе верующих»… Часто, сравнивая духовное состояние «огуречных православных» с тем, с чем приходится сталкиваться сегодня даже в церковной среде, начинаешь сильно грустить: а действительно ли мы являемся потомками наших мучеников и исповедников?
Возвращаясь к началу нашего разговора, ещё раз утверждаю: с поднятой головой нам ходить ой как рановато.
Беседу вели
священник Павел ЧИДЕМЯН
и Пётр Михайлович МИХАЙЛОВ